Лекарство для покойника - Фридрих Незнанский

Переворачивать вверх дном весь дом Софрин не собирался. В этом не было необходимости. Он искал бумаги, которые могли бы натолкнуть на след, что-то вроде купчей или тому подобное. И еще, что более вероятно, возможные фотографии старика Гукка на фоне своего домика. А уж потом можно будет определить по ней местность, где находится дом. Пусть даже приблизительно, но это лучше, чем ничего, полный ноль на сегодняшний день.

Местный участковый, сопровождавший Софрина, пожилой старлей с выпирающим брюшком и жесткой щеткой рыжих усов, поднялся с кресла.

– Владимир Андреевич, пока вы здесь разбираетесь, я чайку поставлю. Думаю, Артур Карлович не разобидится. – Участковый ушел, и вскоре на кухне по-хозяйски загремел посудой, захлопали дверцы шкафчиков, полилась вода. Квартира ожила.

Софрин между тем методично осматривал ящики с бумагами, которых оказалось немного. В основном касающиеся московской жилплощади. Ничего удивительного в этом не было. Если что-то существовало, то оно было явно не здесь. Держит сомнительные вещи дома только круглый идиот. А Гукк был калач тертый. Вероятнее всего, он держал их все в том же домике. С другой стороны, что такого у него могло быть? Да ровным счетом ничего.

Софрин почесал затылок.

Ладно, осталась надежда на фотографии.

На стенах и в буфетах, как принято у пожилых людей, фотографий не оказалось. Хотя, сообразно старомодной, но добротной и дорогой мебели, их здесь явно не хватало. Отсутствовали даже маленькие фотографии на документы. Складывалось впечатление, что в доме жил человек-невидимка. Судя по бесплодным поискам живого или мертвого старика, так оно и было. Софрин даже переворошил стопку старых номеров «Комсомолки» – ничего.

Обреченно остановился он у двух книжных полок в спальне. Пришлось пролистать русских классиков: Тургенева, Чехова, Достоевского. Софрин ухмыльнулся. Действительно ли Гукк их выделял из остальных и читал или так, для интерьера поставил? Вторая полка была полностью забита специальной литературой по антиквариату и ювелирному делу. Оно и понятно: род деятельности обязывал. Последним в ряду стоял внушительный альбом «Драгоценности Эрмитажа». Взяв его в руки, Софрин не удивился, обнаружив закладку на странице с цветными фотографиями подвесок Екатерины. В роли закладки была открытка с изображением подвесок, такие же свободно продавались в музее. Он сунул ее в карман куртки.

Перелопачивание небогатой библиотеки Гукка ничего не дало.

– Владимир Андреевич, прервитесь на десять минут, – позвал из кухни участковый.

Это было кстати. Надо расслабиться, чтобы наконец собраться с мыслями. Уходить с единственной открыткой в кармане – позорно. Грязнов поднимет его на смех.

На кухонном столике, приставленном к окошку, уже исходили паром две чашки ароматного чая. Софрин с удовольствием сделал небольшой глоток… и так и остался с неопущенной чашкой в руке.

– Что с вами, Владимир Андреевич? – забеспокоился участковый. – Словно привидение увидели.

– Угадали, – выдохнул Софрин. И полез отодвигать холодильник.

Участковый без лишних разговоров стал помогать. Из-за холодильника выглядывал краешек деревянной рамочки. Наконец Софрин вытащил ее всю.

Под треснувшим стеклом красовалась цветная фотография старика Гукка в окружении внука Виктора и Кати Богачевой. Ну чем не идиллическое семейное фото: отец в окружении сына и невестки. Снимок был сделан на фоне большого дома, судя по погоде и одежде – в летнее время.

Володя едва не подпрыгнул от радости. Интересно получается: все искомое лежит на самом видном месте. Фотографию он взял и сунул в прихваченную с собой кожаную папку.

– Прекрасный чай, Юрий Иванович! Спасибо, – сказал Софрин, мысленно благодаря старого участкового, что его понесло на кухню похозяйничать.

Софрин вернулся в гостиную, просмотрел все заново. Зашел в спальню; там был громоздкий платяной шкаф. Документы или бумаги в карманах одежды? У него у самого была дурная привычка не вынимать подобные вещи, а вместе с ними вешать одежду в шкаф. По себе, конечно, других судить не стоит, но чем черт не шутит.

В карманах двух костюмов, плаща и старого драпового пальто ничего не оказалось. Вещи были довольно скромными и выглядели откровенно немодно, что неудивительно, учитывая, что принадлежали они семидесятитрехлетнему старику. Правда, на всех фотографиях, которыми снабдили Софрина для поисков, Гукк был одет со вкусом и недешево. Не будучи знакомым с ним лично, Володя уже составил о старом Гукке мнение как о человеке слегка пижонистом. Кстати, и дружба с двумя моделями косвенно подтверждала эту гипотезу. А здесь в шкафу висит старое советское барахло. Значит, маловероятно, чтобы он тут обитал в самое последнее время.

Софрин уже собрался было уходить, когда в дверь позвонили. Он неслышно вышел в прихожую и прильнул к дверному глазку. На плохо освещенной площадке была видна массивная женская фигура.

Софрин вопросительно посмотрел на участкового и шепнул:

– Вы кого-то ждете?

– Владимир Андреич, ну разве стал бы я назначать встречу в чужой квартире?

Звонки настойчиво повторялись.

– Тогда открывайте.

Участковый открыл дверь, и последующие три минуты никто из мужчин не смог вставить ни слова. Потому что женщина, которая ворвалась в квартиру, не позволила им это сделать.

– Ну наконец-то! Какого черта, я вас спрашиваю?! А?! Какого черта?! Что вы себе позволяете?! Кем вы себя возомнили?! Тоже мне, пуп земли! Вконец обнаглели! – И в таком духе сто восемьдесят секунд.

В то мгновение, когда она перевела дух, чтобы наброситься с новыми нападками, Софрин успел сказать:

– Это неконструктивно. – Это была не лучшая реплика в сложившейся ситуации, но ничего умнее он придумать не успел.

– Не… что?! – обомлела от такой наглости тетка. На вид ей было не меньше сорока пяти лет и вдвое больше килограммов. Она угрожающе надвинулась на Софрина, и он подумал, что бороться с ней, пожалуй, не стоит.

– Эй, подожди-ка, – вмешался участковый. – Да я ж тебя знаю, ты в еврохимчистке за углом работаешь.

Тетка наконец сообразила, что имеет дело с представителем органов, и несколько поубавила пыл.

– Я-то работаю, – прошипела она, – если только из-за этого старого хрыча не вылечу!

– Ну-ка закрой пасть! – рявкнул участковый. – И давай все по порядку.

Выяснилось, что Гукк месяц назад сдал в еврохимчистку вещи, причем сделал срочный заказ, так что получить свою одежду должен был на следующий день. Но мало того, что он это не сделал, так еще и, старый скупердяй, умудрился недоплатить – денег у него, видите ли, с собой не хватило! Обещал доплатить, когда будет забирать шмотки! И не явился за ними вовсе. Теперь в химчистке была недостача, которую пришлось покрывать из своего кармана толстой приемщице.

– Так что, если ты его внук, сын или кто там еще, – заявила она, – расплачивайся давай! Во народ пошел!

Участковый уже хотел было снова ее осадить, но Софрин незаметно пихнул его локтем и смиренно сказал:

– Сколько с меня?

– Сто семьдесят рублей девяносто пять копеек.

Ничего себе. Софрин раскрыл бумажник и вынул одну купюру достоинством сто рублей, одну – в пятьдесят и две – по десять. Больше у него с собой ничего не было.

– Девяносто пять копеек, – энергично потребовала тетка, сообразив, что ситуация разрешилась для нее наилучшим образом.

– Ну ты не наглей, – возмутился участковый, – видишь же, нет больше у человека.

– Так мне что теперь, из своих кровных за ихние костюмы платить?!

– На, увянь! – Участковый всунул ей в руку рубль.

– Так я могу теперь забрать дедушкины вещи? – робко поинтересовался Софрин.

– Чтоб духу их в нашей химчистке не было!

Меньше чем через десять минут Софрин получил два пиджака, твидовый и льняной. Не слишком новые, но настолько достойного качества, что вполне сохранили первоначальный лоск. Впрочем, от пиджаков этих ему было не холодно не горячо до того самого мгновения, покуда в кармане одного он не нащупал клочок застиранной вместе с пиджаком бумаги.

На всякий случай Софрин ознакомился в регистрационной книге о факте сдачи Гукком своих пиджаков в чистку. Это были действительно его вещи, и сдал он их 10 августа.

– Скажите, – спросил Володя толстую приемщицу, все еще старательно кося под внука, – а почему вообще дедушка сдал пиджаки?

– Грязные были, – огрызнулась она.

– Ну, может, он хотел их от чего-то очистить? Может, какие-нибудь красные пятна? Может, кровь? – с неприкрытой надеждой выпытывал Софрин.

– Чего?! А ну вали отсюда, извращенец!

В кабинете у Грязнова был Турецкий, красными воспаленными глазами смахивающий на кролика.

– Ну, что откопал, Шерлок Холмс? – не успел Софрин переступить порог, задал вопрос Грязнов. – Долго же тебя не было.

– Вот, – достал тот из папки фотографию и не без гордости протянул шефу. – Домик на Волге.