Тайфун - Робин Алан Уайт

— Мы воспользуемся носовым буйком, — сказал Марков, обращаясь к Грачеву.

До «зверя», установленного на носу «Байкала», идти было сто метров по крышкам люков ракетных шахт, но палуба была широкой и плоской. Расстояние до кормового «зверя» было вдвое меньше, однако буек был закреплен на покатой части корпуса, круто обрывавшейся в воду.

— Убрать носовые горизонтальные рули, — приказал Марков.

Носовые рули плавно скользнули в предохранительные гнезда, ничем не показывая, скольких трудов стоило их выдвинуть.

Марков повернулся к Беликову.

— Есть кто-нибудь поблизости?

— Я ничего не слышу. — Это была правда, хотя и не слишком обнадеживающая.

— Стоп машины, — распорядился Марков.

Рукоятки машинных телеграфов застыли у отметок «СТОП». С остановившимися винтами «Байкал», подчиняясь огромному моменту инерции, бесшумно продолжал скользить на юго-восток.

Марков взглянул на девиз, висящий над своим креслом: «ПОДВОДНАЯ ЛОДКА — ЭТО НЕ СЛУЖБА, А РЕЛИГИЯ».

Это изречение было верно в отношении «К-219», лодки, на которой Марков служил до «Байкала». Оставалось верным оно и сейчас. Служба на подводной лодке действительно представляла собой религию, которую невозможно объяснить постороннему. Долг. Честь. Жертвы. Достаточно взглянуть на Демьяненко.

Молодой лейтенант стоял, обмотав цепью шею и плечи, готовый выполнить приказ, который вышвырнет его семью на улицу без копейки. Почему? Потому что Марков попросил его об этом.

Командир взглянул на часы. 07:20 московского времени, единственного, которое существовало на российском подводном флоте.

— Подвсплыть на перископную глубину.

— Командир… — начал было Грачев.

— Я не стану поднимать перископ до тех пор, пока у тебя не появится возможность его осмотреть.

Но устоявшиеся привычки ломать трудно. Маркову очень хотелось бы поднять спутниковую антенну и передать полное зашифрованное сообщение о случившемся. Нельзя. Ему хотелось бы оказаться дома, в постели с женой, размышляющим о том, где найти работу, которая позволит продержаться зиму.

— Есть подвсплыть на перископную глубину, — ответил Гаспарян.

Марков повернулся к старшему механику.

— Будем держать связь по рации.

Грачев похлопал ладонью по маломощному переговорному устройству, закрепленному на поясе.

— Жаль, что его сигналы не дойдут до Мурманска.

— Я буду давать вам контрольные вызовы через каждую минуту. Ровно через пятнадцать минут все должны спуститься вниз и задраить люк; лодка будет готова к погружению. — Только тут Марков заметил, что все трое без спасжилетов. — А где ваши спасательные круги?

Грачев пожал плечами.

— С такими цепями на шее от них все равно не будет никакого толка. К тому же купаться никто не собирается.

— Над нами чистая вода, — доложил Беликов.

Марков посмотрел на молодого лейтенанта, управляющего погружением.

— Продуть носовые и кормовые цистерны. Продуть насухо. Всплываем!

Прозвучал троекратный сигнал тревоги. Грачев взялся за поручни трапа, ведущего на командирский помост и дальше к люку на палубу 0–1, нижний уровень боевой рубки.

Проломив тонкий слой ледяной крошки, подводная лодка всплыла навстречу яркому золотистому сиянию полярного рассвета. Море было усеяно плавающими кусками льда, цветом напоминающего чистый сапфир. Волнение сгоняло льдинки в густую желеобразную массу, которая вздымалась и опускалась вокруг черного корпуса лодки с сухим шелестом пересыпаемого песка.

Сначала над поверхностью показалась искореженная верхняя часть ходового мостика, затем скругленная рубка, после чего на удалении девяноста метров в кормовой части с громким шипением взметнулся вверх высокий вертикальный руль. Потоки воды скатились с покрытых резиной боков. На востоке, низко над горизонтом, желтой керосиновой лампой горело солнце, яркое, но почти не дающее тепла.

Оно осветило блестящие борта «Байкала», над которыми тотчас же стал подниматься пар.

Еще до того, как подводная лодка полностью всплыла, с громким стуком, эхом отразившимся от стен открытого мостика, распахнулся верхний рубочный люк. Первым на палубу 0–1 поднялся Грачев.

Верхний отсек рубки при погружениях заполнялся водой, и сейчас она стекала через специальные шпигаты, оставляя на палубе мелкую ледяную крошку, которая образовывала скользкую, предательскую поверхность.

— Пошли! — крикнул Грачев, оборачиваясь в люк. Он достал рацию. — Командир, я наверху.

— Ну как там?

Грачев поднял голову.

— Плохо.

Наверху трапа, ведущего на открытый мостик, он должен был бы увидеть правильный круг неба. Теперь это определенно был овал. Верхняя часть рубки выглядела так, словно по ней молотили гигантской кувалдой. Во многих местах отсутствовали заклепки, листы обшивки прогибались внутрь. Прямые линии ферм стали кривыми. Нижняя часть закрытого мостика сложилась к корме мехами гармошки.

— Прошло две минуты, — сказал Марков. — Рассказывай, что видишь.

— Похоже, больше всего досталось открытому мостику. Иду проверять люки, ведущие на палубу.

Грачев неуверенной походкой прошел по скользкой палубе к носовому люку, который вел на ракетную палубу, и попытался его открыть. Однако рукоятка не сдвинулась с места.

— Носовой люк номер один заклинило. — Грачев попробовал открыть второй люк на боковой стенке рубки. — Люк номер два по левому борту заклинило. Проверю последний.

Прямо напротив люка номер два находился люк номер три по правому борту, последний, через который можно было выйти на палубу. За ним начинался узкий горизонтальный мостик, ведущий на нос и на корму.

Навалившись плечом, Грачев с огромным трудом открыл люк. Вода хлынула по черному корпусу лодки в море, затянутое тонкой дымкой тумана. Грачев перевесился вниз. Твою мать! От столкновения об лед верхняя часть рубки сложилась, словно смятая картонная коробка. И без того узкий мостик стал непроходимым.

— Командир! Люк номер три исправен. По крайней мере, мне удалось его открыть. Не уверен, что он закроется. Но путь вперед перегорожен. Рубка здорово искорежена. Придется воспользоваться кормовым «зверем».

— Спускайтесь вниз. Подниметесь на палубу через кормовой аварийно-спасательный люк.

— Это займет слишком много времени. Мы уже почти на месте.

Грачев окинул взглядом открытую палубу. Горизонтальный участок имел в ширину не больше двух метров. Ни леерного ограждения, ни крюков, к которым можно было бы прикрепить страховочный трос. Маслянисто-черные волны, накатывавшиеся из тумана, с громким шелестом падали на борта «Байкала».

— Игорь, Гаспарян спешит к тебе со страховочным тросом. Что с мачтами? Если антенна в порядке, можно забыть про «зверя».

Это была отличительная черта Маркова. Многие офицеры словно вырезаны из дерева. Можно твердить им о чем-то весь день напролет, и без какого-либо результата. Марков был не таким. Он и без Грачева знал, что представляет из себя палуба.

— Я поднимаюсь на «веранду», — передал по рации старший механик.

Схватив трап, ведущий на открытый мостик, он с силой его дернул. Трап не шелохнулся.

Поднявшись еще на тридцать футов, Грачев оказался на закрытом мостике. Мостик значительно сжался в размерах по сравнению с тем, каким был. Передняя стенка рубки, принявшая на себя основную силу удара об лед, была примята почти к самой палубе. От