Да, я там работал: Записки офицера КГБ - Е. Григ

В одном из цехов, у дальней торцевой стены, был огромный, чуть ли не в метр диаметром, вентиль, который перекрывал поступление радиоактивной жидкости в систему, в тот момент он находился в положении «открыто»… А жидкость уже покрыла тонким слоем большую часть пола (тогда-то Валера понял, почему он из толстого металла, — чтобы жидкость не могла просочиться в почву).

Валера вместе с группой начальников находился в другом конце цеха — примерно в полукилометре от вентиля. На всех уже были спецкостюмы, хотя мало кто на них надеялся. Вскоре прямо через ворота цеха въехали два крытых грузовика. Из них появилась сначала охрана, а потом зэки — «добровольцы».

Охрана выстроила их в длинную шеренгу. Зэкам показали издалека на вентиль и объяснили, что нужно бегом, как можно быстрее, добежать до вентиля. Один оборот вентиля направо — со «срока» снимается один год, два оборота — два года и так далее. Находившийся там же врач — он периодически посматривал на приборы — советовал больше двух оборотов не делать.

Раздалась команда «марш», и по металлическому полу, по лужам смертоносной жидкости забухали, зашлепали тяжелые ботинки первого «добровольца».

Возвращавшихся охрана сразу грузила в один из грузовиков, где были свалены комплекты одежды, — старую зэки по команде охраны сбрасывали на пол перед посадкой в кузов машины.

Валера «прокомсомольничал» на этом заводе почти три года, потом у него начался сильнейший ревматизм — видимо, от постоянного пребывания в помещениях с металлическим полом. Ревматизмом страдали там многие, поэтому придумывали прокладки в обувь, приклеивали и прибивали дополнительные подошвы и каблуки. Деревянные или резиновые настилы на пол были запрещены.

Приехавший с какой-то проверкой большой комсомольский начальник оказался Валериным приятелем и обещал помочь — в Москве как раз в это время проводилось очередное «усиление» КГБ комсомольскими кадрами. Оказалось, есть шанс даже с ревматизмом попасть на работу в «органы». Выбирать не приходилось — не было никакой уверенности в том, что в следующий раз зэки успеют добежать.

Наконец в Москву отправили телеграмму, в ответ на которую мы получили приказ сворачиваться. Сначала по двое-трое, потом большими группами мы уезжали из Чечено-Ингушетии.

Эта командировка напоминала мне — и напоминает сейчас — высадку инопланетян, бесстрастно понаблюдавших за незнакомым и совершенно чужим миром и с удовольствием отправившихся назад, на родную планету, далекую и непохожую на то, что им довелось увидеть.

Думаю, что в Центр направлялась достаточно объективная информация, но вот оттенки… Ах, эти оттенки! Они могут вывернуть любую объективную информацию наизнанку. Попробую привести примеры.

Митинг — толпа.

Чекисты — гэбэшники.

Собрание — сборище.

Патриот — националист.

Участник митинга — бесчинствующий молодчик.

Поездка — вояж.

Бандиты — боевики.

Коммунисты — красно-коричневые.

Погромы — волнения.

Уничтожение великой державы — реформирование страны.

Как видите, работает «в обе стороны». Вопрос в том, кто пользуется этими штампами и с какой целью. Впрочем, цель всегда одна — дезинформация. Я бы назвал эту работу «приведение объективной, подлинной информации к Виду, Приятному Для Руководства».

Главное в политической жизни России — назвать.

Помимо поездки в Чечено-Ингушетию, 1973 год запомнился мне еще одним событием: в Москве готовились провести Всемирный конгресс миролюбивых сил.

На протяжении всей «холодной войны» наши правители надсаживались на высоких трибунах, крича о своих достижениях в деле сохранения мира. Мне кажется, у значительной части населения нашей страны сложилось твердое убеждение, что весь капиталистический мир только и ждет момента навалиться на нас с водородными бомбами, да вот радетели в Кремле пухлыми номенклатурными грудями встали на нашу защиту.

На самом деле, до самого последнего времени все обстояло совсем иначе, если вообще не наоборот. Угроза войны в значительной мере исходила и от нас. С десятками тысяч танков и самолетов, ракетных боеголовок, многомиллионной армией мы были самой милитаризованной державой. Впрочем, наших военных вполне можно было понять: воспоминания об ужасах последней войны, о ее начале побуждали их требовать от властей все большие средства. Министерство обороны стало главным ведомством страны… Вся экономика была сожрана чудовищным молохом ВПК — образование, культура, медицина подбирали жалкие крохи с его стола. Просвещенные военные крайне редки везде, а интеллектуальный потенциал наших генералов и маршалов виден достаточно хорошо на экране телевизора (правда, штатские властители превосходят их не сильно). Добавьте к этому традиционное (и небезосновательное!) недоверие русских к Западу.

Врать и пускать пыль в глаза с большим размахом наши правители научились еще со сталинских времен, когда заморочивали голову таким мудрецам, как Бернард Шоу, Ромен Роллан, Лион Фейхтвангер, Анри Барбюс, а те, вернувшись домой, расписывали прелести жизни в раю для рабочих и крестьян. Правда, надуть получалось не всех…

Всемирный конгресс миролюбивых сил был задуман как акция глобального масштаба, долженствующая убедить всех в нашем миролюбии. Целиком и полностью.

Приглашено было порядка трех тысяч человек из-за рубежа и республик Союза.

Головными организациями были, конечно, ЦК КПСС, Совмин, Комитет защиты мира. Но значительную роль играли и мои «поднадзорные» — ССОД и Комитет советских женщин.

Готовился к Конгрессу и КГБ. Еще бы! Чтобы среди тысяч иностранцев да не нашлось объектов «оперативного внимания»?

Мне было поручено перебраться в Комитет советских женщин и взять на себя работу по подбору и оперативной проверке всех переводчиков, привлекавшихся к работе на Конгрессе. Вместе с тем с меня, по крайней мере до начала работы Конгресса, никто не снимал обычных нагрузок и обязанностей.

Работать на Конгрессе должны были сотни переводчиков, и забот хватало. Надо было убедиться не только в том, что все они — люди достойные, знающие, не только выделить лучших из них для работы с наиболее серьезными делегациями, но и выяснить, кто из них каким-либо образом связан с КГБ и сможет выполнять наши «просьбы» во время работы Конгресса… Да и расставить их надо было так, как хотелось бы нам.

К этим заботам добавились десятки телефонных звонков, которые я сразу разделил на две части: полезную, когда звонили коллеги и просили пристроить на престижные места своих агентов, и блатную, когда коллеги же просили за жен, дочерей, сыновей и приятельниц.

Наконец подготовительные мероприятия завершились, все были расставлены по местам, и вместе с группой сослуживцев я перебрался на жительство в гостиницу «Россия», где предполагалось разместить большинство иностранцев и проводить официальные мероприятия. Для нас были выделены жилые и штабные номера, как и для работников многих других ведомств, связанных с работой Конгресса.

Немало рядовых сотрудников КГБ, а особенно руководство, обожали «обеспечивать» такие мероприятия. Конгрессы, Олимпиады, международные выставки, симпозиумы — это всегда тысячи людей, среди которых настоящий спецслужбист спрячется так, что найти его и помешать ему работать очень маловероятно. Но зато можно мобилизовать сотни сотрудников, расставить и рассадить их на каждом шагу, к вечеру каждого дня собирать по крохам всякую чепуху и придавать ей «нужное звучание». Ювелирной чекистской работы тут, конечно, быть не может, но зато много беготни, суеты, показухи, телефонных звонков, то есть того, что в Академии наук называлось когда-то «эскадировать»: СКД — симуляция кипучей деятельности. В конце мероприятия можно было с треском доложить наверх о принятых мерах, которые обеспечили, предотвратили, сорвали, не дали противнику… и т. д.

Но нельзя игнорировать и другую сторону дела: попробуйте себе представить психологию тех, кому поручено отвечать за безопасность таких мероприятий. Они никогда не забывают расстрела арабскими террористами израильской команды на Олимпиаде в Мюнхене… Я помню, как перед Московской олимпиадой меня в составе одной из спецопергрупп обучали обращению с только что изобретенным в лабораториях КГБ (позже я узнал, что с участием моего друга Славы Л.) оригинальным газовым пистолетом…

Уметь доложить «наверх»… Ведь наверху сидят такие же умники, какие в свое время были направлены в КГБ «на усиление», и они в восторге закатывают глаза. Это подумать только! Три (пять, десять) тысяч иностранцев — и все прошло без сучка без задоринки! Ну были какие-то мелочи, но мелочи же! Нет, недаром КГБ ест свой хлеб, молодцы ребята! Вот подбросим-ка им десяток орденков, поощрим руководство, пускай стараются…