Дурни Вавилонские - Далия Трускиновская

— Не знаю.

— Почему ты разлюбил Другую Башню?

Авенир хотел добиться правды и спрашивал ласково, как мать ребенка о том, где у него болит.

— Это лучшая моя башня, — ответил хозяин.

— Но ты не хотел, чтобы в Трубе скрипела крестовина? Ну подумай сам, наставник, есть ли в мире то, что построено так, как задумано? Даже в большом храме Мардука пришлось менять расположение дверей, о храмовом саде и купальнях я уж молчу. Это всё равно, что обойти все города в поисках безупречной женщины. Ты купишь девочку четырнадцати лет с волосами, как спускающиеся с гор овечьи стада, с грудями, как половинки граната, и зубами, как белоснежные ягнята-близнецы, и бедрами, как золотые колонны храма Асторет. А через пять лет ее совершенство пропадет, и дураком будет тот, кто расстанется с ней из-за того, что она подурнела, вынашивая и выкармливая его ребенка.

— Ты говоришь со мной, как с мальчишкой в школе писцов! — вспылил хозяин.

— Я хочу уберечь тебя от опасной ошибки, — возразил Авенир. — Видишь, я знаю твои замыслы. И я ничего не делаю, не угрожаю, не шлю гонца в храм Мардука. Я просто говорю с тобой. Еще раз спрашиваю — отчего твое отношение к башне владыки Энлиля переменилось? Отчего ты не хочешь ее достраивать?

— Она утомила меня! И ты… Ты тоже меня утомил!

— Это хорошо, — задумчиво сказал Авенир. — Ты кричишь на меня, и это хорошо. Не мной ты недоволен, поэтому и кричишь. Я ухожу. Ты знаешь, где меня искать. Я всегда буду рад нашей встрече.

И он действительно ушел.

Мне очень не понравилось его спокойствие. Так говорит человек, уверенный в своей правоте и в своей силе. И я подумал: он все погубит. Хозяин подумает хорошенько и не захочет больше строить Новую Башню, в которой мы станем большими людьми. Она так и останется красивой картинкой на стене.

Он ушел в спальню, но не лег и ничего не требовал. А я понял: этот мужчина сломал его, как ломают сухую тростинку. Но, слава богам, я знал, что тут можно предпринять.

Я выскользнул из жилища и побежал к нашим. Они уже ложились спать, я вызвал их и повел в такое место, где бы нас не увидели и не услышали, на задворках большой пекарни.

— Парни, беда! — сказал я. — Тот мужчина, который ездил вместе с нами за корзинами, большой человек в Другой Башне! Он — на службе главного храма Мардука, и сама башня тоже принадлежит храму. Вот на чьи деньги ее возводят. И ему донесли, что мой хозяин хочет уйти и построить Новую Башню. Он всё знает!

Я, как мог, пересказал им беседу.

— Откуда он всё это может знать? — спросил изумленный Левад. — Кто рассказал ему?

— У него есть люди, которые ему служат и добывают сведения, вроде Таш. Он назвал храмы, куда ездил мой хозяин, чтобы достать денег на Новую Башню. Он знает, что хозяин писал письма старикам, тайно живущим на третьем ярусе. Он знает, что хозяин пробрался к ним через подземелье. Он знает, что хозяин сговаривается с людьми, которых уведет строить Новую Башню! И он, он… он может причинить хозяину вред!

— Как? — спросил Тахмад.

— Но это же совсем просто! Если храм Мардука хозяин Другой Башни, то он, значит, платит деньги господину Осейфу за его труд. Что, если он перестанет платить? Разве это не вред?

— Как хорошо было дома, — сказал Гугуд. — Если кто-то за кем-то подсматривал и подслушивал, это сразу делалось ясно. А тут столько народа, и все плохо знают друг друга, и мы никогда не поймаем того, кто донес этому господину Авениру Бакти на господина Осейфа…

— Нет… — каким-то странным, чужим голосом произнес Гамид. — Нет, нет…

— Ты кого-то подозреваешь? — Левад повернулся к нему так, что стало ясно: подозревает он сам.

— Нет, нет… — повторил Гамид. Но обращался он не к нам, а к какому-то незримому демону, с кем, пока говорил Гугуд, он повел беззвучную беседу.

— Вот всё и рухнуло, — сказал Левад. — Не быть нам большими людьми в Новой Башне. И тут обман.

— Обман, — повторил Абад. — А я обещал Реш…

— И я обещал Лиш… Тут Гамид вскочил.

— Еще не всё потеряно! — воскликнул он. — Этот демон Авенир не может знать всего!

— Почему ты так говоришь? — спросили мы.

— Я знаю, что говорю! Он пошел к главному — к твоему хозяину, Вагад! А к тем, с кем сговаривался твой хозяин, он не ходил!

— Почему?

— Потому что незачем! Если господин Осейф откажется строить Новую Башню, то все договоренности с ним теряют силу. Вы поняли? Я знаю, что нужно делать! Нужно идти к господину Осейфу!

— Нужно успокоиться и идти спать, — возразил Тахмад.

— А завтра встать спозаранку, съесть кашу с прогоркшим жиром и идти за тачками? И так каждый день? Пока мы не сдохнем, держась за палки тачек, и нас не закопают в глине?! Нет, Субат-Телль! С меня хватит! Идем! — бушевал Гамид. — Будем просить, будем умолять его, пока этот демон бездействует!

— С чего ты взял? — спросил я.

— Он уверен, что твой господин одумается и присмиреет, так что не будет нужды говорить с каждым, кого он за собой позвал. Мы перехитрим его. Мы больше не Деревенские дурни, которых каждый может обмануть. Идем, идем! Будем просить, будем умолять его!

— Боги похитили твой разум, — сказал на это Тахмад. — Ты собираешься побороться с человеком, которого поставил смотреть за башней храм Мардука?

— Да! Братья, если вы не пойдете — я один пойду! Я упрошу его! Я всё ему объясню…

— Что ты объяснишь? — спросил Левад. — Что мы мечтали стать в Новой Башне надсмотрщиками?

Но Гамид на этот вопрос не ответил, а продолжал нас убеждать в необходимости ночного разговора с моим хозяином. И мы в конце концов пошли к будке, откуда начиналась лестница.

Мы с Гамидом уже не боялись ее, а остальные растерялись, увидев ее крутизну, и карабкались, вцепляясь в веревочные перила, как будто ступеньки под их ногами вот-вот могли похитить демоны.

В хозяйской спальне звучал голос — это Бубук, спотыкаясь, читал древнюю «Поэму об Атрахасисе», понять которую мог разве что такой старец, как господин Осейф, и то вряд ли: он приказывал принести эти таблички, когда мучился бессонницей. Особенно хорошо его убаюкивало повествование о всемирном потопе. Это я знал от Арбука.

— Вперед, Субат-Телль, — приказал Гамид и первым ворвался в спальню.

— Это что еще за демон Хумут-Табал? — сердито спросил хозяин.

Но мы уже все были в спальне и стояли на коленях.

— Господин, добрый господин! — заговорил Гамид. — Нас все обманывают, все — и мужчины, и женщины! Нас обманом привели сюда, из-за лжи мы чуть не погибли! Неужели и ты такой же, господин? Неужели и ты обманешь нас? Мы хотим честно работать и строить Новую Башню! Мы хотим жить в ней! Неужели у нас не будет Новой Башни, господин? Прикажи — мы пойдем за тобой и будем трудиться без единой жалобы. Неужели ты обманешь нас?

— Ослятки вы мои, что мне с вами делать? — жалобно спросил хозяин.

— Веди нас, господин! — закричали мы. — Веди нас! Только от тебя не будет обмана, только от тебя! Веди нас к Новой Башне!

Часть третья

Новая Башня

Мы ушли на четвертую после этой беседы ночь.

Луна светила достаточно ярко, и путь наш был не слишком труден.

— Посмотрим, что теперь скажет этот демон! — радовался Гамид. — И посмотрим, что скажет она!

— Таш? — спросил я.

— Таш! Вся ее ловкость бессильна — мы уже в дороге.

— Не споткнись…

Я сказал это потому, что радость Гамида казалась мне какой-то странной, туманящей голову. Я тоже был доволен, что нам удалось благополучно убраться из Другой Башни и увести тачки, но не настолько, чтобы приплясывать на ходу.

Хорошо было то, что мы ночью собрались и без лишних разговоров двинулись в путь, а впереди ехал хозяин на осле, и никакие стражники не мчались следом. Плохо было то, что караван, собравшийся за дальним верблюжьим загоном, получился небольшой. Сильно беспокоясь, чтобы Авенир Бакти не успел поговорить с каждым из тех, кто тайно дал согласие строить Новую Башню, и не добился от них хитростью или угрозами покорности, мой мудрый хозяин поспешил с отъездом. Нас было не больше сотни человек, да ослы, да верблюды.

Оказалось, что хозяин сговорился с одним бывшим стражником — кажется, он даже был у стражи десятским с самого начала, когда только расчистили основание для Другой Башни и стали возводить Трубу. Этот человек по имени Элиав потом повредил ногу и жил на покое, плетя корзины и вырезая деревянные игрушки. Конечно же, ему хотелось чего-то иного. И он очень быстро и ловко собрал нас всех, пришедших ночью, в караван, и знал, кого пустить первым, кого придержать, чтобы в пути мы не мешали друг другу.

Мы гнали тачки, груженные зерном, мукой и овощами. Рядом со мной шла Лиш, не скрываясь, как жена с мужем. Она несла на плече полосатые переметные сумы, набитые ее имуществом. И Реш тоже шла рядом с Абадом, таща свое добро. С нами была еще одна подружка Лиш — Нуш-Нуш из пекарни. Она шла вместе с пекарем, ее родственником.