Дурни Вавилонские - Далия Трускиновская

— Это моя последняя башня, осленок. Она и будет самой лучшей. Она останется стоять после моей смерти, которая уже скоро, — я видел во сне Эрру и Гештинанну. А бог чумы просто так не является. И Гештинанна показала мне то место в списке мертвых, где должно быть мое имя. Но башню я построю, и по самым точным расчетам.

— Как бы я хотел строить эту башню, господин! — воскликнул я.

— И для тебя там дело найдется, осленок. Если ты начнешь с самого начала, то к тому дню, когда станут возводить пятый ярус, ты уже будешь помощником подрядчика. Ведь в каждой башне начальниками становятся те, кто был на строительстве с первого дня. Потом приходят новые люди и становятся работниками, а эти — подрядчиками. Смотри, какая красавица! И мы будем строить ее правильно — сначала точные расчеты. Первым делом возведем помещение для счетного устройства Самариаха — оно будет в просторных комнатах, а не в кое-как приспособленных, и крестовину поставим не в Трубе, а снаружи. Ладно, ступай, не твоя это забота. Вот тебе «нога», выпей пива за Новую Башню. Погоди! Вот табличка. За пекарней есть дом, где живут женщины стражников, там в пристройке сидит хромой человек, плетет корзины. Отдай ему вот эту табличку. Зовут его Элиав.

— Да, господин.

При выходе я столкнулся с Евером, который нес хозяину очередную корзину табличек. В последнее время хозяин совсем загонял бедного Бурче — он только и знал, что бегать к печи и обратно. В хранилище уже не осталось свободного места, и три корзины с табличками стояли на кухне, две — в спальне. Мне казалось, что их количество увеличилось в десять раз. Евер то приносил таблички, то уносил, Бурче только приносил свеженькие, и я боялся, что скоро мы будем проползать между корзинами, как змеи. А если Элиав, получив заказ от хозяина, сплетет новые, то нам придется ходить по стенам, как жукам и паукам.

Евер прибегал в самое неожиданное время, иногда днем, иногда ночью, несколько раз оставался с хозяином до рассвета, но чаще врывался с корзиной и сразу же удирал. Я не успел спуститься до третьего яруса, как он нагнал меня и влетел в ту дверь, закрыв ее почти бесшумно.

Я же нашел корзинщика Элиава и отдал ему табличку.

— Когда приходить за готовыми корзинами? — спросил я, убедившись, что он прочитал знаки.

— Передай своему господину, что я сам найму осла и приеду к нему, — сказал Элиав. И посмотрел на меня, прищурившись, — так, как будто оценивал мои руки и плечи.

Тогда я отправился к нашим.

— Сегодня я угощаю пивом, — сказал я.

— А какой повод? — спросили они.

— Повод? Я увидел то, что было в моей голове, на стене.

— Его нужно отвести к лекарю, — сразу решил Левад.

— Нет, лекарь не поможет. Если внутренности человеческой головы размазаны по стене, значит, душа уже в подземном царстве, — возразил Гамид. — Помните, что было, когда тащили канатом камень и упустили канат?

— Но внутренности этой головы еще на месте, — Абад для надежности пощупал мне лоб и уши.

— Нет, вы не поняли. Мой хозяин наконец нарисовал на стене лучшую в мире башню — ту, которую я видел во сне, очень красивую. И он дал нам «ногу», чтобы мы выпили пива за нее.

— Он показал тебе башню? — удивился Гугуд.

— Да, и объяснил кое-что важное. Оказывается, наши подрядчики стали подрядчиками потому, что были на строительстве Другой Башни с самого начала. Они сами носили корзины и гоняли тачки, а когда пришли новые люди — их уже сделали надзирателями, а потом они стали подрядчиками. Вот почему Зубастый знает, как сделать, чтобы недогруженная тачка выглядела полной!

— Хорошо, если бы Зубастый нанялся строить Новую Башню и взял нас с собой… — мечтательно сказал Тахмад.

— А что, твой хозяин уже твердо знает, что будет строить Новую Башню? — спросил Гамид.

— Я его не спрашивал. Но он очень хочет.

— Для такого дела нужно сразу много денег, Вагад.

— Может быть, он для того и ездил в Вавилон, чтобы раздобыть денег.

Я сам не понял, как у меня выскочили эти слова. Просто хотелось показать всем, что у меня хозяин не простой, а умеющий добывать большие деньги.

— Да, в Другой Башне мы подрядчиками не станем, — сказал Гугуд. — Другие станут, а мы так и будем гонять тачки, пока строители не доберутся до сорок пятого яруса и люди не разбегутся.

— А может, и нет, — загадочно сказал Гамид.

После этого у нас появилась игра. Мы, собравшись по вечерам, мечтали о Новой Башне и о том, как выкупим у Зубастого договоры. Однажды Тахмад спросил его, возможно ли это.

— Разве вам плохо живется? — спросил Зубастый. — Вы вспоминаете о договорах только потому, что вам нечем занять по вечерам свои головы. Но имейте в виду, у меня их больше нет.

— Где они, господин?

— Они в большом хранилище, куда все подрядчики сдают свои таблички. Попасть в хранилище непросто — оно на втором и на третьем ярусах. Представляете, какое оно огромное? Если бы вы захотели найти там таблички с договорами, пришлось бы платить большие деньги хранителям.

Тахмад передал нам этот разговор. И нам стало грустно.

Несколько дней спустя хозяин позвал к себе Абдада. Они говорили, закрыв двери, и Абдад вышел с таким видом, будто его поставили главным жрецом большого храма Мардука. Он нес мешочек и держал его так, будто внутри дорогая стеклянная посудина. Хозяин выглянул вслед и прикрикнул, чтобы он поторапливался. Абдад выбежал в нору и пошел скорым шагом, неся мешочек перед собой на вытянутой руке.

— Если он помнет глину, я выкину его в окно, — сказал хозяин, и я понял, что там такое: необожженная табличка. Выходит, он послал кому-то письмо, очень срочное письмо, так что некогда было обжигать… или же такое, которое при опасности можно сразу смять в ком!

Потом Абдад вернулся, точно так же неся мешочек, и я понял: там ответ! И тоже на сырой глине! Хозяин прочитал и засмеялся.

— Еще один, еще один! — произнес он. — Я сумею тебя уговорить, птенчик, воробушек, гусеночек!

Вскоре хозяин позвал меня к себе.

— Послушай, осленочек мой, если бы я начал строить Новую Башню, вот эту, ты со своими братьями пошел бы ко мне работать?

— Да, господин! — воскликнул я. — Но мы не можем! У нас договор с Зубастым на десять лет. Мои братья приложили к нему печати. И Зубастый отдал этот договор в большое хранилище.

— Он вам так сказал?

— Да, господин.

— А если я найду ваши таблички с договорами и отдам вам?

— Мы их сломаем и разотрем в пыль, господин.

— Другого ответа я не ждал. Ты правильно мыслишь, осленочек. Передай братьям, что эту заботу я беру на себя. Люди, которых я попрошу, вынесут таблички из хранилища.

Радость наша была огромна.

— Он умный и щедрый, — сказал я. — Он возьмет нас в Новую Башню, которую мы построим с самого основания!

— Скажи своему господину, что я — пыль под его подошвами! — воскликнул Гамид.

— Это невозможно, — сказал, одумавшись, Тахмад. — Все-таки мы дали слово…

— Ну что ты болтаешь! Разве мы знали, под каким враньем ставим печати? — напустился на него Гамид. — Оставайся, если ты совсем уж деревенский дурень! А мы пойдем за господином Осейфом! И в Новой Башне станем большими людьми! Пойдем, братья?

— Пойдем! — закричали мы. — Эй, эй, Субат-Телль!

— Субат-Телль, если не перестанете орать, придем и отведем в яму! — отозвались из темноты стражники.

А потом я встретил у харчевни Лиш. Ее сменщица заболела, и ей пришлось работать за двоих. Она устала, и спина у нее болела.

— Ничего, скоро я заберу тебя отсюда, — шептал я ей, обнимая. — Мы построим Новую Башню и станем там большими людьми. И у тебя, и у Реш будут служанки. Ты будешь приказывать: подайте мне мясо с гранатовой подливкой, подайте мне пирожки! Ты будешь спать, сколько захочется, и лежать днем в тени, и купаться, когда пожелаешь, и у тебя будет столик с притираниями и благовониями…

— Но сперва нам придется много работать, и я подурнею, и мое тело станет сухим и жилистым, и ты перестанешь меня любить, — отвечала она.

— Как я могу не любить тебя? Ведь ты моя жена, — говорил я.

— Но сперва — обряд, — отвечала она.

Мы чувствовали близость перемен. Мы не тратили деньги на мясную похлебку, а покупали то, что понадобится в Новой Башне, — запасные сандалии для работы, теплые накидки, миски и кувшины.

— Вот и пригодится ваш котел, и мешок ячменя тоже пригодится, — сказала Лиш. — Когда это будет?

— Когда скажет господин Осейф.

Я ждал от него всего одного слова «завтра», чтобы мчаться к своим и передать это слово.

Но всё оказалось не так просто.

Вечером, когда все отдыхали и нора была уже пуста, по лестнице поднялся к нам тот мужчина, любовник Таш.

— Привет тебе, наставник, — сказал он. — Прости, что так поздно. Дела, дела… Хочу поговорить с тобой.

— Приходи завтра, Авенир, — ответил ему хозяин.