Убить Хемингуэя - Крейг Макдоналд

31. Темные замыслы

Люди страдают не от отсутствия хорошей литературы, хорошего искусства, хорошего театра или хорошей музыки, а от того, что мешает этому всему проявиться. Короче, они страдают от молчаливого, позорного заговора… который связывает их вместе, как врагов искусства и художников.

Мужчины протащили Гектора через гостиницу.

Он сказал:

– Кто вы такие – ФБР? ЦРУ? Вы что, уроды, хотите попытаться меня убить?

Они прошли через узкую дверь и потащили его дальше по узкому коридору.

– Сколько бы Криди вам ни заплатил, я…

Мужчины впихнули его в другую дверь, где его за руку схватил старик.

– Слава богу! – Он провел Гектора еще через одну дверь в большую комнату. Там сидели с десяток ученых, занимающихся Хемингуэем, и таращились на него.

Черт побери! Гребаная речь! Он совсем потерял ощущение времени.

Гектор умудрился улыбнуться, когда еще один ученый, стоящий на кафедре лицом к собравшимся, сказал:

– Ну вот, всего несколько минут опоздания, и он здесь, наш главный оратор, мистер Гектор Мейсон Ласситер!

Аплодисменты… несколько свистков в два пальца.

Гектор с трудом сглотнул. Он так и не успел подготовиться к этому выступлению. Пока ученый читал вступление, он одернул пиджак, поправил манжеты, пристроил на физиономию подходящее выражение. Ему придется импровизировать. Он оглянулся туда, где стояли четыре молодых человека в черных костюмах. Их уж никак нельзя было принять за ученых.

Гектор пробежал взглядом по лицам настоящих ученых, сидящих перед ним. Среди них он разглядел Ребекку Стюарт с ее осиным гнездом на голове и косенькими глазками. Она сидела в первом ряду и улыбалась ему. Гектор ей подмигнул, но тут же нахмурился: рядом с Бекки сидел Донован Криди.

В животе у Гектора все перевернулось. Он присмотрелся к аудитории и обнаружил, что на некоторых мужчинах костюмы были слишком хороши для ученых. Возможно, Криди хотел сбить Гектора с толку. Или, возможно, он собирается устроить нечто вроде театральной казни… Может быть, он собирается выстрелить в Гектора, как стреляли в президентов Гарфилда или Тедди Рузвельта, или в мэра Чикаго Джона Кормака в Майами, или же в Кеннеди в Далласе. Правильно: пристрели Гектора перед толпой, а затем повесь это убийство на какого-нибудь пьяного ученого или фанатика, свихнувшегося на идее покончить с «последним человеком из Потерянного поколения».

Вполне сносный сценарий. Слишком уж сносный, если автором его был Криди.

Гектор пробежал пальцами по волосам, кивком поблагодарил за аплодисменты и подошел к кафедре. На кафедре стояли графин с водой и один стакан. Микрофон был установлен слишком низко, Гектору пришлось с ним повозиться, что дало ему время подумать.

За всю свою жизнь Хем всего один раз всерьез выступал на публике. На митинге в поддержку Гражданской войны в Испании. Тогда Гектор находился в конце зала и смотрел, как мучается Хем, постоянно заглядывая в заранее подготовленные листочки. Сначала Хем говорил очень громко, а в конце еле слышно бормотал.

Гектор же никогда раньше не выступал на публике. И сейчас ощутил сильное волнение. Рукой, которой явно недоставало твердости, Гектор налил себе стакан воды из графина. Пока он наливал воду, он сказал, стараясь, чтобы его было хорошо слышно:

– Хем однажды сказал, что даже в лучшем случае писательство – это одинокая жизнь…

Гектор помолчал, дав аудитории возможность поразмыслить, к чему он ведет.

Глядя, как Криди наблюдает за ним, Гектор поднял стакан к губам. Теперь Криди улыбался.

Гектор заколебался. Да, разумеется, мать твою. Этот засранец наверняка сдобрил воду своим зельем. Он посмотрел на стакан, затем снова на Криди. Что там может быть? ЛСД? Какая-нибудь более сильная отрава, которая подействует на лобную долю Гектора и превратит его в бормочущего припадочного сумасшедшего, пускающего слюни перед всей так называемой ученой публикой?

Да, именно таким был план, он видел это по лицу Криди. Эти сукины дети намеревались отравить воду для Гектора и превратить его в слюнявого лунатика. А потом начнется допрос? Один Бог ведает, какие вопросы он и эта одетая в черное рать зададут ему, после того как развязывающая язык отрава начнет гулять по его организму. Причем в присутствии этих клятых ученых.

Улыбнувшись Криди, Гектор вылил воду обратно в кувшин.

Стараясь не отвлекаться на людей в черном и ожидание неожиданной пули теперь, когда он вылил воду, Гектор решил привлечь внимание аудитории. Он нашел среди слушателей Патрицию Стилборн и улыбнулся ей. Она потратила какое-то время на свои длинные темные волосы, воспользовалась макияжем и надела платье, подчеркивающее фигуру. Очень неплохо. Он решил, что будет говорить для Патриции. Она станет его амулетом от Криди и компании.

Он печально ей улыбнулся, затем посмотрел на остальных. Слушатели постепенно замолчали, ожидая, когда он соберется с мыслями. Затем Гектор заговорил:

– Что действительно убило моего друга Эрнеста Хемингуэя? Кто в самом деле его убил и лишил нас многих книг, некоторые из них могли бы превзойти его первых два великих романа? – Гектор пожал плечами. – Это было не только напряжение депрессии, которая была наследственной в семье Хема. И не просто его ухудшающееся здоровье и растущая неспособность его тела выносить большие нагрузки, которые так или иначе питали его музу.

Гектор схватился большими руками за края кафедры. Почувствовал, как голос становится твердым. Он небрежно скрестил ноги в лодыжках, обретая спокойствие и уверенность, что он держит в руках аудиторию и знает точно, какие слова должен сказать. Это напоминало сочинительство, если дело идет как по маслу.

Сделав паузу для пущего эффекта, Гектор оглядел лица ученых и сказал:

– Моего друга Хема, по крайней мере в определенном смысле, убила организация. В некотором смысле его убила одержимость одного человека. Говорят, что история творится по ночам. Исторические события и критические моменты, которые связывают нас, людей, очень часто являются проявлением более глубоких, темных махинаций, затеваемых политическими интриганами, чьи цели невозможно постичь. Судьбы строятся или уничтожаются людьми с дикими верованиями и непознаваемыми целями. Эти люди и объединяющие их организации, забыв обо всем том хорошем, что заложено в них природой, убеждают себя, что определенные цели оправдывают самые темные и кровавые средства.

Гектор взглянул на Криди, который смотрел на него ненавидящим взглядом с отвисшей челюстью.

Гектор подмигнул ему, все еще ожидая ожога и, с опозданием, звука пули, уже разорвавшей его сердце или голову.

И тем не менее он продолжал.

– Очень долгое время, – сказал он, обращаясь в основном к Патриции, – велась война против наших величайших писателей, кампания, целью которой было заставить замолчать и унизить литераторов, как мужчин, так и женщин. Вы, ученые, зацикленные на работах писателей, понятия не имели об этой войне. Сегодня я собираюсь поднять занавес. Я объясню вам ситуацию, в которой Хем принял это фатальное решение. Я расскажу вам, что делало и продолжает делать ФБР под руководством Джона Эдгара Гувера, чтобы следить за американскими писателями и поэтами. Их телефоны прослушиваются, их почта вскрывается. За ними следят… Люди считали Хема параноиком, потому что он утверждал, что за ним следит ФБР. Беда вся в том, что Хем был абсолютно прав.

Это было гибельное утверждение: он знал, что его жизнь теперь не стоила и цента. ФБР не остановится ни перед чем, чтобы уничтожить Гектора Ласситера.

Но тут Гектору самому пришла в голову сходная мысль.

А как насчет слушателей этой его радикальной речи? Это была сумасшедшая смесь: ученые, которые потратят свои жизни на попытку добавить его комментарий и обвинения в исторический отчет, и люди тайной профессии, которые с таким же упорством будут пытаться уничтожить его комментарий и вычеркнуть даже упоминание о нем отовсюду.

Он будет стоять на своем.

Позднее Криди с красной физиономией подошел к Гектору. Вокруг него толпились ученые, умоляя его сообщить больше подробностей, хлопая его по плечу и предлагая купить ему выпивку.

Сжимая и разжимая кулаки, Криди рявкнул:

– Ты сейчас бросил нам перчатку, Ласситер. Директор постарается превратить твою жизнь в настоящий ад. – Криди зловеще ухмыльнулся. – В смысле, пока ты еще жив.

Гектор сглотнул слюну и с трудом усмехнулся. Он чувствовал, что за его спиной стоит Патриция. Поэтому сказал:

– Валяй старайся, ублюдок. Клянусь Богом, я позабочусь, чтобы ты сдох раньше меня.

– Посмотрим, – сказал Криди.

Гектор вспомнил про листок бумаги, которые дала ему Ханна, и о написанном на нем адресе, который он запомнил. Он протянул руку и взлохматил безукоризненную прическу Криди: