Покоренные страстью - Вирджиния Хенли

— Мой господин, вы так добры, что дождались меня, но…

— Доброта здесь ни при чем, — оборвал ее Рэм. Когда же она начнет ругаться и скандалить, требуя объяснений по поводу вчерашнего? Вместо этого она сама просит у него прощения. Дуглас пытался обнаружить неискренность в ее словах, но не смог. Все, даже жест, которым Огонек поправляла волосы, ее взгляд — казалось таким женственным и беззащитным, что хозяин замка невольно почувствовал желание, тут же сменившееся гневом. Надо было обязательно обвинить ее в чем-нибудь. Глядя на вазы с цветами, Рэм произнес:

— Перемены не заставили себя долго ждать.

— Я так рада, что они вам понравились, мой господин. Прошу прощения за беспорядок в ваших комнатах, но я не посмела войти, я ведь еще не была там.

— Значит, вы все-таки понимаете, что здесь, в замке, мое слово — закон. — Это было сказано для того, чтобы наконец вывести ее из себя. Сейчас она бросится на него, выпустив ноготки.

Но девушка только обезоруживающе улыбнулась.

— Со мной вам потребуется терпение, но я научусь делать все так, как вам нравится. Обещаю вам это.

— А если вас интересуют мои комнаты, можете пройти и осмотреть их, — предложил Черный Дуглас.

— Позвольте мне переодеться, и я присоединюсь к вам, — весело пропела Тина, приподнимая юбки выше колен и бегом поднимаясь по лестнице.

Ей удалось удивить Рэма. Он ожидал столкнуться или с яростью, или с холодной расчетливостью, но не обнаружил ни того, ни другого. Дочь Кеннеди, казалось, поддается силе. Хотя, конечно, все это спектакль. Чертова сучка чего-то добивается. Поскольку она поняла, что не сможет приказывать ему самому, то решила прибрать к рукам весь замок. «Но у нее ничего не выйдет», — с удовольствием подумал Сорвиголова. Самое позднее послезавтра они переедут ближе к границе, в фамильную крепость Дугласов.

Когда Тина настояла, что поселится в бывшей комнате Дамарис, Рэм решил, что она будет сопротивляться его объятиям, как дикая кошка. Сейчас она вроде бы дождаться не может, пока жених затащит ее в постель. Наверное, попытается даже соблазнить. Но если девка Кеннеди намерена остаться у него на всю ночь, то ее ждет глубокое разочарование.

Наверху Рэм попытался посмотреть на окружавшие его предметы глазами женщины. Мебель была массивной, вырезанной из черного ореха, бархатный полог над кроватью — темно-вишневого цвета, пол покрывали ковры, сотканные из неокрашенной шерсти овец Дугласа. Стол и стулья, обитые испанской кожей, неплохо сочетались с коллекцией оружия, развешанной по стенам. Ярко пылающий камин поддерживал в комнате тепло. Одно окно выходило на запад, где с парапета замка открывался вид на реку Эйр, во второе можно было видеть горы на востоке.

Какого черта, куда она пропала? Схватив кочергу, Рэм принялся нетерпеливо ворочать ею в камине. Ему еще никогда не приходилось ждать женщину. Что она там, обдумывает, какое бы платье надеть, чтобы сразу соблазнить его? Терпение Черного Дугласа кончилось, и, хлопнув дверью, он пошел искать свою невесту. Подняв кулак, чтобы постучать в ее комнату, Рэмсей услышал смех изнутри и замер. Кажется, Тина разговаривала с мужчиной. Когда лорд распахнул дверь, его взгляду предстала милая домашняя сценка: чертов француз кормил девушку с ложечки чем-то вкусненьким.

— Прошу простить за вторжение, — язвительно произнес Дуглас.

Огонек сделала вид, что не заметила сарказма:

— Ничего, ничего. Вы как раз вовремя. Попробуйте это превосходное блюдо, изобретение мсье Бюрка.

Повар, раскланиваясь, удалился, и Тина призналась:

— Он так меня балует, поэтому я и привезла его сюда.

— Можете не напоминать мне, насколько вы избалованы, мадам. Я дожидаюсь вас, а вы в это время развлекаете этого хлыща.

На девушке было черное платье с высоким воротником, совсем не такое открытое, как он предполагал, и волосы она гладко зачесала назад. К тому же аромат, доносившийся с подноса, заставил его проглотить слюну. Странно, что запах еды не вызвал у него тошноту.

— Что это? — указывая на ложечку, спросил Рэм.

Огонек улыбнулась.

— Амброзия, пища богов. А на самом деле, это всего лишь суп — несколько грибов, немного сливок, чуть-чуть вина. — Глядя ему в глаза, она поинтересовалась: — Соблазнительно, не правда ли?

Дуглас уставился на ее губы. Их вид действительно соблазнял.

— Вам не кажется это вкусным? — со смехом продолжала Тина. — Вы предпочитаете огромные кусни баранины или говядины. Знаете что, я прикрою кастрюльку крышкой, чтобы сохранить тепло до нашего возвращения, если, конечно, приглашение осмотреть комнаты еще в силе.

Дуглас прекрасно понимал, что все это — игра. Заходя в свою комнату, он не оглянулся, чувствуя, что она идет следом и закрывает за собой дверь.

— Я разгадала твою тайну. Ты просто трус.

Еле сдерживаясь от гнева, Рэм повернулся к невесте и увидел, что она разговаривает с Выпивохой.

— Трус? Он однажды перегрыз горло человеку.

Тина пожала плечиком.

— Каждый, кто питается мясом, способен на убийство.

Что прозвучало сейчас в ее словах? Скрытая угроза?

— Все равно трус, — продолжала девушка. — Начинает трястись от страха, как только увидит привидение.

— Привидение? — повторил Дуглас. «Она что, издевается над ним?»

— Привидение Дамарис, которое живет в моей комнате. Вы же сами мне об этом говорили, помните?

Рэмсей верил в существование призраков, он прожил в их окружении 15 лет. Однако другие не верили. Может, Тина подыгрывает ему, а может, на самом деле поверила? Внезапно ему захотелось, чтобы она осталась с ним в комнате. Если бы она приказала принести обед сюда, они могли бы посидеть вдвоем и поговорить. Черный Дуглас не боялся одиночества, но иногда так хотелось общения хоть с какой-нибудь живой душой. Он наблюдал, как Огонек обводила взглядом комнату.

— Нравится?

— Не совсем, — легко ответила девушка. — Вам, конечно, такая обстановка подходит. Но для меня комната слишком темна, слишком огромна, слишком помпезна. — Сейчас Тина смотрела на Рэма, словно описывала его. — Самое славное, что здесь есть — это вид из окна.

Мужское тщеславие Сорвиголовы было задето. Он сжал руки девушки.

— А во мне есть что-нибудь славное? — спросил он, чувствуя борьбу вожделения и гнева в своей душе.

Глядя в смуглое лицо, склонившееся над ней, Тина прошептала:

— Думаю, да. Я молюсь, чтобы вы не утеряли ваше чувство юмора.

Дуглас отпустил ее.

— Послезавтра мы отправляемся в наш фамильный замок. Может, та моя спальня придется вам больше по вкусу.

— Может быть, — опуская ресницы, произнесла девушка. Она подумала, что в этот момент они с женихом напоминали пару скорпионов, кружащих вокруг друг друга и отыскивающих у противника наиболее уязвимое место, чтобы вонзить туда свое жало. — А может, я останусь здесь.