Человек маркизы - Ян Вайлер

минут убалтывали нас так рьяно, как будто речь шла о том, как воспрепятствовать угрозе атомной войны.

Если коротко, речь в их докладе шла о чудодейственном препарате из США, где его могут приобрести лишь сверхбогатые и кинозвёзды. А нормальные смертные не имеют доступа к пищевым добавкам, которые поэтому продаются на чёрном рынке за непостижимые суммы. Изначально, дескать, таблетки и порошки были разработаны для программы космических полётов, а потом одно калифорнийское предприятие запутанными путями приобрело лицензию. И можно приобщиться к этой успешной истории и нажиться на ней.

Бизнес-модель, которой уже годами промышляли супруги Тольксдорф, звучала заманчиво. Казалось, будто в принципе каждый мог огрести огромный кусок, да что там, много огромных кусков гигантского торта. Самое позднее на этом самом месте столь бурного изображения возникал, собственно, вопрос, почему Тольксдорфы жили на Фридланд-штрассе в бохумском Ваттеншайде, а не на Эльб-шоссе в гамбургском Бланкенезе. Но, вероятно, речь шла о некоем замалчивании. Или о желании быть ближе к потребителям, то есть к тем людям, которым они по своеобразной бизнес-модели могли предложить соучастие в оглушительном бурном потоке денег.

Продукты фирмы Sunpower содержали редкие витамины, а также микроэлементы, минералы и прежде всего изрядную порцию литгуколя-4. А это стимулятор кожи, который за несколько часов омолаживает кожу на десять лет. Абсолютно секретная формула. Литгуколь-4 – это вещество, специально получаемое на калифорнийском солнце, оно связывает солнечный свет в форму порошка. Если этот порошок растворить в воде и нанести на кожу, тотчас образуются гентостат и другие мультифортозолы, а с ними и подкожный жир. Кожа тут же становится свежей и упругой. Такие эффекты в других случаях достигаются только дорогими инъекциями или даже посредством операции. С литгуколем-4 можно вести образ жизни звезды, но за долю инвестиций в него.

Опробовано в космосе, вложения в разработку измеряются миллиардами. И теперь, наконец, стало доступно каждому. Просто с ума сойти.

Папен молча кивал, пока Тольксдорф, жестикулируя, продолжал объяснять, что в его колчане содержится в качестве встречного бизнеса.

– Ты понимаешь? Это же гигантский рынок, особенно теперь, когда эти продукты впервые появились в свободном доступе. Совсем недавно они были в руках немногих специальных фирм. Но у нас, – он показал на себя и свою жену, – есть лицензия!

На последних словах его голос взвился в высоту, это прозвучало как победный клич.

– Мы с ней имеем право этим торговать.

– И как я могу вписаться в эту игру? – спросил мой отец с радостным ожиданием.

– Если хочешь, мы приоткроем тебе дверь. И тогда ты сможешь продавать это эксклюзивно. Подумай только: раз уж ты всё равно в разъездах, для тебя уже сущий пустяк стать при этом миллионером.

Тут он явно переоценил алчность моего отца. Но историю с чудодейственным средством из космоса отец оценил по достоинству.

– Неслыханное дело! – так и сказал он.

– А я что говорю! – воскликнул Тольксдорф. – Всё устроено следующим образом: ты каждый месяц заказываешь товар на шестьсот евро. Ты его продаёшь. Это пустяковое дело. Оно приносит оборот в девять тысяч евро. Пятнадцатикратно от стоимости покупки. А если ты завербуешь и других распространителей, за каждого нового члена семейства Sunpower получишь премию сто евро, на которую будет уменьшена цена твоей закупки товара. Значит… – он поднял указательный палец и сделал паузу, – …если ты в месяц найдёшь всего шесть новых распространителей в своих поездках, ты будешь получать товар уже бесплатно. То есть ничего не вкладывая, ты поднимаешь девять тысяч. В месяц. Минимум.

В комнату снова вошла его жена, и я спросила, можно ли мне воспользоваться их туалетом. Мне в виде исключения действительно было на сей раз надо, и это была большая удача, потому что если бы я не ушла, Рональд Папен, вероятно, клюнул бы на это безумие и подписал бумаги.

Я шла по коридору, и дверь в детскую комнату стояла открытой. Может быть, госпожа Тольксдорф беспокоилась, что иначе не услышит младенца. Или она просто забыла закрыть дверь. Как бы то ни было, она стояла открытой, и я заглянула туда. Всё помещение было до потолка забито коробками. На каждой стояло название Sunpower, там были сотни коробок всех возможных габаритов. В середине комнаты как раз ещё оставалось место для детской кроватки, в которой младенец беспокойно вертел головой и что-то лепетал.

Когда я возвращалась из туалета, дверь была уже закрыта. Я вернулась на своё место в гостиную и посмотрела в глаза госпоже Тольксдорф. Она знала, что я увидела тысячи непроданных банок порошка Sunpower, громоздящихся в детской. Как сказал её муж, «этот товар рвут у нас из рук». И тут сидит напротив меня эта женщина, мы смотрим друг другу в глаза, и то, что я в них увидела, было чистое отчаяние. Тотальное несчастье. Полная безуспешность. Никто не покупал эту дрянь по неслыханным ценам. И никто в своём уме не поддавался на уговоры войти в долю этого мёртвого бизнеса. Каждый месяц, сколько действовал договор, в этот дом поступало товара на шестьсот евро, и товар складировался в детской комнате. Не удивительно, что оба приняли нас так дружелюбно, терпеливо выслушали преимущества раздвижной маркизы и казались такими заинтересованными. Госпожа Тольксдорф массировала большим пальцем одной руки тыльную сторону другой. Так сильно, что кожа под пальцем побелела.

– Моё предложение: я сделаю тебя руководителем продаж по всей западной части Рурского региона. Ты сейчас подпишешь, а я сделаю тебе вступительную скидку в тысячу евро. В ответ ты передашь мне «Мумбай» шириной три метра. Как ты на это смотришь? Вариант это или не вариант?

Рональд Папен колебался. Какой неожиданный шанс. Как нарочно теперь. В последнее время ведь выяснилось, что он в своём коммивояжёрстве мог распродать всё. И тут на смену идёт этот новый оригинальный продукт. Я к этому времени уже настолько хорошо знала своего честного отца, что могла читать его мысли.

Первая мысль: какие дружелюбные люди, им нравятся мои маркизы.

Вторая: такая оригинальная и надёжная бизнес-идея.

Третья: и они рассматривают меня как достойного этой идеи.

Четвёртая: да я из чистой вежливости не смогу отказаться.

Пятая: тогда я смогу профинансировать учёбу моей дочери.

Хорошо, пятую мысль я в нём не прочитала. Но если бы я в этот момент сказала, что это блестящая идея для того, чтобы оплатить мою учёбу, отец уже без всяких колебаний заключил бы договор и в течение двух лет стал бы владельцем целого склада калифорнийского литгуколя-4. Вместо этого я сказала:

– Папа, нам, к сожалению, надо идти. У меня опять разболелся живот. Мне