Магия на грани дозволенного - Анастасия Колдарева

– Естественно, нет, – сонно возразила Ева.

Лисанский совсем неаристократично вытянул шею, когда она стала шарить по карманам своего нелепого белого плаща, на котором теперь красовались неприглядные желтые разводы.

– Где же оно все… куда запропастилось…

– Может, за трон закатилось, – насмешливо предположил Дэн.

– Подержи, – Ева один за другим стала деловито извлекать из кармана пузырек за пузырьком, склянку за склянкой, сверток за свертком и сгружать все это в его неуверенно протянутые руки. Когда класть стало некуда, на секунду замешкалась с толстой бутылкой медицинского спирта и кивнула на диван: – Брось туда, потом разберу. Ага, вот! Рубашка, – сообщила Ева, вытягивая за рукав из кармана его, Дэна, собственную рубашку! – Извини, Игорь, у меня не было времени бегать по магазинам, поэтому я заглянула домой к Денису. Она висела в шкафу – должна быть чистой.

Серая ткань осела на колени изумленного Лисанского. Тот, оправившись от удивления, подцепил ее двумя пальцами и кашлянул.

– Донашивать после Гордеева обноски? – осведомился он, стараясь придать голосу привычную брезгливо-высокомерную интонацию.

– Перетолчешься, – Дэн подскочил с кресла и попытался выхватить рубашку у него из рук. Но тот вцепился как клещ, аж нитки треснули и едва не порвались, и с возмущенным: «Шиш тебе!» – рванул добычу назад.

– Носки, – продолжила Ева. – Тридцать пар не нашлось…

– Тоже гордеевские? – Лисанский подозрительно прищурился. – Надеюсь, ты их не из-под кровати выгребла? И это не те, что в углу стояли?

Дэн метнул в него убийственный взгляд.

– Нет, я взяла только новые, – Ева кинула Лису пару целлофановых упаковок. – Поделите как-нибудь.

– Что значит «поделите»? – не понял Дэн. – Здесь все мое, между прочим. А как ты попала ко мне домой, кстати?

– Через дверь.

– А адрес…

– Есть в телефонном справочнике.

– Ясно. Значит, теперь каждый, кому не лень…

– Так. Что еще? – перебила Ева.

На колени Лисанскому, точно из рога изобилия, посыпались ручки, бумага, книги в кожаных тисненых переплетах, магическая лампа – еле успел подхватить! – две бутылки коньяка, металлическая фляжка без опознавательных знаков, охапка постельного белья, пара полотенец, черная куртка, старенький мобильник, электронная игра «Тетрис» и пачка батареек, доска для спиритических сеансов и полная иллюстрированная «Энциклопедия призраков: как вызвать, отогнать или упокоить заблудившуюся душу».

Обстрел еще не завершился, а Дэн уже выудил из кучи вещей тяжелую пластмассовую коробку явно советского производства. Надпись на ней гласила: «Бритва электрическая. Опасная».

– Это папина, – пояснила Ева.

– Ты б ему еще электрогитару приволокла, – сдерживая усмешку, посоветовал Дэн, демонстративно помахивая в воздухе проводом с вилкой.

– А в чем де… ой, – Ева выглядела несчастной. – Не подумала… – она торопливо сунула руку в другой карман плаща, наспех произвела раскопки, вытащила нежно-розовый бритвенный станок и виновато протянула его Лису. – Вот, возьми мой, он почти новый, я, честно, не сообразила…

Тот уставился на бритву как на врага народа. Тут уж Дэн не выдержал и истерически захохотал. Лисанский зыркнул на него, сощурился и решительно взял станок.

– На пару раз хватит, – заявил он.

– Да ладно, чего тебе брить-то? – не унимался Дэн. – Ноги?

– Даже не пытайся потом клянчить, понял?

Однако выстрел в самое сердце Лиса прогремел, когда Ева положила ему на ладонь массивную платиновую печатку. Дэн понятия не имел, откуда она, хотя в Интернате Лисанский без конца козырял ею, якобы подтверждая «фамильным перстнем» свое благородное происхождение. Надев кольцо на безымянный палец, Лис сжал кулак.

– Где ты…

– С горячей водой ничего не могу поделать, – сказала Ева отстраненно, уже забыв о нем. – И с браслетами тоже. Прости, Денис.

– Да я и не рассчитывал.

Интересно, почему, в таком случае, Дэн чувствовал себя задетым? Не потому ли, что Лисанский тихо млел в куче барахла, а он стоял рядом с пустыми руками, как дурак?

– Что ж, для первого раза достаточно, – удовлетворенно заключила Ева. – Надеюсь, вы оставили мне что-нибудь перекусить?

Дэн кивнул на журнальный столик, на котором красовалась тарелка с тушеными овощами. Нетронутыми. И проворчал:

– Я спать.

– А я, пожалуй, выпью! – воскликнул Лисанский бодро, выдернув из груды вещей бутылку коньяка. – Ах да! Чуть не забыл. За мной должок.

Поднявшись с кресла, развязной походкой он приблизился к девушке, которая в смятении подняла на него прозрачно-голубой взгляд, притянул ее к себе за талию и легонько поцеловал в уголок губ.

– Спасибо! – шепнул он вкрадчиво.

Ева затрепетала и покачнулась, когда он отстранился и как ни в чем не бывало направился обратно к креслу.

Дэн вдруг сообразил, что его трясет от желания запустить в мерзавца-позера чем-нибудь тяжелым Если он тронет Еву, если только положит на нее глаз и попытается охмурить эту доверчивую, простодушную девочку…

Сделав над собой усилие, Дэн глубоко вздохнул. Не стоило заострять внимание на глупых выходках. Лучше было успокоиться, взять себя в руки и заняться тем, что сейчас имело первостепенное значение. Для начала выспаться, а завтра рассказать Еве о знаках на потолке в лаборатории Мефисто.

Именно так он и поступит.

С рассказом он опоздал.

Утром, едва войдя в гостиную, Дэн обнаружил почти идиллическую картину: Лис и Ева сидели на диванчике в окружении десятка открытых книг, тесно прижавшись друг к другу плечами и склонившись над какой-то ветхой рукописью.

– Здесь, – говорил Лисанский увлеченно, без тени своего обычного высокомерия, – несколько похожих символов. Видишь этот значок? У меня в детстве была книга, в которой я, точно помню, видел нечто подобное. Вот эти лепестки обозначают языки пламени, эта черточка – ритуальный клинок.

– Жертвоприношение? – предположила Ева тихо.

– Или приготовление к свежеванию туши животного, – Лисанский пожал плечами. – Однозначная трактовка у этих символов редко бывала – так хранители знаний, черные маги, пытались запутать непосвященных, желающих разобраться в рунах самостоятельно. Вообще, все это очень напоминает японские иероглифы.

– Ты знаешь японский? – встрял Дэн, чтобы привлечь внимание к своему появлению.