Башни Ангкора - Борис Павлович Виноградов

справился... о моем самочувствии. За день до этого я в числе других пассажиров оказался пострадавшим в дорожном происшествии на шоссе № 4. Мы возвращались из Кампонгсаома в Пномпень, и в районе Слоновых гор наш автомобиль перевернулся. Весть об этом дошла и до министра. Когда секретарь ему сообщила, что я прошу аудиенции, он охотно встретился со мной.

— За неполный год,— говорил он,— мы смогли в Пномпене открыть четыре госпиталя, несколько медицинских пунктов на предприятиях. Открывается медицинско-фармацевтический институт. По всей стране действуют передвижные группы. Сделаны первые выпуски на курсах, где в срочном порядке готовятся кадры. Ведь на первых порах даже не хватало людей, чтобы квалифицированно распределить медикаменты, поступавшие из Советского Союза, Вьетнама и других социалистических стран.

Тот декабрь, когда страна готовилась отметить первую годовщину освобождения, останется в памяти надолго. Из многих сопредельных и дальних стран съезжались корреспонденты увидеть и рассказать новое о городе, который еще год назад все считали «мертвым». После Ханоя, где дождливый сумрак с недельным интервалом сменялся столь же короткой порой сухого осеннего тепла, напоминающего дни подмосковного «бабьего лета», Пномпень показался нам раскаленным до предела. Город уже насчитывал более 200 тысяч жителей. Его украшали кумачовыми полотнищами, на которых преобладал лозунг: «Уходящий год — первый за последнее пятилетие, когда население Кампучии не сократилось, а выросло». И, как самые прекрасные цветы новой жизни, по пномпеньским улицам бегали стайки детей. На месте стертого с лица земли католического собора, что высился до полпотовцев рядом с гостиницей «Руаяль», вечером юнисефовские чиновники устроили рождественский благотворительный концерт. Играл духовой оркестр, раздавались пакетики со сладостями. Филантропическая затея собрала много народу. Но настоящий праздник начался через три дня на площади у монумента Независимости, когда на массовом митинге прозвучало приветствие ЕФНСК по случаю годовщины.

КАК-ТО я попросил группу советских врачей, работавших в Кандале по направлению Международного комитета Красного Креста, познакомить поближе с их миссией. Мы жили по соседству в гостинице «Монором», и каждый вечер я встречал их запыленный «уазик» с красным крестом на боку у стеклянных дверей отеля. Руководитель группы Татьяна Владиславовна Кузнецова любезно согласилась. Проскочили мост через Бассак и въехали в провинцию Кандаль. Разложив на сиденье карту, медики показывали мне маршруты передвижек и пункты санитарного контроля, рассказывали о задачах группы. В провинции было в общем уже налажено обслуживание населения силами министерства. Но чувствовалась нехватка опытных специалистов.

— Трудностей хватает и теперь, — говорил терапевт Владимир Верещагин.— Чтобы полностью ликвидировать наследие полпотовских времен, потребуется много времени. А сейчас особенно ответственный период. Самая жара. Опасность вспышки кишечных заболеваний. Нельзя допустить эпидемии. Поэтому много внимания уделяем профилактике.

Госпиталь, куда мы приехали, находился в самом центре города Такмау, расположенного в 40 километрах от Пномпеня. Город хранил еще следы варварства. Немало полуразрушенных зданий. Кое-где встречались обломки взорванных домов. До 1975 года на месте госпиталя была психиатрическая больница. Полпотовцы убили всех, кто в ней лечился, и превратили больницу в тюрьму. Революционные власти восстановили один корпус, открыв в нем терапевтическое отделение. Потом отремонтировали еще два здания. В них и вели прием советские врачи.

Был еще совсем ранний час, по двору гурьбой бродили пациенты. Женщины с детьми, старые крестьяне и молодые рабочие ждали приема. Облачившись в белые халаты, медики начали осмотр. Их сопровождала молодая кхмерка, хорошо говорившая по-русски. Мы познакомились. Оказывается, Тана училась в начале 70-х годов в Москве в балетном училище. При полпотовцах бедствовала в лагерях. С советскими врачами встретилась в Такмау и осталась помогать им. В конце дня из поездки по провинции вернулись наши «передвижники».

— Обычная работа,— ответили они на мой вопрос,— профилактика, скорая помощь больным, консультации в госпиталях. Да вот еще: приняли роды у одной крестьянки. Родила сразу троих. Малыши здоровые, и мать чувствует себя хорошо.

Сейчас в Пномпене действует госпиталь имени Кампучийско-советской дружбы. Он был построен нашей страной в качестве дара кампучийскому народу в 1960 году. Полпотовцы превратили его палаты и лаборатории в казематы, разбили и искорежили ценное медицинское оборудование. Мне пришлось присутствовать при его открытии после восстановления. Находится он на юго-восточной окраине Пномпеня. Более 20 советских врачей с утра до глубокого вечера работают и дежурят в его палатах. О популярности госпиталя говорил мне главный врач Со Сарен:

— К нам приезжают люди из самых отдаленных краев. Коек еще на всех не хватает. Порой оказываемся в безвыходном положении, когда родственники привозят больного и оставляют в приемной, а сами тихо исчезают, уверенные в том, что его тут не оставят без помощи и обязательно вылечат. Что прикажете делать? Надо лечить и «подкидышей»,— пошутил он.

Покинув госпиталь, выезжаем по узкому шоссе, изъеденному глубокими рытвинами, которые, как ни заделывай, снова появляются в период дождей. По бокам в чащобе банановых деревьев жмутся друг к другу щитовые домики, болотистые низины покрыты густой осокой и камышом. Чем ближе к главным улицам, тем прочнее земная твердь, тем выше и добротнее строения. Попетляв по разбитому тракту, машина выруливает на площадь, окружающую Олимпийский стадион. Он был сооружен на месте срубленной рощи капоковых деревьев в 1965 году по проекту талантливого кхмерского архитектора Ван Моливана перед открытием в Пномпене паназиатских игр «Ганефо». В километре к северу от стадиона стоят в ряд трехэтажные корпуса Олимпийской деревни. У кхмеров это пустынное место вначале еще нынешнего века называлось «логовом дьявола», и суеверные пномпеньцы предпочитали обходить его стороной. Китайцы же там имели свое кладбище, в центре которого стояла каменная часовня. Со стороны дворец спорта похож на гребень дракона. Широкими уступами изогнулась кверху его белая спина. На автомобиле можно въехать внутрь по специальному желобу к дверям, ведущим в зал. Здесь проводятся соревнования, даются цирковые и театральные представления. Кхмеры — очень музыкальный народ, любят театр, охотно посещают всякого рода балаганы, души не чаят в бродячих комедиантах, но, пожалуй, самое популярное зрелище — это цирк.

НАЦИОНАЛЬНОЕ цирковое искусство Кампучии уходит своими корнями, что называется, в глубину веков. К северу от Сиемреапа на лесистых холмах Пномкулена, куда добраться сейчас можно только на лошадях или пешком, находятся редчайшие памятники кхмерской истории. Один из них — Кбальспеан выбит на каменистом дне речки, несущей свои прозрачные воды сквозь густые джунгли. Ее еще называют «рекой тысячи линг». Среди многочисленных барельефов со сценами военных баталий, охоты, жизни мифических богов и реальных королей под водой на метровой глубине можно видеть изображение древних дрессировщиков и диких зверей.

Санскритские письмена на гранитных террасах свидетельствуют, что при дворе