Молчаливый полет - Марк Тарловский

16–17 марта 1951

Жалоба[266]

Я наблюдал простого дикаря,Который для таких же дикарей,Покуда не затеплится заря,Бубнил поэмы, тут же их творя,И рифмы лил, как воду водолей.

И тот иль этот, воя, как шакал,Тем взбадривал поэта своего.А если не подвыли — он смолкал;Так слушатель поэту помогалУпрочивать таланта торжество…

И это ведь простые дикари,А я, цивилизованный субъект,Я слышу здесь — чего я ни твори! —Лишь отклик прочищаемой ноздриДа с ветрами прощающийся рект.

18 марта 1951

«Охотясь на пещерного медведя…»[267]

Охотясь на пещерного медведя,По-моему и груб, и деловит,Живя без дури, не блажа, не бредя,Снов наяву не видел троглодит.

Но у костра, перед дневной добычей,Присел однажды незнакомый гость,Издав без слов какой-то щебет птичийИ грызть не став предложенную кость.

Окружности, кресты и закорючкиОн на земле тростинкой начерталИ что-то на ухо собаке-злючке,Впервые растерявшейся, шептал

Перед красавицами яркой кучей,Всю ночь прорыскав, навалил цветовИ девы наиболее пахучейОставил безответным страстный зов.

С тех пор он будущее городищеСвоими странностями удивлял,Растительной он лакомился пищей,А мяса вовсе не употреблял.

Его рассматривали как святого,…………………………………….………………………………………….………………………………………….

Как…………………………………..ядом,Как новой жизни молодой побег.А он был просто первым психопатом,С каким столкнулся древний человек.

29 июня 1951

Он шел с войны[268]

Он шел с войны, он думал: «Я из многих.Не предъявлю я требований строгих,Не буду ждать ни славы, ни почета —Важней найдется у страны забота.Но, в силу свойств испытанного мноюИ связанного с эдакой войною,Везде, для всех, по всем, как будто, даннымЯ буду собеседником желанным».Вдвойне ошибся: и почет и славуВезде и всюду он снискал по праву,Но слов его не слушали как на зло:«В зубах, голубчик, это всё навязло.В зубах навязло, — говорили дома, —По многим былям это нам знакомо.Всё, кроме частностей, давно известноИ в общей сложности неинтересно».

20 июля 1951

«Жизнь у нас тревожна и бессонна…»[269]

Жизнь у нас тревожна и бессонна.Кто мы все? Спортивная колонна.Все мы вроде велосипедисты,Мы в пыли, мы попросту нечисты.Мы, надев дорожные доспехи,Щелкаем пролеты, как орехи.Мы на двухколесных самокатахЕдем, едем мимо сёл богатых.Мы в поту и по-спортсменски тощи,Прорезаем масличные рощи.Пади влажны и сады тенисты —Но несутся велосипедисты.Давят грудь цивильные доспехи,На столбах — бесчисленные вехи,Нет возможности остановиться,Оглянуться, охнуть, удивиться,Сделать в книжке краткие пометки,Плод сорвать, трепещущий на ветке,Молоком снабдиться у молодок,Ту иль эту взяв за подбородок.Нам нестись, дистанций не считая,С терпеливостью сынов Китая,Сквозь бескрайней шири мелколесье,На движеньи зиждя равновесье.А иные валятся в канаву,Путь счастливцам уступив по праву,И лежат под тяжестью доспехов,До заветной цели не доехав.

20 июля 1951

МИНИАТЮРЫ, ЭКСПРОМТЫ, ШУТОЧНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

Воспоминание[270]

Веселого слова «пощада»Влюбленное сердце не знало, —Она говорила — «не надо!» —И руки мои целовала…

1922

Москва[271]

И город — хам, и хамом обитаем.Что изменилось со смешной поры,Когда нас царским потчевали чаемСтолицы постоялые дворы? —

Февраль 1925

Жених Тамары[272]

Памяти Сергея Есенина

Убит и демоном отогнан.В Эдем неведомый ведома,Душа распахивает окнаНеобитаемого дома.

29 декабря 1925

«Свиданьем с Раей упоенный…»[273]

Свиданьем с Раей упоенныйИ от цветов еще пьяней,Вплету я красные пионыВ букет, преподнесенный ей.

В нем чередуются пионыС гортензией и с резедойКак стихотворные пэоныЧетырехстопной чередой.

Вы несговорчивы и горды.Пион один, пион другойСлетает с рифмой резедойПэон второй, пэон четвертый.

Но, Рая, Рая, милый друг,Какая польза от пиона,Когда внимательней шпионаТвой недоверчивый супруг.

Июнь 1927

Экспромт в коллективное письмо к Шенгели[274]

Два странника, мы долги пробылиВдали от южных берегов,Пока не встретились в Петрополе,В столице стужи и стихов,Что на приветственно захлопалиИз невских каменных оков.

И днесь в неистовом восторге я,Следя за скачущим Петром,Во славу Нины и ГеоргияВожу рассеянным пером,Пока звенит ночная оргияНад белым невским серебром.

…Но ах! и ах! журьба ТатьянинаНеубедительна для нас,Чья муза южным ветром ранена,Чем дом не Павловск, а ПарнасИ кто любезного крымчанинаОхотней слушает рассказ.

20 июля 1927

Литературная Энциклопедия Никитинских субботников[275]

1

Белый. Звать его Бугаев.Лавроносен. Не женат.Но, противников бодая,Показал, что он рогат.

2

Брайнин Берта.Краски мольбертаСладить достойныСтан ее стройный.Скульптор влюбленныйВ камне колонныВысечь не в силахБолее милых!

3

Вересаев… В избу детиПрибежали, стрекоча6«Тятя Пушкин! Наши сетиПритащили к нам врача!»

4

Гладков. Штукатурный рабочий.Сезонник. Недаром же онКидается «цементом» в очиВторой театральный сезон.

5

Городецкий. Бессмертная стаяЭтим именем просит пощады:«Алый смерч», над домами витая,Затмевает сиянье плеяды.

6

Козырев. Как ангел новогодний,Неизменен он в жару и в холод —Ах, и он пронзен стрелой субботнейИ навеки к месту «протоколот»!

7

Леонов. По преданью Леонид.Известия о нем весьма туманны.Обсасывая мамок-Аонид,Еще в пеленках он писал романы….

8

Лозовский. По-латыни же «пенат».Он страж традиций (он их знает сотни!).Как лев, он судит (иногда впопад)И, сидя слева, день блюдет «субботний».

9

Малашкин. Знаменитый автомат.Опустишь два — он выкинет четыре…Толстой писнул — и сам теперь не рад:По две «войны» взошло на каждом «мире».

10

Никитина. Дарительница благ.Молчальница. О как красноречивыУлыбка, вздох, чуть слышный «гм!» в кулакИ полных глаз бездонные заливы!

11

Сельвинский. С Госиздатом он на ты.Почетный член в кожевенном союзе,Он рушит снисходительно хребтыРогатому скоту и русской музе…

12 января 1928