Лента Мёбиуса - Александр Петрович Харников

деревню. Практически никакого отпора они не встретили – пара стариков с допотопными ружьями, двое подростков с луками, несколько женщин с палками, мальчик, бросившийся на сержанта Данхэма и попытавшийся его укусить…

Оставив часть своих людей зачищать окрестности, Чайвингтон в сопровождении трех своих солдат бросился к большому типи, стоявшему в середине деревни. Перед ним был вкопан высокий резной столб. Из типи вышел индеец лет, наверное, пятидесяти, украшенный кучей перьев, означавших его высокий статус. В одной руке индеец держал американский флаг, в другой – портрет президента Гаррисона, которым он прикрывался словно щитом.

Чайвингтон спешился и направил на вождя винтовку. Вообще-то Мейсон отдал приказ оставить кого-нибудь из вождей в живых. Но лейтенанта так разъярил этот портрет, которым вождь прикрывал грудь, что он выстрелил. Пуля прошла через лицо президента и пробила грудь индейца. Старик, словно подкошенный, рухнул на землю.

Чайвингтон наклонился над его телом и первым делом срезал его пояс, на котором висели разные мешочки. Возможно, что в одном из них могло оказаться золото. Когда же он приготовился срезать острым ножом мошонку вождя, чтобы сделать из нее кисет, ему почудилось какое-то движение в высокой траве, окружавшей типи. Грохнул выстрел, и лейтенант, выронив нож, завопил от боли и упал, зажимая пробитый пулей живот.

* * *

Говорят, что трудно воевать, когда вокруг тебя не только знакомые станичники, а еще и люди, которых ты видишь первый раз и толком не знаешь, на что они способны.

Так думал Никифор Волков, оглядывая поле боя, усеянное телами американских солдат. Над ними уже потрудились индейцы – почти у всех убитых был снят скальп, у многих перерезаны глотки. Снаряжение кавалеристов было снято с убитых, некоторые из мдевакантонов стягивали с убитых куртки, срезали медные пуговицы и шнуры.

Никифор подошел в стоявшим неподалеку Якову Бакланову и Таояте Дуте. Казачий атаман и индейский вождь о чем-то с увлечением беседовали. Им переводила Ангпету, которая, едва прекратилась стрельба, на лошади примчалась на поле боя. Никифор промолчал, ведь девушка формально выполнила его приказ и осталась в тылу. А сейчас, когда американцы сдались, никто не мог упрекнуть ее в непослушании.

– Ну что, Никифор, – подмигнул своему старому приятелю Яков Бакланов, – сегодня мы показали этим живодерам, где раки зимуют! Слабоваты они оказались в бою. Стреляют да, неплохо стреляют, а вот саблей рубить не умеют. И зачем они их только нацепили? Я вот сегодня зарубил двоих – ни один из них даже не попытался защититься от удара своей саблей. Я уж не говорю, что никто из них даже не знает, что такое фланкировка пикой[56]. Эх, кончится все это, займусь я обучением всех своих казачков. Не зря же я служил в Донском учебном полку!

– Да, Яков Петрович, – кивнул Никифор Волков, – и шашкой, и пикой ты умеешь орудовать отменно! Я и сам бы был не против кое-чему у тебя подучиться.

– Друзья мои, – произнес внимательно слушавший их индейский вождь, – я знаю, что и вы, и ваши воины достойны уважения. Но давайте подумаем, что нам следует сделать, чтобы окончательно изгнать бледнолицых с нашей земли.

– Надо уничтожить форт, который американцы начали строить на берегу Говорящего озера, – сказал Никифор Волков. – Сделать это будет достаточно просто – в нем осталась едва ли половина гарнизона, а укрепления его еще не готовы к бою.

– Мой друг Таояте Дута уже послал туда своих разведчиков? – спросил Бакланов. – Надо подробно разузнать, что там происходит, и попытаться взять пленных, которые ответили бы на некоторые наши вопросы.

– Яков Петрович, – Никифор хитро посмотрел на атамана, – мои разведчики уже подъезжают к форту Кирни. У одного из них есть рация, и скоро мы получим все необходимые нам сведения.

– Мудрый Волк молод, но умен, как старый опытный вождь, – улыбнулся Таояте Дута. – Как жаль, что он не может командовать нашими воинами, вышедшими на тропу войны.

Ангпету перевела эту похвалу своему возлюбленному и покраснела от удовольствия. Ей было приятно, что вождь племени отметил ум и предусмотрительность Никифора.

Но обмен комплиментами продолжался недолго. Один из казаков, внимательно прослушивающих эфир, встрепенулся, что-то произнес в чудесную коробочку, с помощью которой русские переговариваются друг с другом на огромные расстояния, и поспешил к своему командиру.

– Разведчики сообщили, – сказал он Никифору Волкову, – что американцы спешно покинули форт и отправились в сторону форта Снеллинг.

– Вот так, все бросили и уехали? – недоверчиво покачал головой Яков Бакланов. – И оставили в полной целости и сохранности боеприпасы и продовольствие?

– Нет, разведчики говорят, что часть пороха они сожгли, продовольствие бросили в огонь, а бревна палисада и крепостные постройки подожгли.

– Хвала Великому Духу! – воскликнул Тояте Дута. – Это значит, что мы не будем терять наших воинов, штурмуя форт. Земля моего народа скоро будет очищена от наглых бледнолицых, захотевших ее захватить.

– Надо все разузнать точно, – Никифор все еще продолжал сомневаться в полученном им известии. – Может быть, американцы решили приготовить нам какую-нибудь гадость?

– Давай, Никифор, запускай свою чудо-птицу. Пусть она сверху покажет нам, что там творится на самом деле, – сказал Бакланов.

Ангпету, услышав о том, что русские с помощью своих чар отправят в небо летающего паука, заулыбалась. Ей очень нравилось то, как ее новые знакомые повелевают парящими в синем небе чудесными механизмами.

По команде Волкова два казака сняли с заводной лошади вьюк, распаковали его и стали собирать квадрокоптер. Сам же Никифор раскрыл пульт управления и проверил его исправность. Все оказалось в полном порядке, и вскоре дрон взмыл в небо, помчавшись в сторону недостроенного форта.

– Ага! – воскликнул Волков, изучив открывшуюся ему сверху картину. – Яков Петрович, а они и в самом деле оставили форт. Гляньте, как он горит! Неплохо было бы послать подкрепление нашим разведчикам, чтобы они все вместе как следует обшарили окрестности форта. Глядишь, что-нибудь полезное для нас они и найдут.

Яков Бакланов и индейский вождь кивнули и поскакали к своим воинам, чтобы лично сообщить им об отступлении американцев. А Никифор сладко потянулся, расстегнул пуговицы на своей камуфляжке и неожиданно предложил Ангпету:

– Давай искупаемся. Что-то солнце сегодня сильно палит.

Девушка заулыбалась, взяла за руку казака, и они вместе побежали к расположенной неподалеку речушке…

* * *

Майору Мейсону с самого начала не нравилась вся эта экспедиция. Предчувствия, которые редко его обманывали, говорили, нет, просто вопили, что вся эта авантюра закончится плохо для него самого и его людей. Ведь одно дело сражаться с вооруженными индейцами, которые неплохо умели стрелять, лихо скакали на лошадях, а в рукопашной