В преддверии бури - Ирэн Рудкевич

уходом, — выпалил он. — Вперёд уплочено. Сейчас ключ принесу, вверх по лестнице, дальняя справа, самая уютная — труба печная рядом проходит, не замёрзнете. И с конём вашим всё исполню, не извольте беспокоиться.

Я кивнула, отпуская мальца, и принялась за еду. Ребрышки оказались сочные, хорошо прожаренные — я даже застонала едва слышно от удовольствия, вгрызаясь зубами в мясо.

— Нравится ли госпоже еда? — снова возник за плечом подавальщик. — Вот ключ ваш. Может, ещё чего пожелаете?

«Пожелаю», — решила я, довольно откидываясь на спинку стула и поворачиваясь к мальчишке.

— Как тебя зовут?

— Каем кличут, — настороженно буркнул он.

— А скажи-ка мне, Кай, — я доверительно понизила голос. — А не ищет ли кто в Тамре работников?

Мальчонка в недоумении нахмурился, с серьёзным видом почесал подбородок, припоминая:

— Ну, кузнецу вроде подмастерье требовался, но то мужская работа. В дом старосты городского прачку новую ищут. Или вот на рыбном складе сортировщики нужны, могут и женщину взять. Хозяин вот тоже, как вернётся, наверняка будет помощника нового искать, старый ушёл позавчера. Но вас он не возьмёт, ему мужик умный да наглый нужон, чтоб, значится, и с делами торговыми справлялся, хозяину помогал, и чтоб буйных посетителей выпроводить мог.

— Ясно, — задумалась я, пребывая не в восторге от перспективы стать прачкой. — А есть ли у вас тут место, где наниматели объявления пишут, что ищут работников?

— Есть, конечно, — удивился моей неосведомлённости мальчишка. — У ратуши большая доска приколочена, сложно бывает место свободное найти. Да вы сходите завтра сами, работы в Тамре всегда много, уж найдёте, что по душе да по силам будет.

— Ладно, Кай, спасибо, — улыбнулась я и протянула мальчонке мелкую монетку, которую он тут же проворно спрятал в рукаве. — Иди пока, я позову, если что-то понадобится.

* * *

— Ты что же это такие цены ломишь? Сто злотов за какую-то специю? Совсем совесть потерял?

Возмущенный голос набатом ворвался в уютную утреннюю тишину, выдергивая объятый сном разум из сладкого покоя. Я лениво открыла глаза, щурясь от заглядывающих сквозь окно ярких солнечных лучей, и замерла, прислушиваясь. Голоса доносились снизу, из общего зала, громкие, раздражённые — двое торговцев спорили друг с другом о какой-то специи и цене.

— Дык специя-то редкая, драконья, сам с трудом достал, с кочевниками едва сторговался. А потом вёз — дороги нонче опасные, разбойников развелось, сам знаешь. Так что ж мне теперь, столько вытерпев, за бесценок товар продавать?

— Знаю я тебя, небось, урвал дешевую подделку в имперской провинции, а выдаешь за драконью, навариться хочешь, сквалыга!

Сон стремительно таял, будто убегал от голосов, его прозрачные, ласковые лапы разжимались и, скользя вдоль стен, прятались в углах комнаты. С досадой — наконец-то постель, а выспаться всё равно не вышло, — я выпростала ноги из-под добротного шерстяного одеяла, плеснула в лицо пригоршню ледяной воды из стоящего подле окна маленького тазика, и огляделась — вчера сил на это уже не оставалось, и, дойдя до комнаты, я просто упала на кровать и мгновенно уснула, даже не раздеваясь. Доставшаяся мне комната была хороша — небольшая, но чистая, белье свежее, без дырок, в углу возле двери ещё тёплая стенка дымохода: сразу видно, хозяин таверны дело свое любит и ведёт честно, а не пытается, как другие, слукавить да соломенную подстилку за перину выдать. Он-то, небось, внизу и спорит про специю эту.

— Сию специю я всегда за пятьдесят злотов у Котлена брал, никогда он больше не просил, знал же! Но он и возил настоящую, а не эту подделку! Этой цена — двадцать пять, и то только по дружбе.

— А нет боле твово Котлена, старый был, вот и помер. Я теперь заместо него. Хочешь — покупай за сто, не хочешь — найду, кому продать, да только ты тогда без специи останешься. Как блюда свои готовить будешь? Гляди, как бы не разбежались все твои посетители!

«А не помочь ли ему? — мелькнула дерзкая мысль. — Что там Кай вчера говорил про помощника? Нужен такой, чтоб и цену сбить мог, и напившегося до беспамятства буяна успокоил? Ну, с вторым-то я справлюсь играючи, а про первое сейчас узнаем. Чем карг не шутит, вдруг и не придётся прачкой наниматься?»

Схватив Поющих, я выскользнула в коридор и легко сбежала вниз по лестнице.

Очаг в такую рань ещё не топили, и в зале, в отличие от прогретой с вечера ещё комнаты, было холодно. Таверна пустовала, и лишь за ближним к стойке столиком сидели двое. Дюжий торговец, не снявший ни меховой шапки, ни шубы, громко сопел и, сжимая кулаки, на все лады нахваливал свою специю, а напротив него, покраснев от злости и бессилия, сидел… Швель. Весь осунувшийся, с красными от недосыпа глазами, в несвежей дорожной одежде — точно всю ночь ждал свой черёд въехать в городские ворота. Да именно так оно, скорее всего, и было.

— Эй, хозяин, какие-то проблемы? — громко и нахально, совсем как тогда, на большаке, поинтересовалась я, не сходя с лестницы. — Торговец цены завышает, не хочет дела честно вести?

Швель поднял на меня взгляд, нахмурился, разглядывая — и тут глаза его полезли на лоб от удивления, он попытался было привстать со стула мне навстречу, но тут же рухнул обратно, смешно всплеснув руками.

Я же продолжала:

— Может, помощь нужна? Я в специях хорошо разбираюсь, драконью на запах легко отличу от подделки.

Торговец в шапке вздрогнул, услышав мой голос, обернулся, сверля взглядом. Про знание специй я, конечно, сильно преувеличивала, но оно сейчас и не требовалось — судя по выражению его лица, одновременно злому и испуганному, она и впрямь была поддельной.

— А ты кто такова будешь, чтоб в разговор уважаемых людей лезть? — высокомерно начал было он.

— Аэр меня звать. Из Вольниц приехала.

Упоминание Вольниц торговца отчего-то не насторожило, а вот у Швеля брови так и полезли вверх, грозя забраться аж на самый лоб.

— Ну так и иди своей дорогой, Аэр из Вольниц. Нечего бабе в мужские дела лезть да…

Договорить он не успел — я прыгнула. Раздался грохот, торговец взвизгнул неожиданно высоким голосом.