За гранью Разлома - Алиса Мак

быть, однажды Макс вернёт свою книгу, перестанет злиться на весь мир и изменит своё мнение, но она уже не забудет. Никогда.

Утром Бессмертный сообщил Раде, что они дают ей время до августа – ровно месяц начиная с этого дня. Несомненно, это решение должно было получить одобрение Макса, и всё равно он ходил угрюмый и всем недовольный. Рада старалась не смотреть на Макса. «Я ему не сестра», – напоминала она себе, и чувство собственного бессилия сдавливало её сердце, а поселения, в которые они заезжали по пути, как назло, казались безобразно одинаковыми в своей непривлекательности.

Однако боль отступала, и раскинувшаяся вокруг красота расцветала с новой силой. Чем дольше Рада оставалась в автодоме Бессмертного, тем яснее понимала: поселения ей не нужны. Она пила свободу жадными глотками, упивалась ею и понимала, что никогда не напьётся. Потому что эта свобода принадлежала не Раде. Она лежала в руках Бессмертного и Макса, и если первому Рада охотно доверила бы свою жизнь, то второму его не сестра более не могла доверять.

Они как раз проезжали мимо длинной поросшей яркими жёлтыми цветами поляны, когда Слава присел рядом.

– Красиво, да?

Он смущённо улыбался и чесал затылок. Рада улыбнулась в ответ.

– В лесах вообще много красивого.

Леса таили в себе неведомую красоту, такую, какой не найти ни в пропахшем химикатами помещении завода, ни в уютном доме, где скрипит бабулино кресло, ни в каком бы то ни было поселении.

– Ты хотела бы жить там? – спросил вдруг Слава, и Рада уставилась на него с удивлением.

– С чего ты взял?

«Как догадался?»

– Прости, если что. – Он виновато опустил голову и намотал на палец выбивающуюся из чёлки прядь. – Просто у тебя был такой взгляд… ну… я, короче, хорошо знаю, когда люди так смотрят.

Рада отвернулась. За окном проносились давно заброшенные поля.

– Я не могу жить в лесу, – горько призналась она. – Колдовство у меня не работает, я не умею себя защитить, развести огонь у меня не получается, птиц, как ты вчера, я не поймаю, дорогу не найду, воду не добуду…

– Ну, ты же можешь научиться этому?

Как объяснить, что за двадцать лет своей жизни она так толком ничему и не научилась и, быть может, уже не научится? Рада вновь повернулась к собеседнику, заставив того отшатнуться и поднять руки вверх, словно говоря: «Спокойно, я сдаюсь, не бей».

– Слушай, всё это вообще не моё дело и кто я такой, чтобы тебя учить, – спешно проговорил он, – но просто это неправильно. Когда люди хотят быть где-то и не могут, это неправильно. Так не должно быть. То есть… Я имею в виду, что иногда люди хотят чего-то, что совершенно невозможно, и всю жизнь страдают. А вот жить в лесу – это совсем легко, нужно просто уметь. Я и подумал, что, может, я мог бы тебя научить? Я вроде знаю что-то…

Он потупил взгляд и развёл руками, а его улыбка стала шире и почему-то как будто честнее.

– Мне часто говорят, что я необучаемая, – смущённо буркнула Рада. – Я вон в старшую школу не поступила и работать нигде не смогла нормально.

– Ну, я вообще в школе не учился, и что с того? – выпалил Слава и, немного промедлив, добавил: – Короче, если что надумаешь, я всегда тут.

С этими словами он смылся обратно в заднюю часть автодома.

Это было мило. Слава предлагал свою помощь, Миша тоже подкупал трогательной заботливостью. Он не боялся боли и смерти, но ни на секунду не забывал о своих спутниках. Каждый вечер они надёжно прятали автодом, защищая его от возможной опасности, а по утрам за завтраком слушали радио, узнавая, что происходит вокруг. Иногда Кот выходил на охоту и возвращался со свежей дичью, и тогда они разводили костёр и устраивали пир. Рада помогала как могла. Лучшим способом оказался поиск ягод. С помощью охотно выходящих к ней леших она носила ягоды целыми корзинами и радовалась им, как в детстве.

Периодически Бессмертный находил работу. Он ни разу не оставил без внимания вести о том, что где-то на их пути то или иное поселение нуждается в помощи. Вместе с Максом и Славой он уходил на дело, и каждый раз Мира умоляла его не оставлять её с Радой. Мира вообще вела себя странно, будто и не было того её внезапного ночного появления и подслушанного разговора.

Спокойный в остальное время, Макс всегда злился, когда дело доходило до охоты. Не желая подливать масла в огонь, Рада не спорила с Мирой и покорно соглашалась ждать снаружи. Она брала раскладной стул, баллон с газом и пару корзин и отправлялась на прогулку или отдыхала в тени, замечательно проводя время за болтовнёй с лесной нечистью. Несколько раз вместе с Радой выходила и Ночка, но было видно: чем меньше в ней остаётся от кикиморы, тем меньше она хочет покидать автодом.

Против Ночки Мира не возражала. Рада видела, что домовой та приятна, и ревновала. Пока повязанная скучала у автодома, эти двое наводили внутри порядок, готовили еду, стирали одежду.

– Я так больше не могу, – призналась Рада Коту, когда охотники вернулись с очередной короткой вылазки.

– Чего не можешь? – спросил он.

– Быть бесполезной.

– Мне Макс то же самое минут десять назад сказал.

Слава радостно улыбался. Рада надулась.

– Его проблемы. Я о другом. Помнишь, ты предлагал мне чему-то научиться?

– Ага.

– Так вот, я надумала. Я хочу научиться. Только я не знаю чему.

Звучало глупо. Рада и чувствовала себя глупо, а Кот молча улыбался. Она уже почти решила забрать свои слова назад и уйти, но Слава вдруг предложил:

– Может, я тебя, это, колдовать поучу для начала?

– Учили уже. – Рада надулась. – Я не колдунья.

– Ты повязанная с нечистью, – возразил Кот. – Конечно у тебя за стенами ничего не получалось.

В этом был смысл, и Рада решилась попробовать. Без особой надежды она прижимала пальцы к печатям в тонкой помятой тетради Кота, где, уже здорово потёртые и непонятно каким чудом работающие, были начерчены простейшие бытовые колдовские знаки. Разведение огня, подогрев воды, создание маленького источника света, отпугивание комаров. Печати были просты, но Рада ничего не могла сделать с ними.

Это было странно. Даже дома, за стенами у неё то и дело получалось что-нибудь сотворить, здесь же колдовство как будто пропало вовсе. И совершенно не получалось понять, когда это началось: в автодоме, где жила напрочь лишённая способности колдовать Мира, она могла вовсе не пользоваться печатями.

– Я же