За гранью Разлома - Алиса Мак

в Екатеринбурге. Покидая автодом, она успела услышать, как Бессмертный говорит кому-то:

– Не принижай себя. Ты можешь очень помочь, если там окажутся упыри.

Хотелось остановиться и подслушать дальше, но уйти требовалось как можно быстрее, и Рада ушла. Осмотр, однако, закончился у дальней границы поселения, где река тихо журчала вокруг обломков взорванного моста. В сравнении с могучей Камой Пышма казалась жалким ручейком, однако на другом её берегу росли деревья. Лес. Такой близкий, но такой недосягаемый.

Взобравшись на нависающий над водой обломок моста, Рада присела на край и вдруг увидела русалку. Выскочив из воды, русалка приветственно помахала рукой. Зелёная чешуя хвоста речной девы яркими бликами возвращала солнцу его свет, а в её волосах путались водоросли. Рада помахала в ответ, поднялась на ноги и пошла обратно. Что делать с русалками, было совсем непонятно.

Дома она ни разу не видела водную нечисть. Каму и поселение разделяла всё та же стена, захватывающая лишь небольшую часть воды: прятать на ночь баржу да учить плавать детей. Большую часть времени шлюз для баржи оставался открыт; с пристани было видно и реку, и берег с другой стороны, и серые стены комбината, а вот русалки приближаться не спешили.

Решив, что на этом осмотр поселения можно и завершить, Рада вернулась к автодому, оставленному заряжаться на стоянке, однако попасть внутрь оказалось попросту невозможно: двери были заперты. Рада постучалась, но ей никто не открыл. Обойдя автодом, она попыталась допрыгнуть до окошка Миры, но не смогла.

– И что, мне опять ждать снаружи?! – сердито крикнула она в автодом, и, не получив ответа, ушла наслаждаться своей правотой.

Мира не открыла, и Раде пришлось бродить вокруг автодома до самого вечера, пока трое охотников не вернулись.

– И давно ты здесь? – строго спросил Макс.

Он снова был чем-то расстроен и встревожен.

– Э-э-э… С полудня где-то, – соврала Рада, искренне надеясь, что человеком, на котором сорвётся её названый брат, будет не она.

– И Мира тебе не открыла?

– Не-а.

В животе урчало от голода, но хуже всего была жажда. Едва только попав в автодом, Рада припала к крану, жадно глотая нагревшуюся за день воду.

– Почему ты не открыла ей? – обращаясь к зелёной занавеске, спросил Макс.

Мира не ответила, даже не шевельнулась.

– Не трогай её, – мягко попросил Миша. – Я поговорю с Миркой потом.

– Оставь Раде ключи. Мира не имеет права держать её снаружи.

– Макс.

– Что?

– Я поговорю с Миркой потом.

Вечером Бессмертный в самом деле поговорил с Мирой. Макс со Славой болтали о чём-то впереди, и Бессмертный решил, что скучающая на своём любимом месте в углу дивана Рада не услышит его слов.

– Не гони Раду, – попросил он. – Она тебе не помешает.

– Если это опять случится… – Мира почти плакала. – Если снова будет как в тот раз… Я не хочу оставаться с чужими, когда ты уходишь.

– Пожалуйста, Мирка. Ты же обещала мне постараться. Мы не можем навсегда остаться только вдвоём. Не только из-за меня. Тебе становится хуже, я вижу.

– Если ты станешь оставлять меня с ними, лучше не будет точно.

– Ты уверена? – судя по явственно прозвеневшей в его голосе грусти, Бессмертный уверен не был. – Ты не можешь просто оттолкнуть от себя весь мир.

– Я не отталкиваю. Я просто пытаюсь защитить… – она запнулась и не продолжила. – Хорошо, я поняла.

Её рука выскользнула из-за занавески, и Бессмертный осторожно взял её в свою.

– Спасибо. Обещаю тебе, мы закончим завтра. Быстро справимся со всем и поедем дальше.

– Я буду ждать.

На следующий день Миша передал Раде ключи от автодома, и та осталась внутри, понимая, что если они закончат своё дело сегодня, уже вечером ей придётся дать ответ. В ответе она не сомневалась, но то, что могло последовать, её пугало.

Мира не выбиралась из-за занавески. Рада снова осталась без обеда, но на этот раз ей хотя бы хватало воды. Ближе к закату на диван к девушке запрыгнула Ночка и положила ей на колени передние лапки. Они изменились: пальцы стали длиннее, приобретя больше сходства с человеческими, когти, напротив, уменьшились. Шерсть на лапках стала короче и жёстче, на голове же, напротив, удлинилась на манер человеческих волос. Мордочка укоротилась ещё сильнее, приобретая едва уловимое сходство с кошачьей – глаза так и вовсе стали совсем как у кошки. Большие, зелёные, обрамлённые длинными ресницами, они смотрели на Раду с грустной любовью. Кикиморе и повязанной предстояло расстаться, но не сейчас, позже.

– Почему? – тихо спросила заражённая её печалью девушка. – Что с тобой происходит? Ты меняешься.

Всё меняется. В мире нет ничего постоянного, но нет места более устойчивого и надёжного, чем дом. Теряя или обретая его, каждый проходит через значительные перемены, в том числе и нечисть. Ночку приняли в этом доме, хозяйка позволила ей называть его своим, и теперь кикимора срастается с ним, чтобы стать его сердцем, хранить его и защищать. Чтобы стать чем-то другим.

– Ты… Станешь домовой? – удивилась Рада и тут же поняла, что не ошиблась.

Когда-то у Ночки уже был дом, но она потеряла его, а вместе с ним начала терять и себя. Ночке совсем не хотелось этого, но повязанная сначала дала ей надежду, а потом отнесла туда, где её приняли. Теперь у Ночки есть дом, и она не сможет покинуть его, пока её не прогонят. Повязанная же уйдёт. Её ждёт своя дорога, и никто не смог бы сказать, сойдутся ли их дороги опять.

Вскоре после заката трое охотников вернулись в автодом нагруженные сыром, маслом и мясом и объявили, что с работой покончено. Присев у крошечного морозильника, Миша старательно пытался уместить там полученную в плату за работу еду, Слава грыз кусок копчёного сыра, заполняющий пространство автодома сбивающим с толку запахом, а Макс, скинув платок и плащ на своё спальное место, остался стоять, нависая над всеми угрожающей мрачной фигурой.

Рада бросала на названого брата тревожные взгляды. Происходящее ей совершенно не нравилось, и было абсолютно непонятно, можно ли что-то сделать или в крайнем случае – где-нибудь спрятаться.

– Как прошёл день? – вопрос Бессмертного оказался неожиданным, и Рада вздрогнула. – Как тебе поселение?

– Ну…

Девушка глубоко вдохнула, судорожно формулируя отказ, когда вдруг встретилась взглядом со Славой. Кот улыбался, искренне и заговорщически, как будто он уже всё понял. О причинах возможного понимания Рада решила не думать – сейчас, узнав о неизбежности расставания с Ночкой, любая, пусть даже потенциально выдуманная поддержка была бесценна.

– Я не хочу оставаться здесь.

Макс тяжело вздохнул. Похоже, слова названой