Жемчужины детства - Вера Гиссинг

Тот случай стал поворотным моментом в моей жизни. Именно там, в маленьком музее Холокоста, закончились мои поиски себя. Я наконец поняла, что, пытаясь забыть о прошлом, я пыталась забыть себя и мне никогда не обрести покой и счастье, пока я отказываюсь принимать себя такой, какая я есть, – еврейкой по крови, чешкой по рождению, британкой по собственному желанию.

* * *

Шли годы, я начала регулярно ездить в Прагу, и моя жизнь расцвела новыми красками. Я больше не критиковала свою родину и не гонялась за утраченными иллюзиями, а принимала ее такой, какая она есть, – все, что в ней было плохого и хорошего. В каждый приезд меня по-прежнему тянуло в Челаковице. Городок разросся, выглядел чистенько и богато. Только наш старый дом стоял обшарпанный и унылый, словно оплакивая былые дни, когда там жила наша любящая семья. Мы с Мартой по-прежнему бродили рука об руку по тропинкам памяти, спускались на берег реки и гуляли в лесу, где играли в детстве, а позже гуляли с мальчиками. Заходили мы и в кинотеатр, он же спортивный и танцевальный зал, где под присмотром Маренки танцевали в юности под музыку в исполнении группы Янды.

А еще у меня все чаще стало возникать желание увидеться с друзьями из чешской школы в Уэльсе. С самыми близкими из них мы никогда не переставали общаться, хотя некоторые остались в Чехословакии, другие в Британии, а третьи переехали куда-то еще. Годы развели нас, но постепенно я начала понимать, что, возможно, с этими людьми у меня гораздо больше общего, чем с кем-то еще. Мы провели вместе годы, когда закладываются основы жизни, и стали жертвами одной судьбы. Вот почему наша дружба пережила время и расстояние.

Когда мы с Сеппи, Гонзой и Гарри встретились за ужином в Лондоне летом 1984 года и запланировали встречу бывших учеников, мы с Гарри жили вместе уже некоторое время, с тем самым долговязым мальчиком, что сорок лет назад был моим одноклассником. Сеппи и Гонза уехали из Чехословакии вскоре после меня. Сеппи сделал карьеру журналиста в Канаде и США, а Гонза, как я, обосновался в Англии. Гарри же не возвращался в Чехословакию, он так и жил все это время в Англии с сестрой и родителями. У него за плечами тоже был неудачный брак, и мы радовались, что нам выпал второй шанс на счастье.

* * *

Я судила по себе и не сомневалась, что идея встречи бывших учеников вызовет ответную реакцию и встреча пройдет успешно, хотя другие были в этом не так уверены. Но даже я была поражена количеству откликов. Почти все, кого нам удалось найти за несколько месяцев почти детективного расследования – а жизнь разнесла нас по всему свету, – втайне мечтали вернуться в уютную гавань, где прошли их школьные годы во время войны, и встретиться со старыми друзьями. Естественно, были и те, кто не захотел приезжать, а некоторых мы просто не нашли. К сожалению, некоторые ученики и учителя скончались, а кто-то не смог приехать из-за преклонного возраста и болезни.

Пытаясь отыскать мисс Маккензи, которая была нам не просто учительницей, а щедрым добрым другом, я почувствовала себя виноватой, что за своими заботами совсем потеряла с ней связь. Когда же я наконец ее нашла, совесть совсем меня замучила: оказалось, что она неизлечимо больна. Я едва не опоздала, приехав к ней с письмами поддержки и благодарности, и рассказала все наши новости. Хотя ее собственная жизнь почти закончилась, на встрече она мысленно была с нами: в отеле «Абернант-Лейк» нас ждала записка от нее с пожеланиями любви и добра. Через три дня ее не стало. Я утешаюсь мыслью, что она умерла, зная, что мы ее не забыли. Но все время задаюсь вопросом: почему нам не пришло в голову организовать эту встречу десять лет назад, когда нас было больше, когда старость и болезни еще не стучались нам в двери?

Я с сожалением узнала, что Юла получил наше приглашение на встречу одновременно с злополучным вердиктом врачей и «приглашением» лечь в больницу, от которого он не мог отказаться. Всем его не хватало, но особенно мне.

Из других моих близких друзей смогли приехать все. Недавно овдовевшая Алиса приехала из Праги, Маргит прилетела из Голландии, а Ольга – из самого Нью-Йорка. В общем, собрались более семидесяти бывших учеников. Многие привезли с собой супругов, и даже некоторые учителя составили нам компанию в эти лучезарно-солнечные июньские выходные, которые от начала и до конца были похожи на прекрасный сон.

Мы перенеслись назад во времени и забыли о своем социальном статусе, достижениях и неудачах. Ненадолго мы стали равны. Многие из нас, нищих беженцев, мальчиков и девочек, осиротевших в войну, закаленные жизненными тяготами, добились огромных высот в своей профессии. Среди нас были дипломаты, члены Парламента, делегаты ООН, врачи и дантисты, даже несколько миллионеров и настоящая британская леди.

Несмотря на очень разные личные обстоятельства и опыт, несмотря на то, что нас разбросало по всему миру за последние сорок лет, между нами по сей день существует неразрывная связь, благодаря которой мы ощущаем себя одной семьей, назваными братьями и сестрами. Мы преисполнились глубокой благодарности, узнав, что эта связь никуда не делась и наша дружба, взаимопонимание, доверие и желание помогать всегда останутся с нами. По-моему, это еще раз подтверждает старую испытанную истину: даже из плохого может выйти что-то хорошее. Если бы мировые события не оказали столь жестокого влияния на наши судьбы, нашли бы мы в себе решимость и мотивацию добиться чего-то в жизни?

За прощальным ужином, разглядывая лица, которые еще два дня назад я едва узнавала, а теперь успела полюбить, я преисполнилась гордости и благодарности, ведь именно благодаря мне все эти люди снова нашли друг друга.

В честь нашей встречи мы посадили на территории отеля символ Чехословакии – липу. Во время этой церемонии к нам присоединились горожане и хор начальной школы в национальных валлийских костюмах. Будто бы в благодарность за концерты, которые мы устраивали в городке в детстве, дети спели для нас.

Мы слушали их пение, смотрели на них, вспоминали счастливые годы и думали о нашем друге Джиме Джонсе. Как бы он хотел быть сейчас с нами! К сожалению, этот добрый малый, сыгравший такую важную роль в нашем отрочестве, умер и был похоронен в безымянной могиле. Его лавку на углу давно снесли, и в этом месте в самом центре города разбили маленький парк с видом на реку Ирфон. Мы решили установить там памятную скамейку и посвятить ее всем жителям Ллануртид-Уэллса. Но мне почему-то кажется,