Бандитский доктор - Кирилл Казанцев

Немного успокоившись, майор в задумчивости произнес, обращаясь к Лепоринскому:

– А знаешь, временами я начинаю верить, что какие-то потусторонние темные силы помогают всем этим маньякам.

И заметив ухмылку на лице собеседника, быстро добавил:

– Да-да, не смейся. Иначе чем объяснить то дьявольское везение, которое часто сопутствует в их мерзких деяниях? Читая о серийных убийцах, я не переставал удивляться: они истязают, убивают, но никто ничего не видел и не слышал. Порою им удается очень долго, годами, водить за нос сыскарей и экспертов. Вспомни Чикатило. Бывали случаи, когда их задерживали и проверяли вместе с остальными подозреваемыми, а потом отпускали, даже не обратив пристального внимания. Они, словно невидимки, крадутся в зловещем безмолвии и всегда настигают свою жертву. А их еще долго потом пытаются поймать, поднимая всех на уши, задействуя в розыске большие силы.

– Но ведь, в конце концов, находят, – счел нужным вставить капитан.

– Не всегда, да и цена слишком велика. Вот я и говорю: не в сатанинских ли кознях здесь дело?

– Ну, здесь ты, Трофимыч, загнул, дальше уж некуда, – покачал головой Лепоринский.

Оставшись один, Лыгин негромко, сквозь зубы выругался. Опять их обставил этот чертов маньяк. Начальство устроило головомойку, но и им самим там, наверху, достается от «небожителей». Да еще пресловутое общественное мнение. Люди в панике, все ругают нерасторопных ментов, возмущенные журналисты развопились на страницах своих изданий, как и обыватели, обвиняя во всем полицию, а конкретно сыск. «Свет клином сошелся на этом придурке! – в раздражении ругался про себя майор. – Можно подумать, не осталось других преступлений и злоумышленников. Все кричат – маньяк, маньяк, а ведь и «нормальные» совершают подчас такое, что кровь стынет в жилах».

В связи с этим Лыгин вспомнил один случай из своей практики, когда он, еще совсем молодой опер, успевший лишь полгода проработать в райотделе, выехал с опергруппой по вызову в микрорайон. На площадке между тремя недостроенными девятиэтажками среди сваленного в кучи строительного и бытового мусора были обнаружены два расчлененных трупа. Отдельно руки, ноги, туловища – все вперемешку в мешке из-под картофеля. Вот только головы от обоих отсутствовали. Чертовы судмедэксперты повозились, поковырялись и махнули рукой: «Везите». А кто грузить будет останки – ни «труповозки», ни санитаров из морга – все на тот час оказались заняты. Начальство, приехавшее чуть позже, покивало и ткнуло пальцем в Лыгина и его напарника – вы, мол, и займитесь погрузкой и транспортировкой останков. Пришлось Лыгину в тот день попотеть. Нашли бортовой грузовик, раздобыли резиновые электромонтерские перчатки и… закинули всю эту полуразложившуюся массу в кузов. Лыгин даже ни разу не блеванул. Все думал, где же головы достать? Что б, значит, для порядка.

Головы отыскались месяцем позже, уже в июне, за городом, рядом с дорогой на мелькомбинат. Женщина с дочерью пошли на поле собирать цветы и наткнулись. То ли собаки вырыли, то ли дождем размыло. В общем, удалось идентифицировать личности убитых – мужчины и женщины, разумеется, после кропотливой работы многих спецов. Разработку поручили опять-таки Лыгину, как молодому, перспективному сотруднику. Он погрузился в это дело, что называется, с головой, ломая эту самую голову и днем и ночью. За раскрываемостью тогда, впрочем, как и сейчас, вышестоящие организации следили строго, от нее, родимой, зависело многое, если не сказать все – зарплата, премия, звания, продвижение по службе. Вот и «рыл землю» молодой опер Лыгин. И ведь «нарыл» все-таки. После долгой и кропотливой работы вычислил убийцу – бывшего сожителя одной из жертв. Найти его оказалось делом техники, стукачи шепнули, где и у кого.

Лыгин прихватил с собой двоих сержантов и выехал на задержание подозреваемого. Хозяйка частного дома на окраине Москвы клялась и божилась, что уже месяц как не видела любовника. Лыгин лишь усмехнулся и полез в подпол. В кромешной тьме стало слегка неуютно, если не сказать жутко, но ведь он был при исполнении. Держа в правой руке взведенный «ПМ», в левой – далеко от себя фонарик, осторожно двинулся вперед, слыша за спиной шумное сопение сержанта, что немного успокаивало. И все же он прозевал момент, чуть было не поплатившись за это буйной головушкой. Окончательно сбрендивший убивец кинулся из темноты с топором. Лыгин, выронив фонарь, едва успел отскочить, и в этот момент топор просвистел мимо уха. Не растерявшийся сержант заехал нападавшему сапогом промеж ног, приведя того в нерабочее состояние – тут уж не до топора и смелых наскоков. Обозленный Лыгин подскочил к мужику и добавил пару раз по почкам. После чего заломил за спину руки и защелкнул на них браслеты.

На втором допросе «просветлевший» подозреваемый во всем сознался – как приревновал, как осерчал, как убил, а затем расчленил и вывез. Финита ля комедия. Это было первое, но отнюдь не последнее серьезное дело Николая Лыгина.

После визита к кармапсихологу Захарян неожиданно для себя увлекся глубинной психологией. Запоем читал работы Зигмунда Фрейда, Вильгельма Райха, других авторов. Особенно его заинтересовало учение Юнга о коллективном Бессознательном и архетипах. Он стал лучше понимать мотивацию своих действий, желаний, решений. Для него теперь не составляло секрета и содержание сновидений. Этот таинственный и волнующий мир человеческой психики, притягательный омут подсознания как ничто другое занимал его воображение, заставлял погружаться в себя все глубже, открывая неожиданные грани собственного естества.

Это было сродни компьютерной виртуальной зависимости, когда хакеры и одержимые интернет-пользователи не желают знать ничего, кроме вымышленного информпространства электронных импульсов, где находится их истинный дом, где они получают «и кров и стол», и наркотик для своих повернутых в определенную сторону мозгов. Эти сегодняшние «юзеры», балдеющие от самого процесса интерактивного диалога, представляют новое поколение погруженных в транс мистиков. И чем в таком случае от тех и других отличался Петр, периодически окунавшийся в мир подсознания и испытывавший от этого удовольствие? Он стал чаще задумываться над этим вопросом. Ответ напрашивался сам собой: в отличие от фанатов виртуального интерфейса и медитирующих монахов, он, Петр Захарян, являлся активным искателем истины, исследователем, познающим бытие преимущественно с научных позиций. И осознание этого эмпирического превосходства радовало его больше всего.

Но он и сам не замечал, как его мозги постепенно начинают работать в новом направлении. Нумизматика, театр, даже рекламный бизнес больше не интересовали Петра так, как изучение внутрипсихических процессов. Это был уже другой человек, в корне отличный от прежнего Пети.

Маугли шел по тенистой стороне улицы, прячась от полуденного зноя. Утопающий в зелени город считался одним из крупнейших на Урале. Роберт всерьез подумывал над тем, чтобы обосноваться здесь надолго, а может, и насовсем, если только Судьба не заставит их вновь скрываться, заметая следы.

Еще утром он договорился о встрече с Евгением Ростоцким. Когда подошел к условленному месту, тот уже ждал, с нетерпением прохаживаясь вдоль газона. Маугли присмотрелся к нему – ассистент профессора выглядел бледнее обычного. Молодой человек усмехнулся: меньше нужно читать по ночам.

Не успел Евгений передать Роберту очередные материалы, как рядом появился Захарян, который поздоровался за руку с обоими. Петя спросил Евгения о каких-то монетах. Ростоцкий сразу же заторопился и, кивнув приятелям, своей дерганой походкой направился к остановке.

– Так ты с ним знаком? – невозмутимо поинтересовался Маугли.

– Ну, да, – Петр пожал плечами. – А ты разве не знал? Он ведь тоже нумизмат.

– Правда? – уже удивленно пробормотал Роберт. – Первый раз слышу. Честно говоря, у нас с ним кое-какие дела.

– Опытный коллекционер, – подтвердил Захарян. – Только почему-то не любит посещать наши тусовки. Его многие из «основных» знают, перезваниваются, встречаются с ним. Я сам периодически подгоняю ему интересные монеты.

– Ясно, – протянул его собеседник.

– Только он мне не нравится, – неожиданно добавил Петр. – Противный какой-то, холодный и скользкий, как рыба.

– Да, – согласился Маугли, – неприятный тип.

«Нужно будет взять его на заметку, – подумал он, – еще один реальный кандидат в подозреваемые».

Но больше остальных его заинтересовал другой человек, на которого, как он знал, лыгинские сыщики не обратили внимания. Ему же тот показался весьма подозрительным: не женат, хотя уже за тридцать, живет с матерью, друзей не имеет, внешность страшноватая, на людях хоть и дружелюбен, но скрытен – о себе не любит распространяться. Кроме прочего, Маугли узнал, что в юности тот занимался восточными единоборствами.