Неоновые боги - Кэти Роберт

лодыжку. С ним всегда так. Я все жду, когда накал стихнет, когда от обоюдной доступности потускнеет великолепие секса между нами. Но пока это не произошло. Напротив, за последние пару недель я стала хотеть его еще сильнее. Я как собака Павлова. Он прикасается ко мне, и я тотчас сильно его хочу.

О чем мы говорили?

Мысленно встряхнувшись, я стараюсь сосредоточиться.

– Мы стараемся заставить их действовать?

– Мы стараемся их задеть. По крайней мере, его. – Аид ведет рукой по моей голени и, обхватив ногу под коленом, тянет меня за собой на диван. Поужинав в очаровательном ресторанчике неподалеку, мы поднялись прямиком в его комнату, поэтому на мне до сих пор красуется одно из кокетливых платьев, которые сшила для меня Джульетта. Судя по тому, каким горячим взглядом Аид окидывает меня, платье нравится ему больше, когда подол задран до бедер. – Покажи мне.

Я тянусь дрожащими руками и слегка задираю платье ровно настолько, чтобы он смог под него заглянуть.

Аид приподнимает брови.

– Смотри-ка, надела трусики, как хорошая девочка.

– Ну да, иногда мне нравится дразнить. – Я отпускаю платье и отодвигаю трусики в сторону. Неважно, что Аид видел каждый сантиметр моего тела и прикасался к нему губами. Делая так, я чувствую себя порочной, а играя на грани этого ощущения, впадаю в зависимость, от которой, возможно, никогда не смогу избавиться. Не могу сейчас думать ни об этом, ни о том, что будет потом.

Когда закончится зима. Когда я обрету свободу. Когда навсегда исчезну из жизни Аида.

Он сдвигает меня еще на несколько сантиметров ближе и наклоняется над моими разведенными бедрами. Один взгляд – и я выпускаю трусики из рук и приподнимаюсь на локтях. Аид прикасается к шелковому белью губами. Я стону.

– Боги, это так приятно.

Похоже, он не намерен снимать с меня белье и медленно ласкает через ткань, отчего под ней становится скользко и влажно. И только когда я начинаю тяжело дышать и изо всех сил стараюсь не приподнимать бедра, Аид встречается со мной взглядом.

– Завтра у нас будет вечеринка.

– В… вечеринка.

– Угу-м. – Наконец-то он носом отодвигает трусики в сторону, а потом долго и основательно целует меня там. – Скажи, чего ты хочешь. Опиши подробно.

Мне приходится сдержать стон.

– Что?

– Сейчас же.

Я смотрю на него сверху вниз. Он хочет, чтобы я прямо сейчас описала, чего хочу, пока он трахает меня языком? Видимо, да. Я прикусываю нижнюю губу и стараюсь сосредоточиться, противясь волнам удовольствия, которые он посылает по моему телу. У меня было предостаточно времени, чтобы изучить и свои вкусы, и вкусы Аида, но по моим ощущениям это совсем другое дело.

– Я… эм… я хочу.

Я не хочу ему говорить.

Сжав пальцами его волосы, я приподнимаю бедра, открываясь перед ним. Но он больше не прикасается ко мне языком. Я сжимаю его руками, но Аид все равно с легкостью отстраняется от меня. Нахмурив брови, вглядывается в мое лицо.

– Учитывая все, чем мы занимались в последние несколько недель, какое желание могло вызвать у тебя такую неуверенность?

– Мне нравится быть с тобой. Нравится все, чем мы занимаемся.

Он хмурится еще больше.

– Персефона, если бы я не был готов дать все, что тебе нужно, то не стал бы спрашивать.

Я не хочу. Я правда не хочу. Это слишком неправильно, слишком пошло даже для нас. Понимаю, что крайне лицемерно требовать от Аида, чтобы он не сдерживался со мной, а потом самой поступать точно так же, но мне кажется, тут все иначе. Так и есть, все иначе.

Пока я продолжаю бороться с собой, Аид садится и сажает меня к себе на колени. Моя спина прижата к его груди, а ноги разведены по бокам от его бедер. Совсем как в тот раз, когда он заставил меня кончить, а потом я скакала на нем у всех на глазах.

В ту же ночь, когда зародилась фантазия, которую я теперь боюсь озвучивать.

Запустив руку мне в трусики, Аид обхватывает меня ладонью и вводит два пальца. А потом замирает, пригвоздив меня к месту.

– Ты напряжена, маленькая сирена. Нахлынули воспоминания?

– Нет, конечно. Почему ты так говоришь? – Я быстро тараторю, а голос звучит так хрипло, что моя напускная храбрость выглядит совершенно неубедительной.

Он целует меня в шею и двигается к уху.

– Расскажи мне.

– Не хочу.

– Думаешь, я стану тебя осуждать?

Дело не в этом. Я всхлипываю, когда он, согнув пальцы, ласкает меня внутри. И вот так просто правда слетает с моих губ.

– Мне не хочется делать то, чего не хочешь ты.

Он надолго замирает, а потом усмехается, уткнувшись в мою кожу.

– Я той ночью задел тебя за живое, да? – Еще одно восхитительное прикосновение пальцев. Он урчит мне в ухо: – Скажи. Расскажи, что за фантазия не выходит у тебя из головы после той вечеринки.

Мое сопротивление рушится. Я закрываю глаза.

– Я хочу быть на сцене. Не в темном углу с тобой. А прямо в центре внимания, пока ты будешь трахать меня при всех. Где ты овладеешь мной и сделаешь своей у всех на глазах.

Он продолжает поглаживать мою точку G.

– Неужели было так сложно?

– Да. – Я сжимаю его запястье, но даже сама не могу толком сказать, пытаюсь ли тем самым оттолкнуть его или не дать ему убрать руку. – Я знаю, что ты не любишь быть у всех на виду.

– М-м-м. – Он покусывает мочку моего уха. Затем надавливает ладонью на клитор. – Думаешь, я хоть в чем-то тебе откажу, пока ты моя? Черт возьми, я дам тебе все, маленькая сирена.

У меня нет слов, но ничего страшного, потому что у него их, судя по всему, хватит на двоих. Аид продолжает двигаться неспешно, размеренно пробуждая во мне наслаждение, все сильнее и сильнее, будто у нас предостаточно времени.

Но время – единственное, чего у нас нет.

Свободной рукой он стягивает бретельки платья с моих плеч и позволяет ему опуститься к моей талии. Отчего-то мне кажется более эротичным, что он трахает меня пальцами, пока я полураздета, а не обнажена полностью. Аид всегда знает, что приносит мне самое сильное удовольствие, и никогда не прочь воплотить это в реальность.

– Я нагну тебя над креслом и задеру твою юбку, чтобы все увидели твою маленькую, жаждущую внимания киску. Раскрою тебя пальцами.

– Да, – вскрикиваю я.

– Я дам тебе это, любимая. Я дам тебе все. – Он мрачно усмехается. – Хочешь знать правду?

– Да.

– Я тоже буду кайфовать, воплощая эту фантазию. – Он вводит в меня третий палец. – Если захочу раздеть тебя догола и трахать, пока ты не начнешь молить о пощаде, то именно так и сделаю. Потому что это доставит мне удовольствие. Потому что ты испытаешь от этого кайф. Потому что я дам тебе все, что ты только попросишь. Ты понимаешь?

– Да. – Вот оно. Непостижимая для меня причина, почему его темная угроза была для меня такой многообещающей. Я должна была знать, что он поймет, а не сомневаться в нем.

Аид подхватывает меня и перекидывает через подлокотник дивана. Задирает подол платья и спускает трусики на бедра.

– Не двигайся. – Он уходит на пару мгновений, затем раздается шуршание пакетика с презервативом. А потом он сантиметр за сантиметром входит в меня.

В таком положении мои мышцы туже обхватывают его, а трусики не позволяют шире развести бедра. Это самый легкий бондаж[4], который только можно себе представить, но он в тысячу раз усиливает возбуждение. Сжав пальцами мои бедра, Аид начинает движения. Я, что есть сил, стараюсь ухватиться за подушку, но пальцы скользят по кожаной обивке, никак не находя опору. Аид не медлит. Подняв меня и прижав спиной к своей груди, одной рукой он сжимает мне горло, а вторую опускает вниз и надавливает на клитор. Каждое