Предприятие Рембрандта. Мастерская и рынок - Светлана Алперс

что обычно называется уважением и неуважением». Мы не можем сказать точно, что имел в виду Рембрандт, записывая приведенную выше фразу в альбом Гроссмана в 1634 году. Однако природа сделок, заключавшихся им на рынке предметов искусства, и то, как освещали эти сделки его почти современники Бальдинуччи, Хаубракен и Мариэтт, дают нам достаточно оснований полагать, что Рембрандт искал чести для искусства именно в этом новом, рыночном, смысле[241].

II

Мы рассмотрели некоторые примеры отношения Рембрандта к рынку и, прежде всего, выяснили, что он видел в нем альтернативу системе меценатства и надеялся, что, работая на рынок, обеспечит экономическое преуспеяние своего искусства. Эта тема возникла не только потому, что рынок был важной составляющей жизни художника, но и потому, что сама экономическая система, где рынок играл центральную роль, предоставляет подходящую модель, с помощью которой можно понять Рембрандта и его искусство. Это была модель, которую, пожалуй, воспринял сам Рембрандт: весьма характерным образом он усвоил и реализовал в своей практике систему, частью которой был. Сделал он это хитроумно и вместе с тем наивно: хитроумно, поскольку создавал изображения, как нельзя более ярко воплощающие эти рыночные ценности; наивно, поскольку, создавая эти изображения, он не утрачивал веру ни в них, ни в систему, что породила такой тип изображений. Описывая Рембрандта как pictor economicus, мы, безусловно, формируем конструкт – но этот конструкт, в сущности, предложил он сам.

Одним из мотивов, побудивших Рембрандта работать в ответ на запросы рынка, явилось стремление обходиться без покровителей-меценатов. Выбрав подобную стратегию, он разделил самые передовые для того времени убеждения в области экономики. Какими бы ни были фактические условия совершения сделок с предметами искусствами и другими товарами, нет сомнения, что оптимальной предпосылкой рыночной торговли тогда (как и теперь) считалась vrijheid – свобода. Текстильный фабрикант Питер де ла Кур, родившийся в Лейдене спустя примерно двенадцать лет после Рембрандта, считал свободу от вмешательства и контроля основой «выгоды», как он ее именовал, или экономического благополучия Лейдена, а вслед за ним и всей республики в целом. Его уместно сравнить с Рембрандтом, поскольку, руководя преуспевающим текстильным делом или давая советы своему городу или стране, как вести дела, он ставил во главу угла не реформу организации производства, а свободное обращение товаров и капитала на рынке. В своих трактатах «Процветание Лейдена» (1659) и «Истинная выгода и политические принципы Голландской республики» (1662) де ла Кур рекомендовал читателям, желающим достичь экономического преуспеяния, полагаться на коммерцию, развивающуюся свободно, без вмешательства или регулирования со стороны гильдий, главы государства или религиозных идеологий любого толка: на страницах его сочинений многократно повторяется слово vrijheid[242].

В значительной мере восхищаясь удивительным, беспрецедентным экономическим успехом Голландии де ла Кура и вдохновляясь им, некоторые английские авторы XVII–XVIII веков впервые сформулировали идею независимой рыночной экономики. Они полагали, что именно обмен характеризует отношения между людьми, самую природу которых определяет интерес к приобретению товаров (богатства). Уравнивающая всех, рыночная экономика, понимаемая подобным образом, освободила людей от социальных уз или иерархии, свойственных предшествующим моделям общества, где собственность неизменно имела земельную форму, где люди производили ровно столько, сколько требовалось им, чтобы выжить, где самой основой бытия выступала социальная структура, строившаяся на отношениях человека с человеком, а не экономическая, строящаяся на отношениях человека с товаром. На свободном рынке люди могли вести дела с другими людьми, прибегая к такому безличному и чрезвычайно гибкому средству, как кредит, а также используя систему обмена[243].

Такая система пришлась Рембрандту по вкусу. Если кому-то покажется странным то, что художнику, столь упорно и последовательно запечатлевавшему различные грани человеческих отношений в своих произведениях, полюбилась безличность рыночного обмена, то, по-моему, этот парадокс содержит в себе свое собственное объяснение. Именно в мире, понимаемом подобным образом, мастер стал инсценировать отношения и взаимодействие в своей студии. Хотя мы рассматривали мастерскую художника как вариант ухода от мира, так же важно понимать, что между мастерской и внешним миром существовала взаимосвязь, а значит, мастерская оставалась частью мира, от которого себя отделяла. Жесткое разграничение между студией и миром и, вследствие этого, особый, оригинальный характер, который был присущ жизни студии, сами являлись частью социального и экономического устройства общества.

Однако, если Рембрандт пытался установить ценность своих картин на рынке, мы должны установить, в чем заключается рыночная ценность. Единодушно признано, что рыночная ценность – весьма неопределенное или, как сказали бы современные экономисты, противоречивое понятие, поскольку ценность эквивалентна рыночной цене. В результате все прежние концепции ценности, в том числе основанные на внутренне присущих предмету свойствах, были заменены системой, где стоимость включена в относительную ценность, установленную в процессе обмена товаров; ценность товара в таком случае определяется стоимостью того, что можно получить на него взамен, – его рыночной ценой. Ценность считается социальным или личным конструктом, созданным в системе отношений, которую порождают человеческие желания. Ценность скорее «рукотворна», чем присуща вещам по своей природе. Понятие ценности, существующее в экономике, имеет давнюю и запутанную историю. Классическая экономическая мысль отличает меновую ценность (в частности, алмазов) от потребительской ценности (в частности, воды). Эти стандартные примеры впервые были приведены Адамом Смитом. Смит сам несколько понизил статус меновой ценности, предложив отличать естественную, или справедливую, цену, то есть цену, учитывающую затраченное на изготовление товара количество труда и тому подобное, от фактической рыночной цены[244]. В ходе дальнейшего развития экономической мысли исследованию цены или меновой ценности отводилась главенствующая роль. Выдвинутое Марксом понятие прибавочной стоимости стало еще одной попыткой уйти от цены в рыночном обмене, поскольку отличало от нее стоимость – созданную неоплаченным, по крайней мере отчасти, трудом. Однако, стремясь вынести понятие стоимости за пределы системы, функционирование которой они вынуждены объяснять, все эти гипотезы в конце концов признают независимость и самодостаточность самой системы обмена. Рынок, который Рембрандт предпочел системе меценатства, был не просто иным локусом, где можно было установить стоимость или ценность товара, но и иным способом толкования или конструирования этих терминов[245].

С чем столкнулся Рембрандт, войдя в рыночную систему? Он совершил рискованный шаг; со времен торгово-финансового бума в Амстердаме XVII века рынок считается неустойчивым по своей природе. В те времена наблюдателей поражала легкость, с которой можно было получить деньги по банковскому кредиту: «Нет ничего более реального, чем золотые или серебряные слитки, пиастры, дукаты, дукатоны и тому подобное, но метод оплаты в банке, как его называют, отличает реальность иного рода. Его даже можно было бы величать истинной иллюзией, ведь за золото