Правила развития мозга на работе. Как испытывать меньше стресса и быть продуктивнее, работая в офисе или дома - Джон Медина

Ученые десятилетиями спорили о том, что же превращает фабулу в историю, и пришли к выводу, что история – это то, что имеет драматическую структуру. Вопрос в том, из чего она состоит. И вот тут снова начинается неразбериха: теоретики литературы полагают, что основные структурные элементы есть везде, но вот только никак не могут договориться о том, сколько же их всего. Одни говорят, что их семь, другие называют тридцать один, третьи – двадцать. Драматург Густав Фрейтаг разработал драматическую структуру, состоящую из пяти актов, разворачивающихся во времени (по сути это своего рода модель напряжения – расслабления). Эта модель почему-то называется пирамидой Фрейтага, хотя больше похожа на перевернутый квадратный корень.

Современные бихевиористы в этом отношении зашли ненамного дальше. Некоторые из них определяют истории как взаимодействие «интенциональных агентов» (такое определение отдает теорией сознания). Другие объясняют их как цепочку взаимосвязанных событий, разворачивающихся во времени. В среде нейробиологов бытует мнение, что процесс обработки историй происходит посредством структуры мозга, именуемой эпизодической памятью. Она работает подобно видеоредактору, разделяя происходящие события на фрагменты для более легкого запоминания.

Все эти построения, конечно, упускают из вида множество деталей, которые могут в конечном итоге оказаться концептуально значимыми. И все же истории – это не вещь в себе и не что-то эфемерное. Мы даже догадываемся, где конкретно в мозге они обрабатываются (в зависимости, конечно, от того, что под ними понимать).

Когда дело доходит до попытки дать определение, я отдаюсь на милость еще одного из величайших рассказчиков, писателя Айры Гласса. Это известный радиоведущий и автор программы «Эта американская жизнь». Он говорит, что история – это как поездка в поезде, у которой есть конечный пункт, где ты обязательно что-нибудь найдешь.

И до тех пор, пока наука не разберется во всей сути данного явления и не даст ему более точное определение, данного художественного объяснения должно быть достаточно даже такому вредному ученому, как я.

Нарративы и внимание

Говоря об историях, мы будем использовать и более научный термин «нарратив». По сути, это одно и то же[19].

Что же происходит, когда мозг сталкивается с нарративом? Исследования показывают, что мозг начинает мигать буквально как автомат для игры в пинбол. Много лет ученые пытались определить, какие области мозга активизируются в данный момент. Известно, что в таком случае в боевую готовность приводятся зоны внимания. Чтобы визуализировать эту картину, испытуемым предлагалось выполнить ряд математических заданий, разбор которых в итоге не привел к подобной активизации. Это может объяснить, почему истории (или нарративы) способны удерживать внимание, а статистика – нет.

Но зоны внимания – не единственное, на что нарративы оказывают влияние. Электрическую активность демонстрируют области, ответственные за производство и понимание речи. То же происходит и с идеомоторными зонами, особенно теми, которые физически имитируют содержание нарратива, а также областями, ответственными за интерпретацию вашего осязания, зрения и обоняния. Например, одно простое слово «корица» стимулирует области мозга, которые интерпретируют обонятельные сигналы. В общем, мозг воспроизводит значимые элементы истории, как только сталкивается с ней.

Подобные явления ученые называют нарративным переносом[20]. Это как будто бы наш мозг покупает билет первого класса туда, куда мы должны попасть сообразно содержанию, например, хорошей книги (всего лишь ценой ее прочтения). Таким образом, мы обманываемся, думая, что «поезд» на самом деле куда-то идет, хотя он – всего лишь слова на страницах. Именно поэтому мы так хорошо представляем себя в том месте, о котором читаем. Так что нарративный перенос – достаточно точный термин.

Еще один процесс, который запускается в нашем мозге благодаря нарративам, связан с обучением. Когда исследователи наблюдают, как мозг на мониторе мигает подобно елочной гирлянде, это говорит о том, что задействовались определенные структуры памяти. Такая активность связана с принципом обработки и усвоения информации: чем больше нейронных сетей стимулируется во время обучения, тем эффективнее оно становится и тем устойчивее его результаты. Например, если вы просто добавите звуковую дорожку к своей презентации, количество лекций, необходимых для освоения материала, сократится на 60 %. А если вы задействуете еще и обонятельный, вкусовой и тактильный каналы, то заработаете дополнительные «бонусы» у своих слушателей[21].

Причина, по которой это так работает, заключается в таком явлении, как точки доступа: чем больше областей мозга стимулируется в момент обучения, тем больше точек доступа создается и, соответственно, тем легче оказывается доступ к информации в будущем.

Все это наводит на простую мысль: если нарративы стимулируют так много зон мозга, могут ли они способствовать лучшему удержанию и сохранению информации в дальнейшем?

Ответ – да. Хотя и здесь все весьма непросто.

Нарративы усиливают запоминание

Чтобы помочь вам лучше усвоить все вышесказанное, я поделюсь историей из моей юности. Я тогда только закончил читать трилогию «Властелин колец». В конце последней книги я заплакал: эти удивительные образы, знания, ученость, мироустройство – ни с чем подобным я раньше не сталкивался. Я помню, как молился Богу, чтобы, когда я умру, я попал не на Небеса, а в Средиземье.

Образы, возникшие в моем воображении тогда (как и их масштаб), остаются со мной и по сей день. Я так сильно ими дорожу, что поклялся никогда не смотреть фильм (к большому сожалению моей семьи, я сдержал эту клятву), потому что просто не мог позволить Питеру Джексону вмешиваться в мир, возникший в моей голове. Эти воспоминания очень ценны и неизгладимы.

Усиление и закрепление образов и связанных с ними воспоминаний – вот что нарративы делают с нами. Они не только захватывают все наше внимание, но и добавляют к информации каплю «суперклея», чтобы, как говорится, закрепить все наверняка.

Степень этой «адгезии» была измерена в научных лабораториях от Стэнфорда до Нью-Йорка.

В рамках одного эксперимента в Пало-Альто, который разработали и провели братья Чип и Дэн Хиты, студенты бизнес-школы выступали с презентациями. Их задачей было убедить коллег в том, что ненасильственные преступления являются или не являются проблемой. На все у них была только минута. После всех выступлений последовал ряд тестов. Хиты обнаружили, что большая часть шестидесятисекундных презентаций были насыщены статистикой, и только около 10 % выступающих использовали истории. Тесты показали, что какие-либо статистики запомнили лишь 5 % аудитории. Истории же запомнили более чем 63 % слушателей.

Нью-йоркскую точку зрения по данному вопросу представил Джером Брунер – один из титанов психологии развития. Он был когнитивным психологом с широким кругом научных интересов: от вопросов развития детского мозга до образования. Но в более поздний период он сосредоточился