Орден госпитальеров - Владимир Захаров

Сравнительно недавно стало известно о Соборе, неизвестном до недавних пор историкам Церкви. Он проходил в Бари в 1053 году в присутствии папы Льва IX и был посвящен «исхождению Св. Духа (филиокве)»[341]. По мнению французского историка Церкви отца Мартена Жюжи, целью этого обсуждения была подготовка к спорам с греками по этому деликатному вопросу[342]. Таким образом мы видим, что подготовка к предстоящему спору шла довольно серьезная. Составленный Гумбертом трактат содержащий 41 главу, не вызвал в Константинополе тех резких осуждений, на которые так рассчитывали в Риме. Мало того, в ответном послании, которое император Константин IX и патриарх вручили приехавшему в Константинополь папскому представителю епископу Иоанну Траний-скому, в сдержанных и достойных ответах патриарх сообщил, что готов «вновь записать имя папы в диптихи, если в Риме будет сделано то же в отношении его и других патриархов»[343].

Тогда в Риме было решено отправить в Константинополь с новым посланием папских посланников — легатов кардинала Гумберта, канцлера Римской церкви Фридриха Лотарингского и архиепископа Амальфийского Петра. Тем временем Гумберт составил новые послания императору и патриарху. На этот раз они были чрезвычайно резкими и даже грубыми. В посланиях были жалобы на притеснения латинян в Константинополе, на мнимое вмешательство патриарха в Римские дела, ультимативно требовалось восстановить поминовение папы во всех Восточных Церквах, и подвергалась сомнению законность патриаршего сана Михаила Керу-лария. И хотя, как заметил Н.Н. Воейков, «почти все римские историки осуждают эти послания, недопустимые по форме и нелепые по содержанию», но их цель была одна — разрыв с Византией. «Разрыв этот нужен был Риму и Гильдебранду для безболезненного проведения некоторых уже намеченных реформ. Это и объясняет странное поведение легатов в Константинополе»[344].

Дорога в Константинополь была не близкая, из Рима посланцы выехали еще при жизни папы Льва IX, а прибыли в Константинополь только 24 июня 1054 г. Император Константин IX Мономах, не желавший разрыва Церквей, пошел на многие снисхождения. В Студийском монастыре в его присутствии был даже устроен диспут с монахом Никитой Стифатом, который, по настоянию императора, даже отказался от своего сочинения, осуждавшем римские «заблуждения». Однако пока велись длительные дискуссии, пришло известие о смерти папы. И тут стало ясно, что легаты лишились права решать, что-либо, без согласия нового папы. Легаты решили остаться в Константинополе до избрания нового главы Римской Церкви.

И тогда Гумберт пошел на новый подлог. Он сочинил «Диалог между римлянином и византийцем», в котором обвинил греков ни больше не меньше как в… изъятии из Символа Веры «филиокве». Когда это сочинение стало известно императору, тот потребовал от кардинала объяснений, и тогда Гумберт представил ему свое второе сочинение в защиту «фили-окве», в котором и сообщалось о соборе в Бари в 1053 г.

Как расценивает Н. Н. Воейков, это провокационное поведение и выступление Гумберта следует считать, «что легаты были исполнителями воли курии и врагов Византии в южной Италии, а не Льва IX-ro»[345].

Убедившись, что никакие дерзкие выпады не могут вывести императора и патриарха из терпения, папские легаты решились на массированную атаку.

16 июля, во время литургии, они вошли в алтарь храма св. Софии и возложили на престол акт, сочиненный все тем же Гумбертом, и написанный по латыни, содержащий отлучение от Церкви Константинопольского патриарха. Эта грамота, опубликованная А. П. Лебедевым, начиналась следующими словами:

Святая Римская первая апостольская кафедра, которой, как главе, принадлежит попечение о всех Церквах, ради церковного мира и пользы благоволила послать нас, легатов своих, в этот царствующий град, чтобы мы пришли и узнали, справедлив ли тот слух, который беспрестанно доходит до ушей ее из сего города, или же нет.

Затем папские легаты, похвалив императора, клир и народ за благочестие, относительно же патриарха говорили:

Что же касается до Михаила, неправо называемого патриархом, и сообщников его глупости (stultitiae), то ежедневно в его среде рассеиваются здесь множайшие плевелы ересей[346]. Именно, подобно симонианам, они продают дар Божий, подобно валезианам, оскопляют пришельцев, и однако же делают их не только клириками, но и епископами. Подобно арианам, перекрещивают крещеных во имя Св. Троицы, в особенности латинян. Подобно донатистам, утверждают, что во всем мире, за исключением церкви Греческой, погибли и церковь Христова, и истинная Евхаристия, и крещение. Подобно николаитам, позволяют браки служителям алтаря. Подобно северианам, злословят закон Моисеев. Подобно духоборцам, отсекают в символе веры исхождения Духа Святого и от Сына. Подобно манихеям, между прочим, считают квасное одушевленным. Подобно назо-реям, наблюдают телесные очищения иудейские, новорожденных детей не крестят ранее восьми дней по рождении, родительниц не удостаивают причащения, и, если они язычницы, отказывают им в крещении. Относительно этих заблуждений и многих других сам Михаил, вразумляемый письмами папы Льва, не образумился[347].

Заканчивалась грамота провозглашением анафемы:

Властию Святой и нераздельной Троицы, Апостольской Кафедры, послами коей мы являемся, всех святых православных отцов Семи Соборов и Католической Церкви, мы подписываем против Михаила и его приверженцев — анафему, которую наш Преподобнейший Папа произнес против них, если они не опомнятся». Далее следовал перечень причин отлучения, а заключался документ следующими словами: «Михаил одел монашеские одеяния лишь из-за боязни. Его патриарший сан незаконен. Ныне он осуждается за тягчайшие проступки вместе со Львом, якобы епископом Охрид-ским, и канцлером Михаилом, поправшим латинские жертвоприношения. Осуждаются и все прочие за перечисленные здесь заблуждения и дерзания. Да будут все они под анафемой… да будут они с диаволом и ангелами его, если не опомнятся. Аминь, аминь, аминь[348].

Когда текст этого акта был переведен, и доведен до сведения Константина Мономаха, Византийский император попросту отказывался верить в его подлинность, настолько его содержание было нелепо. Легаты были вызваны к нему, чтобы подтвердить текст лично. Константинополь уже бурлил. После этого, опасаясь гнева толпы, папские послы вынуждены были немедленно покинуть город. Константин приказал сжечь буллу, возбуждение горожан постепенно утихло.

20 июля патриарх Михаил Керуларий собрал синод, на котором зачитали тексты буллы и императорского указа о ее сожжении. Следует сказать, что разбор документов проходил очень осторожно, чтобы никоим образом не задеть ни папу, ни Римскую Церковь вообще. Был выделен весьма непопулярный сановник Аргир, при этом было даже заявлено, что привезенные письма — дело его рук. Заседание синода закончилось произнесением анафемы трем римским легатам и соприкосновенным с ними лицам, пришедшим «в богохранимый град, подобно грому, или буре, или граду, или лучше, подобно диким кабанам, чтобы низвергнуть истину»[349].

Обо всем этом через патриарха Антиохийского, Михаил Керуларий поставил в известность патриархов Александрийского и Иерусалимского, которые присоединились к нему, и решил прекратить всякое поминовение римских пап в своих церквах.

Эта краткая история так называемой «великой схизмы» крайне необходима, чтобы понять идеологическую и политическую ситуацию, сложившуюся на Востоке перед первым Крестовым походом.

Тем не менее, как подтверждают документальные данные, происшедшее в 1054 г. взаимное анафематствование папских легатов и Константинопольского патриарха Михаила Керулария, рассматривалось всеми современниками как на востоке, так и на западе, исключительно как частный акт, касающийся конкретных лиц. Известно, что римские первосвященники в предшествующую, да и в последующую эпохи, с чрезмерной охотой прибегали к такому инструменту идеологического воздействия, как отлучение от церкви. Это касалось не только отдельных лиц, в том числе и таких венценосных особ, как германские императоры Генрих IV, Фридрих II и др., но и проводилось в отношении целых городов и даже целых государств.

Так, например, известно, что в наказание за убийство архиепископа Кентерберийского Фомы Бекета, папскому отлучению (интердикту) была подвергнута вся Англия. При этом не только запрещалось служить в церквях, но даже звонить в колокола. Как правило, после выполнения требований пап строптивыми членами их паствы или в результате полюбовного соглашения, эти отлучения снимались. Отношения с папским двором полностью восстанавливались.