Книга Мертвых - Джал Халгаев

Я развернулся. Я бы ушел, если бы меня не заметили.

Стрела, пущенная из лука, летит почти бесшумно. Для Волка же этот звук хуже визга железа о железо.

Я присел, уходя от стрелы. Пришлось нападать первым.

Три секунды занял путь до врагов. За это время можно сделать многое, они же только успели взять свое оружие.

Первый пал от распоротого брюха. С криком он рухнул на колени, пытаясь затолкать свои кишки обратно внутрь. Не успел, шок длился еще долго.

Топор со свистом разрезал воздух. Почти задел мое плечо, но я успел прыгнуть и совершил пируэт, выставляя невидимый клинок вперед. Кейнекен легко снес голову с его плеч.

Не тратя зря возможности, я перехватил ту за волосы в полете и швырнул в правого нападавшего. Левый сделал выпад, средний замахнулся молотом.

Я пригнулся, ринулся вперед, проходя между левым и средним.

Кейнекен встретился с сердцем молотобойца. То остановилось мгновенно.

Трое.

Стрела прочертила на щеке глубокую кровавую борозду. Встань я чуть правее, наконечник застрял бы в моем мозгу, а не в земле. На все воля случая. И удачи.

Кейнекен ощутил еще один мозг. Из-за крови на его рукояти мой меч выскользнул у меня из рук, и я остался безоружным перед двумя оставшимися врагами.

Не беда. Легко можно подобрать оружие с земли. Либо просто вырвать челюсть.

Стряхнув с руки кровь, я глянул на лучника.

Кто сказал, что у лучника нет чести? Он стоит позади, он убивает издалека, но тоже проливает кровь. Он видит смерть и... бежит. Нет, он трус.

Я поднял с земли тяжелый молот. Рука не несколько секунд стала больше, поросла шерстью. Когти вонзились в потертую рукоять. Крики, столько криков.

Прочертив в воздухе кривую дугу, боевой молот с хлюпаньем достиг его затылка.

Вот и все. Коротко и ясно, никакой рисовки.

Я повернулся к девочке. Она жалась к дереву, подтянув колени к груди. Ее изорванное грязное платье непонятного серого цвета едва держалось на окровавленных плечах, усеянных потными черными волосами.

Лицо... Не лицо, настоящая маска. Каменная, заплаканная, не выражала никаких эмоций. Она отгородилась от мира, заставила себя покинуть собственное тело и сейчас больше напоминала бездушную куклу.

Я стянул с трупа одежду, только затем притронулся к ее руке. В ответ она лишь вздрогнула.

- Я вернусь через три часа. Принесу еду. Будешь здесь, значит хочешь жить. Уйдешь, я за тобой не пойду.

Надо бы убрать трупы...

Сколько ей? Лет двенадцать, не больше. В таком возрасте пережить нечто подобное губительно, особенно для разума. Я прослежу за ней - не хочу, надо, - если за три дня не добьюсь от нее ответа, убью. Так легче. И для меня, и для нее.

У меня есть три часа. До ближайшей деревни, где можно раздобыть нормальную горячую еду и чистую воду, около сорока минут пути. На обратную дорогу вместе с мешком - все пятьдесят. Остальное время можно потратить на поиски подходящей одежды.

Впрочем, последнюю я опять стянул с мертвеца. Повезло, что человек попался разговорчивый. И мой размер. Даже сапоги оказались впору. Подходящее платье для девочки заставило меня побегать.

Я отыскал харчевню легко. В таких местах она обычно стоит с краю и отличается просто удивительным скоплением народа по вечерам. В некоторых деревнях такие места кажутся приличными, в других же, как в этом, находится настоящее скопление шлюх, служащих как неверным мужьям, так и уставшим путникам.

Свой заказ я ждал несоизмеримо долго - полчаса. Назад идти придется быстро.

Я завернул мясо и овощи в тряпицу и купил для них чистый мешок. Взял два бурдюка воды и бутылку вина для себя. Стоило мне выйти наружу, как передо мной предстал какой-то бродяга. Отдаю ему должное, мятая кольчуга и большой топор придавали ему воинственный вид, зато по-девичьи гладкое красивое лицо вызывало лишь отвращение.

- Такие, как ты, убили моего брата! - заревел незнакомец.

- Да что ты говоришь, - холодно ответил я. - Я много кого убил. Может, среди них и был твой брат. Нападай, закончим это быстро. У меня дела.

И он напал. Довольно глупо. Я даже не успел подумать, о ком он говорил. Может, и не обо мне вовсе.

Не сделав и шести шагов, гигант рухнул на колени, пронзенный в грудь кровожадным клинком. Я выдернул рукоять, оказался за его спиной и опустил меч вниз.

С хрустом он рассек ключицу и остановился только в брюхе.

Тяжело было бы проделать такое с обычным мечом, но Кейнекен никогда не мог считаться "обычным".

Я оставил его труп позади и поторопился назад.

Девочка сидела там же. По ее позе у меня возникло такое впечатление, будто она вообще не шевелилась, только смотрела на одну точку на земле перед собой и едва заметно дрожала.

Я не знал, что еще можно сказать, только разложил перед ней еду и сунул в руки бурдюк с водой. Положил свернутое платье рядом.

- Пей. И ешь. Иначе сдохнешь, как они, - я махнул рукой на смердящие трупы. - Лучше сразу попроси меня тебя убить. Так легче.

Она не ответила, даже виду не подала.

Что поделать, пришлось убирать трупы. Их я закопал чуть поодаль, рыл яму два часа, вместо лопаты используя сломанную доску от телеги. Вот с лошадьми возникла проблема, пришлось использовать лапы и делать крюк, чтобы обойти девочку: ни к чему ей сейчас видеть еще и Волка.

Свалил обломки телеги в одну кучу. Подумал, что легче было бы спалить все вместе с трупами, а потом вспомнил про хлипкие сухие деревья и решил оставить все как есть.

Я вернулся к девочке. Вместе мы посидели в молчании прелестных четыре часа. К еде она так и не притронулась, хоть в животе у нее урчало весьма сильно, да и судя по всему в горле тоже пересохло прилично.

Сильная, пусть и сломленная. Бывает.

Я утрамбовал траву, подтащил камешки и сложил их в круг. Чтобы развести костер, пришлось поднатужиться: огонь мне был не нужен, зато хищников он отгоняет просто прекрасно, особенно ночью.

Я поднялся с земли и сказал:

- Вернусь завтра на закате. Надеюсь, ты выживешь.

Напоследок убедившись, что рядом нет никого, кто бы мог ей навредить, я ушел достаточно в лес и обратился в Волка, спрятавшись под сенью кустов терновника.

Я снова думал. Она сломлена - нет, сломана, как и я. Телом я ощущал себя прекрасно, но разум мой трещал по швам, будто некто просто отнял большую часть моей жизни и присвоил ее себе. Девочка же сломалась и там, и там. Такие раны не заживают, только не так.

Сквозь сон я заворчал.

Два сломанных человека - перебор для этого проклятого места.

ГЛАВА 6

Она проснулась с первыми лучами солнца. Хорошее настроение, почти сравнимое со счастьем, давно не радовало ее душу, и теперь она решила использовать его сполна.