Книга Мертвых - Джал Халгаев

Существует и третья грань, до которой редко кто доходит из моего племени. Грань сверхъестественного, грань безумства. Оборотень - нечто среднее между зверем и человеком, оружие великой силы, дарующее своему обладателю больше страданий, чем власти.

Оборотень-Волк намного сильнее и намного больше обычной шавки, что появилась на свет из-за укуса богомерзкой твари. Омерзительное создание. Хуже существ не бывает.

Я ненавидел эту форму всеми силами своей души, потому что именно из-за нее меня подвергли в детстве жестокому испытанию вживлением в плоть серебра. Я проклинал ее, как проклинал своих родителей и других существ своего чертова рода.

Из-за своей ненависти к оборотню я всегда выбирал Волка. На этот раз тело отказалось меня слушать. Теперь его раздирало на части, ребра расширялись, сердце едва успевало за стремительным ростом, нутро горело.

Я отшвырнул левого одной лапой. Развернулся, схватил второго. Легкого усилия хватило, чтобы разорвать латника на две части. С омерзением я отшвырнул труп в сторону.

Я поднялся на ноги. Последний убегать отказывался.

Он с криком ужаса ринулся на меня со своей зубочисткой. Пришлось заткнуть. Легкий удар по голове, когти, обхватившие его хлипкую тонкую шею, и зубы, глубоко вонзенные в металл.

Шлемы чем-то напоминают скорлупу от ореха. Стоит крепко сжать и...

Кровь и мозги хлынули на землю вперемешку с осколками черепа, сочившимися сквозь деформированный кусок железа.

И снова боль, теперь уже от возвращения человеческого тела.

Я пошатнулся. Застыл, не понимая, что происходит. В низу живота стало тепло, даже горячо. Я опустил руку на живот. На ладони остались следы крови - теперь уже моей.

Я холодно хмыкнул. Достал-таки. Из левого бока торчал огромный двуручник.

Я выдернул меч из поврежденной печени, рассеченной почки и бесконечно изорванных кишок, желудка. С болью, но она несравнима с муками обращения.

Со временем заживет.

Так дальше идти опасно, надо скрыться.

С опаской я позволил своему телу стать другим. К счастью, Волк снова стал Волком. Я стиснул меч между зубов и потрусил в лес, выискивая укромный уголок. Залечь на дно. Дней на десять. И разобраться.

Спячка - весьма полезно. Во время спячки ты не нуждаешься в пище. Вода для тебя является пустым звуком, время - жалкой мошкой. Спячка для Волка значит многое, но в моем случае она лишь помогает переждать бурю, залечить раны. Своего рода медитация, вблизи - пародия.

И снова треть месяца попросту пропала из памяти.

Оправился я тогда, когда начались заморозки. Снег слегка припорашивал землю, опадающие листья. В Северной Голиции снег шел редко. Холода проходили быстро и почти не чувствовались. О зиме предупреждали только лысые деревья, жухлая трава и мутное серое небо, потерявшее свой цвет.

Даже солнце светило по-прежнему ярко.

Я выбрался из своей норы. Та насквозь пропахла вонючими лисицами. Ютится приходилось в невероятно маленьком месте, пришлось сожрать его прежних жителей.

Впервые за долгое время я вдохнул запах свежего воздуха и расправил лапы. Нудящая боль во всем теле вновь пробудилась. Пришлось пробежаться, чтобы выгнать из мышц усталость от сна.

Я остановился у знакомого пруда. Не знаю, почему, а именно он стал для меня своеобразным якорем памяти. Надо возвращаться сюда вновь и вновь, смотреть на свое отражение. Думать. О том, что со мной произошло, что происходит.

Надо найти ответы. На что? Забыл. Теперь не плевать. Уже нет.

Я отыскал припрятанный меч, вытащил его к воде и вошел в нее сам, возвращая себе свое настоящее тело. Холодная вода жгла давние раны. Я позволил себе напиться и окунуться в пруд с головой, погружаясь в размышления.

Мысли. Все, что у меня осталось, кроме меча и смертей.

Меня вновь отвлекли. На этот раз крики. Чьи? Сначала мужчина, потом женщина - все хриплые, будто их горло вскрыто ударом клинка или топора. Потом кто-то помоложе. Девочка?

Какая мне разница. Плевать.

Но крики не прерывались. Женщина и мужчина скончались быстро - точно перерезанное горло. Девочка не затихала. Если это разбойники с дороги, то вполне ясно почему. Бандиты берут то, что хотят. Больше золота они хотят обычно женщин. Им плевать на возраст.

Я попробовал отстраниться. Вызывал в памяти лица знакомых и силился приписать к ним знакомые имена. Часть получалась, другая же все еще была покрыта завесой.

Я фыркнул, вынырнул из воды с раздражением хватаясь за меч.

Пора прекращать этот плач. Слишком громкий, слишком резкий. Кто-нибудь может прийти на помощь, умрет, затем не отделаешься от местных: те порою так и жаждут кому-нибудь отомстить.

Я потрусил на звук, совершенно позабыв про одежду.

Я оказался прав.

Сломанная повозка лежала чуть поодаль. Большие мешки, связки товара валялись поверх треснутых досок и обломков колес. Рядом лежали мертвые лошади. Две, одна с отрубленной головой. Работали грубо, скорее всего действительно топором.

Я шагнул вперед. Едва не споткнулся о труп женщины, брошенный в кустах.

Я склонился над ней. Одернул изорванное в клочья и когда-то чистое платье, взглянул на огромные синяки от здоровенных пальцев на шее, бедрах, животе. Один глаз заплыл, второй превратился в месиво от шила, застрявшего в глазнице.

Перевел взгляд чуть ниже. Они насиловали ее даже после смерти. Немудрено.

Я перевернул ее на живот. В затылке виднелась зияющая рана, мозг вытекал на землю вместе с кровью. Жалкое зрелище.

Спина порезана на ремни. Садисты. Три вида оружия, еще и топор. Значит, четверо.

Я пошел дальше. Крики девочки не прекращались, но она уже охрипла и теперь скорее сдавленно визжала. Я не торопился.

Тело мужчины я нашел под грудой окровавленного тряпья. По его голове прошлись молотом, раза два-три. Уже пятеро. Хорошо, что я не идиот.

Я подошел чуть ближе к сиплым крикам, слушал сердцебиение. Семь. Значит, шесть.

Я вынул меч из ножен, раздвинул раскидистые ветви деревьев и вошел в придорожный лес. Все были там. Они зажали девочку к деревьям, обступили полукругом и нещадно пользовали. Я привык к таким зрелищам. Мир - сложное место. И не менее темное.

За их разгоряченными телами я не видел ее, слышал лишь голос. Скоро и он затихнет. Может подождать, пока все само разрешится? А потом покончить с ними, чтобы не привлекали внимания к моему пруду.

Я развернулся. Я бы ушел, если бы меня не заметили.

Стрела, пущенная из лука, летит почти бесшумно. Для Волка же этот звук хуже визга железа о железо.

Я присел, уходя от стрелы. Пришлось нападать первым.