Чувствуй себя как хочешь - Саммер Холланд

* * *

Флоренс превосходна в черном платье, которое струится, облегая фигуру в самых соблазнительных местах и обнажая правую ногу до бедра. Темная ткань только подчеркивает золотистое сияние ее кожи.

Ей удается быть превосходной во всем, что бы она ни надела. Пусть это хоть пакет из «Волмарта» – есть в ней восхитительная внутренняя уверенность в том, что она красива и желанна. Сегодня Джек планирует поддерживать это ощущение, даже взращивать его, потому что оно полностью оправдано.

– Ты сама произведение искусства. – Он склоняется губами к ее руке.

В ответ Флоренс мелодично смеется, и этот звук пробуждает что-то глубоко внутри него. Лет двести не выбирался в люди, и появиться с такой богиней под руку… Это однозначно лучший вариант из возможных.

Он открывает перед Флоренс дверь своего «Линкольна», и она элегантно опускается на сиденье. Нужно быть джентльменом, даже если хочется увезти ее не в музей Уитни, а домой, и весь вечер смотреть, как она танцует у него в гостиной.

– Что нас сегодня ждет? – Джек садится за руль и позволяет себе еще раз бросить взгляд на ее декольте.

– Барнетт Ньюман[10], – улыбается Флоренс.

– Чудесно, – он заводит машину, – на полосочки, значит, посмотрим.

– Не вздумай сказать это Бри.

– И что она мне сделает? Или вместо нее дерется Нери?

– Ей не нужен будет Маттео, – хищно отвечает Флоренс, – за Ньюмана она тебя сама гвоздями к стене прибьет. Назовет инсталляцию «Наследие Манчестерского университета».

– Ладненько. – Джек настолько ярко это представляет, что становится неуютно. – Признаюсь ей в любви к абстрактному экспрессионизму.

– Не поверит. Она в курсе твоей специализации.

– А зачем ты ей рассказала? Я ей и до этого не нравился. Кстати, что я натворил?

– Критиковал мою работу.

– Подумаешь, – пожимает плечами Джек, – меня в таком случае половина автосервисов должна ненавидеть.

– Скорее всего, так и есть, – подтверждает Флоренс. – А вторая половина ненавидит Гэри.

Между ними повисает тишина. Джек понимает почему – в их разговорах это бывает, но, к счастью, редко. Имя Гэри часто заставляет Флоренс задуматься о чем-то своем, и это что-то не приносит ей удовольствия.

– Задумалась? – Джек тормозит на светофоре и поворачивается к ней.

– Мы договаривались поехать с Гэри. До того, как расстались. Прости, это…

– Не за что извиняться, – перехватывает он ее руку и подносит пальцы к губам. – Если до сих пор переживаешь, значит, это важно.

Флоренс кивает, опуская взгляд.

– И мы все еще можем заехать в Бронкс и захватить его с собой. – Джек не сдерживает улыбку, представляя лицо Гэри в этот момент. – Он сразу полюбит Ньюмана. Чтобы ты знала, он в детстве обожал футболки в полоску.

– Прекрати, – просит Флоренс. Ее губы начинают подрагивать, но точно не от слез.

– Он не большой фанат академического искусства, а вот полосочки – это же другое дело.

– Как думаешь, – трясется она от плохо сдерживаемого смеха, – Ньюмана он тоже назовет старым педиком?

– Конечно, – откровенно ржет Джек, – это его специальное определение для всех деятелей искусства, которые ему нравятся. От Оскара Уайлда до Пабло Пикассо. Потому что писать женщин так мог только…

– Старый педик! – Флоренс закрывает руками лицо.

Они доезжают до музея Уитни, собрав все возможные пробки Манхэттена. Кажется, что пешком быстрее, но не заставлять же девушку в таком платье топать по тротуару, пусть и три несчастные мили.

Сегодня с ней даже спорить весело: этот смех заполняет машину, вытесняет звуки вокруг и надолго задерживается в голове. Джек придумывает все новые шутки, просто чтобы услышать его снова. Никогда не был стендапером, но сейчас совершенно не против попробовать.

– Бри не знает, что ты будешь со мной, – говорит Флоренс, когда им удается найти местечко на забитой парковке рядом с музеем. – Возможно, она… удивится.

– Хочешь сказать, опять начнет расспрашивать, спим ли мы?

– Это вряд ли.

– Подожди-ка. – Джек помогает ей выйти из машины, но не двигается дальше. – Вы обсуждали?

– Тебя смущает?

– Вы обсуждали, что мы спим.

Это звучит до странного приятно. Вроде бы ничего особенного, девчонки делятся друг с другом вообще всем. Но она говорит о нем! Даже когда он не рядом.

– Не принимай на свой счет. – Флоренс сжимает его руку и смотрит смеющимися глазами. – После нашего театрального появления мне пришлось объясниться.

– Надеюсь, ты рассказала, сколько оргазмов подряд у тебя случилось.

– Нет, – в ее голосе появляются кошачьи нотки, – и хватит этим бравировать.

– Три, Флоренс. – Джек пробегается пальцами по ее плечу и с удовольствием замечает мурашки на коже. – И, я уверен, это еще не рекорд.

– Ты невыносим. – Флоренс качает головой и делает шаг в сторону, но продолжает улыбаться. – Мы опоздаем, пока ты тут хвастаешься.

– Точно, – он предлагает ей руку, чтобы облокотиться, – полосочки убегут.

Он давно не был в музее Уитни. Года четыре, наверное. Выбрался сюда один раз, когда они переехали, и с тех пор ему все уже было ясно. Американские художники – не его выбор, и Джек с каждым годом больше в этом убеждается.

Бри встречает их взглядом, от которого холодеют ноги. Даже хорошо, что у нее не хватает времени на то, чтобы отчитать провинившихся школьников – вокруг достаточно других людей, чтобы на них с Флоренс можно было не обращать внимания.

Часть Джеку знакома: он видит их на мероприятиях, особенно когда Леон заставляет появляться на людях. Торговать ебальниками, как это обычно называет Гэри. Здорово помогает бизнесу, если отвесить очередному толстосуму аккуратный комплимент и заставить сердце его жены биться чуть чаще. Пожилые дамочки Джека любят, иногда даже слишком.

Кстати, странно, что Леона нет – как только он позволил себе упустить такой слет бабла? Братишка лишается лучшего шоу в мире: сейчас говноголовые будут ходить по кругу, как собачки в цирке, и цокать языками, пересказывая друг другу глубокий смысл, случайно найденный в абстрактном экспрессионизме. Не то чтобы его там не было, но им-то все равно не понять. Один прокукарекает, остальные подхватят.

Вдруг хочется домой. Нестерпимо, до тошноты. Перекинуть Флоренс через плечо, запихнуть в самолет и показать ей свой мир. Со всем настоящим: чувствами, художниками и даже джином. Чтобы смеялась, а не вежливо улыбалась, как сейчас.

– У тебя на лице отвращение, – шепчет она ему на ухо, приподнявшись на цыпочки.

Этот жест у нее выходит настолько интимным, что сердце падает в пропасть, давая ее голосу заполнить все пространство в груди.

– Прости, – спохватывается он и возвращает на лицо улыбку, – так лучше?

– Спасибо, – кивает она.

Только теперь Джек замечает, насколько Флоренс неуютно. Обычно, когда они виделись на людях, она источала спокойную уверенность