Мама для наследника альфы - Алекса Никос

подарить то самое освобождение, которое необходимо. Несколько особенно глубоких толчков, мгновенная острая боль от зубов, вцепившихся в моё плечо, и я с криком наслаждения взлетаю, словно птица, паря в небесах на крыльях блаженства, что охватывает моё тело. Брендон следует за мной с громким рыком, совершая еще несколько поступательных движений, которые отдаются в моей голове опьяняющим чувством свободы.

Продолжая сжимать мою талию, мужчина падает на кровать, утягивая меня за собой так, что я оказываюсь лежащей на нём. Тяжело дышим, смотря друг другу в глаза, я уже позабыла и о своём сне, и о грустных мыслях, и о глупом страхе перед альфой другой стаи. В моей голове лишь вспыхивают картинки нашего безумного соития, оказалось, что с оборотнем секс намного ярче, чем с человеком. Хотя, возможно дело в мужчине, а не в его расовой принадлежности. Есть только одно но, которое меня смущает:

— Ты меня укусил или мне показалось? — прищуриваясь, спрашиваю Брендона, который расслабленно улыбается.

— Я оставил свою метку на твоём теле, чтобы все знали, что ты — моя, — подтверждает мужчина, поглаживая меня по ягодицам.

— А меня спросить не хочешь? — возмущаюсь я. — Я же даже не понимаю, что в вашем мире вообще значит эта метка и когда она исчезнет.

Взгляд оборотня становится жёстким, его серые глаза будто искрятся серебром, когда он отвечает мне:

— Я предупредил тебя, что назад дороги не будет. Я теперь точно не смогу тебя отпустить, да и не хочу этого. А метку требует поставить моя волчья натура. Не волнуйся, она быстро заживёт, теперь любой волк, который почует тебя, будет знать, что ты — моя самка.

— Я не самка! — хлопаю его ладошкой по груди, потому что ненавижу, когда меня так называют.

Взгляд Брендона смягчается, он уже ласковей произносит, осознав, что кричать и сопротивляться я не собираюсь:

— Хорошо, не самка. Ты — моя женщина, поэтому на тебе мой запах, моя метка. Так лучше?

Лучезарно улыбаюсь в ответ на его слова:

— Лучше. Но я еще посмотрю, волк, что это значит: быть твоей женщиной.

Если он думает, что теперь может обращаться со мной, словно с собственностью, то сильно ошибается. Я не стану покорной овечкой лишь из-за того, что альфа пометил меня собой. Да, я хочу развития наших отношений, хочу быть с Брендоном, вместе с ним воспитывать сына. Вот только ни одна метка не остановит меня, если я пойму, что это он — не мой мужчина. Хотя, очень надеюсь, что этого не случится.

— Детка, ты ничего не хочешь мне рассказать? — выводит меня из лёгкой дрёмы голос Брендона.

— Ммм, — неопределённо мычу, стараясь вспомнить, о чём мы говорили. — А что ты хочешь от меня услышать?

— Много чего, честно говоря, — его грудь подо мной поднимается от тяжёлого вздоха. — Начнём с конца: так что тебе приснилось?

Остатки сна мигом слетают с меня, поднимаю настороженный взгляд на мужчину и гадаю, стоит ли ему говорить правду. Я всё еще боюсь его реакции на известие о том, что я — ведьма. Теперь уже точно. Я знаю о том, что к ведьмам в этом мире было неоднозначное отношение, они подвергались гонениям, травле и смерти, даже за преступления, которых не совершали. Но Брендон считает, что ведьмы канули в лету, оставшись лишь в легендах. Как он будет относиться ко мне, после того, как узнает, что я та, кого когда-то сжигали на кострах? Не будет ли избегать общения со мной? Не выгонит ли, поставив жирную точку на нашем будущем? Но и скрывать правду, о которой пока знает только Алекс, становится труднее. Неизвестно, какие способности могут быть во мне, какое видение будет следующим и получится ли в очередной раз отвлечь внимание от проводимых мной ритуалов. Могу ли я довериться Брендону? Я так мало о нём знаю, лишь крупицы информации, собранные у окружающих, а то, что мы голые лежим в одной постели не говорит ровным счётом ни о чём, ведь и с Лесли он делил постель, но легко выгнал девушку, стоило лишь возникнуть сложностям. Кривлюсь, когда вспоминаю о волчице — вот уж кто точно не обрадуется, увидев на мне метку альфы.

— Только не говори, что ты уснула с открытыми глазами, — усмехается Брендон и требовательно говорит: — Я жду твоих откровений.

Принимаю решение и, с вызывом в голосе, отвечаю ему:

— Только после тебя.

— Что ты имеешь ввиду? — удивлённо приподнимает брови мужчина.

Притворяется или правда не понимает? Скатываюсь с него на вторую половину кровати и сажусь, прикрываясь одеялом.

— Я предлагаю решить: или мы с тобой вместе, а значит доверяем друг другу и ничего не утаиваем. Или мы просто соседи, которые неплохо потрахались, но тогда никаких откровений, — выпаливаю на одном дыхании и выжидательно смотрю в его глаза, отливающие серебром.

Вижу, что мужчина задумался, его брови нахмурились, явив миру складку меж них, взгляд затуманился размышлениями, скулы напряглись. Бросаю взгляд на часы, которые стоят на тумбочке и обнаруживаю, что мы не вовремя затеяли этот разговор, если наши планы не изменились, то пора уже собираться и идти за сыном в сад.

— У тебя есть время на обдумывание моего предложения, Брендон, вечером я хотела бы услышать твой ответ, — тихо говорю, поднимаясь с кровати.

— Ты ставишь мне условия? — вскидывает брови мужчина.

— Именно так, — поднимаю с пола футболку и надеваю её. — Если ты ещё не передумал провести тихий семейный вечер, то следует начать сборы. Я буду у себя, встретимся внизу через час.

Не дожидаясь ответа, выхожу из комнаты.

Глава 32

— Мама, ты вернулась! — бежит ко мне Никки, а я подхватываю его на руки и кружу, смеясь.

— Конечно, вернулась. Куда же я денусь от тебя, — прижимаю к себе ребёнка и счастливо вздыхаю, наслаждаясь нежным детским ароматом его волос.

— А папу никто не замечает, — наигранно обиженно тянет Брендон и заключает нас обоих в объятия.

— Я тебя замечаю. Просто я видел тебя утром, а маму не видел, — объясняет Николас, перебираясь с моих рук в руки отца. — Я по маме соскучился, а по тебе не успел. Вот если бы ты тоже уехал на несколько дней, я бы и по тебе соскучился.

Тихо смеюсь, глядя на вытянувшееся лицо мужчины.

— И кто же будет защищать тебя и маму, если я уеду?

— Я сам могу маму защищать. Только от кого? Тут все хорошие.

— Пойдёмте уже, защитники, — кладу ладонь Брендону на спину, побуждая его двигаться к выходу. — Ник, лучше расскажи,