Шестиклассники - Юрий Сальников

Лёня молча ждал, что ещё скажет Елена Максимовна, но она подвинулась к столику и начала перебирать какие-то бумаги.

Тогда, пробормотав «до свиданья», он вышел.

Около подъезда Смирновых стояла автомашина с шахматной полоской вдоль корпуса.. Лёня увидел, как шофёр, открыв дверцу, взял у Аниного дедушки небольшой чемодан. Появилась Анина мать в си­нем плаще, в чёрной шляпке и с чёрной сумочкой. За ней выбежала Аня в накинутой на плечи ци­гейковой шубке.

На улице было ветрено, под ногами с шурша­нием взметались сухие листья. Аня поддерживала одной рукой сползающую с плеч шубку, а другой поправляла растрёпанные ветром волосы.

Лёня издали наблюдал. Анина мать что-то ска­зала дедушке, поцеловала его, а потом обратилась к Ане, и Аня крепко прижалась к ней, спрятав лицо на груди. Мать похлопала Аню по плечу, загляды­вая в глаза, тоже обняла, поцеловала и стала са­диться в машину. Машина прогудела и тронулась с места. Дедушка помахал ей вслед и заторопился домой, Аня же всё стояла и смотрела туда, где скры­лось за углом такси, мелькнув в последний раз ярко вспыхнувшим красным огоньком. После этого Аня тоже направилась к дверям подъезда. И опустел двор, только взвихривались на земле сухие листья, словно пытаясь догнать машину.

Анина мать уехала.

Лёня никогда не предполагал, что это может произойти. Но из некоторых фраз и отдельных раз­говоров в доме у Смирновых он понял, что у Аниных родителей постоянно идут какие-то спо­ры. Однажды Лёня пришёл к Ане раньше обыч­ного и застал её отца и дедушку у открытой двери на лестничную площадку. До Лёни донеслись слова:

— А я против, решительно против её поездки.

Дедушка что-то тихо ответил Аниному отцу.

И вот всё-таки Анина мать уехала.

Лёня не знал: идти ему теперь к Ане или нет? Может, ей совсем сейчас не до занятий? Но, помедлив немного, зашагал к Аниному подъезду.

На повороте лестницы он застыл от неожидан­ности: на площадке меж­ду этажами, прислонив­шись к батарее плечом, беззвучно плакала Аня.

Лёня хотел незамет­но спуститься вниз и да­же сделал шаг назад, но в этот миг Аня подняла голову. Тогда он спро­сил:

— Из-за неё ревёшь?

Она отвернулась, вы­терла слёзы.

— Не реви, — посо­ветовал он.

— Ладно, — сказала она как будто сердито. — Пошли.

— Заниматься?

— А то что же? Сего­дня контрольная.

До самых уроков в школе они занимались алгеброй.

Контрольная прошла хорошо. Правда, Лёня сдал свой листок одним из последних, но все примеры решил правильно. Аня сильно волновалась за него и нарочно долго оставалась в классе, даже Павел Степанович заметил:

— Что же ты, Смирнова, сидишь?

Тогда она вышла, но беспрерывно заглядывала в класс. А на перемене упросила Павла Степановича просмотреть контрольную Галкина и успокоилась лишь после того, как учитель, добродушно посмеи­ваясь, сообщил:

— Хорошо написал твой друг! Тройку за чет­верть выведу.

Эмма Жаркова сразу подхватила слова «твой друг» и зашепталась с соседками, ехидно погляды­вая на Лёню с Аней.

Аня на это не обратила внимания, а Лёне сдела­лось неприятно. «Тоже ещё ехидничает!» Правда, он сам когда-то с презрением отзывался о писклях-визглях, но ведь Анька Смирнова не пискля и не визгля!

И, назло Эммке Жарковой, он встал рядом с Аней и громко заговорил с ней.

После уроков Жаркова снова показала себя. Звено собралось к Елене Максимовне — приглашать её на сбор, а Эмма заявила, что не пойдет с ребя­тами.

— Я не могу, я занята!

Девочки возмутились:

— На танцульки к Зойке ходить не занята, а со звеном — занята.

Эмма завертелась юлой.

— Кому что нравится. Мне — к Зойке, а вот Смирновой, например, — к Галкину поближе!

Тут уж все окончательно на неё рассердились и пообещали пожаловаться вожатому.

Эммка мгновенно притихла. Лёня даже удивил­ся, отчего она так испугалась.

А Володя, едва ему обо всём сообщили, сразу обратился к Жарковой:

— Как тебе не стыдно, Эмма! Хорошую дружбу ты высмеиваешь, а сама… Расскажи-ка ребятам, где я тебя вчера видел?

Но Эммка молчала, красная от смущения.

— Иду я вчера по главному проспекту, — про­должал Володя, — а навстречу мне шумная компа­ния — ребята чуть ли не взрослые, с такими вот чубами, развязные, курят, какая-то кудрявая девица хохочет на всю улицу, вести себя не умеет… И с ни­ми наша Жаркова. Полюбуйтесь на неё. Пио­нерский галстук сняла — наверное, стыдно с ним идти по улице — и тоже что-то выкрикивает, прохо­жих толкает, взрослую из себя корчит. Глядеть про­тивно! И что, спрашивается, связывает её с теми ребятами? Что?

Лёня подумал, что с Аней Смирновой его связы­вает очень многое: и сидят они за одной партой, и занимаются у неё вместе, и на сбор с дедушкой она его позвала. А сейчас пойдут к Елене Максимовне…

И он нарочно погромче крикнул:

— А ну, пошли, пошли, ребята, познакомлю вас с соседкой!

Весёлой ватагой направились из школы, и Эмма Жаркова со всеми. Свернув на Рабочую, недалеко от дома Лёня увидел Елену Максимовну. Она тоже спешила домой, уставив очки в землю и крепко за­жав под мышкой пачку книг. Почти у подъезда они столкнулись. Елена Максимовна хотела просколь­знуть мимо, но Лёня окликнул ее:

— Елена Максимовна! Вот наши ребята к вам! Она остановилась, оглядела всех по очереди и, словно освобождаясь от какой-то мысли, которой до сих пор была занята, заулыбалась:

— Пожалуйста, пожалуйста.

Шустро, совсем по-молодому она проскочила вперед и стала отпирать дверь в квартиру. Но рас­хлябанный замок никак не хотел отпираться.

— Дайте я, — протиснулся к Елене Максимовне Возжов и тоже начал ковыряться.

— Да он у нас так, пошаливает, — заметила Елена Максимовна.

Лёня испугался, как бы она не проговорилась, сколько было из-за этого замка разговоров, но ре­бята сами взяли Галкина в оборот.

— Пусть Галкин открывает! — предложил Зай­цев.

— Не может починить, что ли? — возмутилась Гусева.

— Хозяин тоже называется!

Наконец Возжов широко распахнул дверь и с шутливым расшаркиванием отступил в сто­рону:

— Милости прошу!

Все вошли вслед за Еленой Максимовной в ком­нату, там она рассадила кого где и стала знакомить­ся. Потом Маша Гусева от имени отряда передала Елене Максимовне приглашение на сбор. А Эдик Зайцев принялся расспрашивать Елену Максимовну про её работу, и она сообщила, что пишет книгу воспоминаний — книга будет скоро издана, а по­ка отрывки из неё печатаются в местной га­зете.

Елена Максимовна показала длинные узенькие полоски бумаги — гранки. Буквы были отпечатаны только на одной стороне гранок, обратная сторона их была чистой. Завтра в газете поместят статью Елены Максимовны о революционном движении в Сибири. За этими гранками Елена Максимовна и ходила сейчас в редакцию, чтобы просмотреть их перед печатью.

Ребята с интересом разглядывали гранки. Внизу стояли фамилия Елены Максимовны и слова: «Член КПСС с 1915 года».

Елена Максимовна сказала, что вечером шестого ноября она идёт на торжественное заседание в Опер­ный театр — ей уже прислали билет, а пятого но­ября и шестого утром она свободна и с удовольст­вием побеседует с ребятами обо всём, что их ин­тересует.

Ребята договаривались, когда лучше провести сбор, а Лёня тихонечко выбрался в коридор, шмыг­нул к себе и, отыскав в тумбочке среди всяких железок отвёртку, прокрался к двери.

Но едва он прикоснулся отвёрткой к замку, дверь от Елены Максимовны открылась и в коридор вы­шла Аня.

— Починить решил? — без всякого удивления спросила она.

— Да надо вот…

— А ты потом. Сейчас Зайцев фотографировать всех хочет. Пошли.

— Аня! Аня! — донеслось из комнаты Елены Максимовны.

— Где же вы? — раздался голос Зайцева, и сам Зайцев с аппаратом в руках тоже выглянул в ко­ридор. — Ого! — Он увидел, как Лёня подкручивает шурупы. — Срочный ремонт?

Он приблизился с (аппаратом, у которого уже был снят колпачок с объектива, и пощупал замок.

— Так не пойдёт, — покачал он головой. — Тут капитально требуется. Эти винтики уже не помогут. Видишь, как ёрзают, — гнёзда износились. Всё на­до снимать.

— Фотограф, фотограф! — закричали нетерпе­ливо из комнаты. — Сам пропал!

— Пошли! — махнул рукой Зайцев и бросился в комнату.

Ребята уже сгрудились напротив окна, посадив в центре Елену Максимовну. Лёня и Аня пристрои­лись сбоку.

— Внимание! — Эдик начал наводить аппарат.

— Моргать можно? — спросил Возжов.

— А я вам скажу, — вскочила со стула Маша, размахивая руками.

Эдик щелкнул затвором.

— Снял? — у Гусевой округлились глаза. — Я же махала.

— Ничего. Так и напишем: Маша Гусева зовет Елену Максимовну на отрядный сбор!

Все засмеялись.

Провожая ребят, Елена Максимовна приглашала: