Герой мисс Дорнтон - Элизабет Фэрчайлд

Она вряд ли догадывалась, каким загадочным и прекрасным стало ее лицо, освещенное огнями фейерверка, или насколько странным кажется ее другу то, что она бросилась к нему из темноты печально известной Тропы Влюбленных.

Дейда бросило в дрожь, и задрожал он не столько от звука фейерверка, который так напоминал ружейный выстрел, сколько от слов Маргарет Дорнтон, запаха ее духов, который донес вечерний ветерок, от самого ее вида. Фейерверк напомнил ему не полевые цветы, а саму Маргарет Дорнтон. Она была для него ярким, чарующим взрывом света среди темноты. Она пробудила в нем надежды, счастье, благоговение — это был фейерверк его души. Он не мог избавиться от мысли, что они стоят на Тропе Влюбленных и что здесь нет ничего более естественного, чем заняться любовью с женщиной, которую он терял и которую, единственную из всех женщин, мечтал заключить в свои объятия.

Она обернулась сказать что-то Аллану, но ее кузен уже благоразумно удалялся прочь.

— О, Боже мой! — вздохнула она. — Боюсь, Аллан зря оставил нас одних. При нынешних обстоятельствах…! Что, если нас увидят?

Дейд взял ее за руку и потянул в тень ближайшего дерева. Они оказались совсем рядом. Она попробовала возразить, но он мягко остановил ее:

— Здесь, в тени, любой, кто нас увидит, решит, что мы всего лишь двое влюбленных, пришедших на свидание. И сделает вид, что ничего не видит, в надежде, что и мы поступим так же.

— О! — Ее грудь взволнованно вздымалась и опускалась. Дейд нежно обнял ее за талию. В глазах Маргарет, огромных, круглых, светящихся в темноте, затаилось ожидание. — Правда?

— Да. Но нужно тщательно выбирать, с кем идешь сюда, Жемчужина. — Это предостережение больше относилось к нему самому, нежели к ней. Он хотел, чтобы его руки перестали дрожать, а мысли стали чище и целомудреннее. Он вспомнил Уоллиса Экхарта. которого любил как брата и которому начинал завидовать. Потом он вспомнил Крейтона Соамса как пример того, чего он не должен делать здесь, в темноте. — Считается, что если человек пришел на Тропу Влюбленных, то это открытое приглашение к дальнейшим действиям.

Она рассмеялась — теплый, солнечный звук, таинственно прозвучавший в окружающей их темноте.

— Но вы же не считаете открытым приглашением то, что меня оставили здесь одну с вами?

Дейд пытался в темноте разглядеть выражение ее лица. Ее слова дразнили его.

— Почему мужчины стремятся очаровать каждую женщину, которую находят привлекательной? Это совершенно не вяжется с уважением, которое следует оказывать предмету обожания. — Она задала этот вопрос со всей серьезностью, по наивности не ведая, насколько смешно он звучит.

Он был изумлен и растроган.

— Неужели вам никогда не приходилось слушать ласковые слова, наслаждаться прикосновениями и поцелуями мужчины? Не могу представить, чтобы после этого вы задали такой вопрос.

— Вы ошибаетесь, сэр! Мне говорили ласковые слова и согревали прикосновениями. И однажды чуть не поцеловали. Тем не менее я все еще смущаюсь.

Темнота была врагом Дейда. Из-за нее он не мог разглядеть выражения лица Маргарет, а в это мгновение так важно было понять, о чем говорили ее глаза.

— Кто осмелился чуть было не поцеловать сияющую Жемчужину? — спросил он с обманчивой мягкостью в голосе. Он бы пронзил копьем голову этого мерзавца! — Это Крейтон, оказавший вам медвежью услугу, не закончил дела?

Ее голос чуть задрожал, когда она воскликнула:

— Мистер Соамс? Что за ерунда! Если бы я и позволила себе кое-какие вольности, то уж конечно не с таким мужчиной, как Крейтон Соамс.

— Тогда кто? — мрачно спросил он и придвинулся ближе, чтобы в короткие мгновения, когда в небе вспыхивали огни, видеть ее лицо. — Я натравлю на этого негодяя Героя. И не говорите мне, что это Уоллис…

— Нет, нет, — засмеялась она с чуть заметной хрипотцой — соблазнение без намерения соблазнить. — Пожалуй, сэр, мне даже следует обидеться, что вы не помните. Этот преступник не кто иной, как вы сами. Во время лихорадки вы во сне по ошибке приняли меня за кого-то другого.

Это был не сон! Ее золотая головка склонилась на его подушку! Дейд на мгновение онемел.

— Простите? — с трудом вымолвил он.

— Что? Вы мне не верите или собираетесь просить прощения… за то, что сказали… за то, что не закончили дело?

— Ни то, ни другое. Я прошу прощения за то, что после первого поцелуя вы так и не знаете, что это такое. Вы не можете осуждать меня. В том поцелуе виновата лихорадка.

Ее тихий смех был так восхитителен в темноте.

— Хорошо, не буду, потому что мне не с чем сравнить. Мои знания ограничиваются дружескими поцелуями на прощание.

— Полагаю, вам придется покинуть Лондон? — спросил он. Его губы горели от желания подарить ей настоящий поцелуй, но он снова сдержал себя из уважения к Уоллису.

Она вглядывалась в его лицо так же пристально, как он смотрел в ее лицо, пользуясь тем, что очередная вспышка огней выхватила их из темноты.

— К несчастью, да. Я чувствую себя так, словно должна просить прощения у многих людей за свое скандальное поведение, и в первую очередь у вас.

— У меня?

— Моя попытка стать героиней в конце концов обернулась против меня. Мне ужасно жаль, что дядя считает, будто в этом виноваты вы.

Он вздохнул и расстался с мыслью о прощальном поцелуе.

— Не имеет значения. Устроив встречу на Тропе Влюбленных, я превзошел любой ваш дурной поступок. Ваш дядя оторвет мне голову.

— Пожалуй, да, — с горечью произнесла девушка.

— Но меня гораздо меньше волнует мнение лорда Дорнтона, чем мнение его племянницы.

Казалось, она была очень рада его словам.

— Тогда вам не о чем беспокоиться. Для меня вы всегда будете героем, спасшим меня от бешеного пса.

Небо прорезала яркая вспышка, и, пока вновь не наступила темнота, Дейд протянул руку и убрал со лба Маргарет прядь волос, ощутив кончиками пальцев шелковистую теплоту ее кожи. Сейчас он был тем бешеным псом, от которого ее нужно было спасать. Он потянулся к ней всем телом.

Тихим от сдерживаемого желания голосом Дейд сказал:

— Вы должны понять своей наивной маленькой головкой, что я не герой. — Его голос дрожал. Ему страстно хотелось дотронуться до нее, прижать к себе, поцеловать.

Глядя во время коротких вспышек света в невинные глаза, смотревшие на него, он был готов убить себя за греховные мысли, которые роились у него в голове. Она видела не его, а некую личность, которую придумала и каким считала его.

— Я не герой, — мрачно произнес он. — Героев очень мало на свете. Большинство из нас пытаются пройти по жизни самым легким и удобным путем. Большинство из нас ведут себя как Крейтон, который при первом же удобном случае попытался воспользоваться вашей невинностью. Мы воруем нечто драгоценное, что нам не принадлежит и принадлежать не может.