Манящая тайна - Сара Маклейн

Нащупав наконец нож, Темпл не смог сдержать улыбку.

— Эбер сделала вам карман?

Глаза Мары прищурились в прорезях маски.

— Мне казалось, я ясно дала вам понять, что отлично управляюсь с иголкой.

Темпл не выдержал и засмеялся. Потрясающая женщина! Получить платье стоимостью выше, чем ее годовое жалованье, — и тут же пришить к нему карман, чтобы прятать туда оружие.

Он вытащил нож и высоко поднял его над головой:

— У леди имеется сталь!

Причем во многих смыслах.

Мужская толпа захохотала. Темпл же швырнул нож через ринг, не глядя, как он скользит по опилкам, — был слишком сосредоточен на ней, на Маре. А она, повысив голос, проговорила:

— Женщина не может быть чрезмерно осторожной, ваша светлость. — Теперь она играла на толпу, поэтому и улыбнулась. — Милорд, так как же насчет моего вызова? Разве теперь, когда вы лишили меня ножа, мы с вами не на равных?

Толпа разразилась гоготом, и Темпл понял, чего добивалась эта женщина.

— Только не на ринге, любовь моя. Но может быть, мы сможем подыскать другое местечко, чтобы это обсудить?

Мужчины еще громче захохотали. Мара же произнесла громко, на весь зал:

— Не думаю! У вас мой долг, и я пришла, чтобы победить и вернуть его. Ведь так принято в «Ангеле», верно?!

— О-о-о!.. — взвыла толпа.

Темпл медленно покачал головой и пробурчал:

— Я не дерусь с женщинами. — Он вспомнил тот первый раз, когда сказал ей об этом. И вспомнил человека, которым был тогда. Но теперь он изменился, стал совсем другим. Вот только… что из этого следовало?

Мара, продолжая упираться ему в грудь, стиснула кулак.

— А скажите мне, ваша светлость, хоть одна из лам бросала вам вызов тут, на ринге?

— А ведь она права, Темпл! — прокричал кто-то из публики.

— Я дам тебе сотню фунтов, только позволь принять ее вызов вместо тебя, Темпл!

— Всего сотню?! Да за такую милашку я дам пятьсот! Держу пари, в простыне она выглядит потрясающе!

Темпл отпустил Мару и оглянулся. Оливер Денсмор, наипервейший осел Лондона, висел на канатах, вывалив от похоти язык.

Темпл подавил порыв пнуть его хорошенько в зубы.

— Ну так как, ваша светлость? — продолжала Мара. — Хоть одна женщина предлагала вам поучаствовать в подобной забаве?

Столь двусмысленная фраза подействовала на него как удар в пах, и внезапно он понял, что Мара искуснее любого противника, когда-либо выходившего на этот ринг.

— Нет. — Темпл покачал головой.

Мара же медленно повернулась к зеркальной стене, за которой наверняка хихикали и сплетничали женщины, строя насчет нее догадки. Посмотрев в глаза своему отражению, она широко и дружелюбно себе улыбнулась. И тут же подумала: «Ох как хорошо улыбаться самой себе всю оставшуюся жизнь».

— А… так?! — произнесла Мара громко, чтобы все ее услышали. — Значит, вы сдаетесь?!

Ощутив некоторое беспокойство, Темпл медлил с ответом. Потом наконец изрек:

— Нет.

Мара повернулась к судье. А тот так выпучил глаза, что они, казалось, едва не вываливались из орбит.

— Разве не таковы правила матчей, сэр? Бой должен состояться, иначе считается, что отказавшийся сдался, верно?

Судья открыл рот и тут же его закрыл. Затем посмотрел на Темпла. Герцог же скрестил на груди руки и с усмешкой проговорил:

— Существуют и другие способы сражаться. Не обязательно одерживать победу на ринге.

Мара тоже усмехнулась, причем выглядела при этом невыносимо соблазнительно.

— Милорд, вы имели в виду, что есть другие способы принести победу мне?

Толпа словно взбесилась. Казалось, все они преклонялись перед этой таинственной женщиной в маске. Хотя… что ж, в эту минуту и он, Темпл, перед ней преклонялся.

В следующее мгновение он заключил ее в объятия, крепко прижал к себе и впился поцелуем в ее губы. Тем самым заявив на нее права перед лицом Господа и перед всем Лондоном.

Он упивался ее сладостью. Ее пряностью. А рев собравшихся в зале людей отдалился, как будто их и не было здесь вовсе.

Но лишь через некоторое время Темпл понял, что Мара отвечала ему с той же страстью. С тем же пылом. И было ясно, что она чувствовала то же самое, хотела его так же сильно, как он ее.

Какая катастрофа! Но он будет волноваться об этом потом, а сейчас…

Сейчас Темпл целовал ее снова и снова, и казалось, что весь мир куда-то исчез и не осталось никого, кроме нее, кроме них двоих. И было ясно, что они прекрасно подходят друг другу, вот только…

Но ведь они не одни! И он едва не овладел ею на виду всего Лондона!

О Боже, он целовал ее на глазах всего города! И он ее обесчестил!

Темпл оторвался от ее губ, наслаждаясь тем, как она потянулась к нему, тем, что она томилась по нему точно так же, как он по ней.

Но нет! Она обесчещена! Как будто она та самая шлюха, какой он ее обозвал. Тогда ему хотелось, чтобы она почувствовала себя шлюхой, но теперь…

О Господи, что же он наделал?!

Но ведь это и было его целью, верно? Возмездие… Но почему-то все это оказалось… неправильным. В его план не включалось вожделение. Или страсть. Скорее даже чувства.

Что она с ним сделала?

Мара вскинула золотистую бровь.

— Ну так как, ваша светлость? Вы деретесь или сдаетесь?

— Ни то ни другое.

Он не стал дожидаться ее ответной реплики, а просто подхватил на руки, радуясь тому, что маска все еще скрывала ее лицо, и понес прочь с ринга под одобрительные возгласы толпы. А потом вдруг…

Все испортил человек, преградивший ему путь.

Кристофер Лоув!

И он, ее брат, проговорил:

— Думаешь, ты победил? Думаешь, можешь отнять у меня все, даже мою сестру?

В зале воцарилась тишина, и каждый присутствующий подался вперед, чтобы не пропустить ни слова.

Мара — Темпл уже опустил ее на пол — шагнула к брату, понимая, что он в бешенстве. Стремясь успокоить его, она протянула к нему руки, но герцог ее остановил, мгновенно вклинившись между ней и братом. А тот, движимый собственной глупостью, громко и зло заявил:

— Весь Лондон считает тебя победителем! Но на самом деле герцог-убийца — просто трус. — Он посмотрел на Мару, и она увидела в его глазах ненависть, такую же, как когда-то у отца. — Трус и развратник!

По залу пронесся вздох. И Мара тоже ахнула. Сказанное было настоящим ударом, и нанес его человек, которому следовало бы позаботиться о ее репутации. Теперь Темплу придется с ним драться. У него не осталось выбора, и Кит это знал. Если тебя назвали «трусом», нельзя не принять бой.

Мара вновь потянулась к брату, Темпл снова ее остановил. И сказал очень тихо — так, что его услышала только она: