Манящая тайна - Сара Маклейн

— Теперь — в любую минуту, — послышался женский голос рядом с Марой. И все дамы замерли в ожидании. Они ждали Темпла!

И Мара тотчас поняла, что тоже его ждала. Хотя и ненавидела.

И вот он наконец появился, заполнив почти весь дверной проем, — высоченный, широкоплечий и огромный, как дом, — с голым торсом и «одетый» в те скандальные татуировки, а также бриджи из оленьей кожи, обтягивавшие мускулистые ноги; и еще были льняные полоски, которыми она бинтована костяшки его пальцев и запястья. Но Мара старалась не вспоминать о том, что чувствовала, когда бинтовала Темпла.

А когда он ее поцеловал… Нет-нет, об этом тем более не следует думать.

— Он самый большой, самый прекрасный дикарь на свете, — со вздохом сказала еще какая-то женщина, и Мара застыла, заставляя себя не оборачиваться. Ей плевать на то, что в этом голосе слышалось не только восхищение, но и еще что-то… весьма походившее на личный опыт.

— Какая досада, что он не проявляет к тебе никакого интереса, Харриет, — отозвалась другая дама, вызвав взрыв смеха у остальных.

Вот и хорошо! Значит, у той леди не было никакого опыта.

И тут Маре вдруг показалось, что Темпл смотрел прямо на нее, словно «волшебное» стекло являлось зеркалом для всех в мужском помещении, кроме него. Словно он знал, что она сейчас смотрела на него неотрывно.

И вот он уже пролез между канатами. А Борн, теперь казавшийся карликом по сравнению с Темплом, подошел к мистеру Дрейку и что-то ему сказал. Дрейк же широко развел руками, а маркиз… Он почему-то похлопал по его бриджам, словно обыскивал.

Мара, не удержавшись, спросила:

— Что они делают?

— Проверяют, нет ли оружия, — пояснила одна из дам. — Боксерам разрешается иметь секунданта, дабы убедиться, что схватка будет честной.

— Темпл ни за что не стал бы мошенничать! — воскликнула Мара, привлекая к себе внимание остальных женщин и отчаянно желая проглотить свои слова. Ее бросило в жар, и она переводила взгляд с одной леди на другую, потом наконец остановилась на той, что заговорила с ней; то была необычно высокая блондинка с карими глазами, казавшимися почти золотыми в свете ярко освещенного ринга.

— Верно, — согласилась дама. — Он не станет.

Вот оно! Эта женщина говорила с уверенностью, которую дает только личный опыт, и Мара поняла, что насчет предыдущей леди она ошиблась. А вот эта дама знакома с ним близко. И она достаточно красива для него. Наверняка они с Темплом очень хорошо смотрелись вместе — оба высокие… пусть даже и совершенно противоположные во всем остальном.

Мара сразу представила, как длинные руки этой леди обвивают его шею, как ее изящные пальцы запутываются в его темных волосах. А его ладони — на ее талии, и он…

Мара вдруг снова возненавидела его, но на сей раз — по другой, более тревожной причине.

В дальнем конце комнаты какая-то женщина громко проговорила:

— Чего бы я только не отдала сейчас — лишь бы побыть секундантом Дрейка!

Мара снова обратила свое внимание на ринг, где какой-то хорошо одетый джентльмен подошел к Темплу, показывая ему, чтобы тот поднял вверх руки. Темпл повиновался, причем мышцы у него на груди и на животе заиграли — и у Мары пересохло во рту. Он выглядел сейчас потрясающе! А секундант тем временем проверял, нет ли у него оружия. Темпл же… Он стоял с презрительной усмешкой на губах, словно на его стороне был сам дьявол и поэтому ему ни к чему жульничать.

Мара представила, как он стоял, подняв руки над головой и держась за те ремни, что свисали с потолка, а она… Ох как же она жаждала его прикосновений. И его поцелуев!

Нет, ничего она не жаждала! Она его ненавидит!

— Ну, давай же, парень! Потрогай его! — раздался крик одной из дам.

— Проверь как следует все его укромные уголки и щелочки! — закричала другая.

Леди словно состязались в том, кто отпустит более непристойное замечание. И громко хохотали, подбадривая джентльмена, осматривавшего герцога Ламонта со скоростью, вызванной то ли страхом, то ли смущением.

— Э… не так быстро!

— И не так нежно!

— Держу пари на все мое состояние, что Темпл любит крепкую руку!

— Вы имеете в виду состояние вашего мужа? — вдруг спросила рыжеволосая леди, приблизившаяся к окну.

Дама с усмешкой ответила:

— Чего граф не знает, то его не тревожит. О, вы только посмотрите на его размеры!

— Ставлю десять соверенов, что он такой же большой везде!

— Никто не примет такого пари, Флора, — со смехом сказала какая-то леди. — Но ни одна из нас не хочет, чтобы ты ошиблась.

— Готова рискнуть и провести ночь с герцогом-убийцей, чтобы выяснить!

Хохот прокатился по комнате, и некоторые из женщин даже прослезились от смеха.

Мара в очередной раз окинула взглядом комнату. Повсюду шелка и атлас. Безупречные прически и макияж. И все эти дамы пускали слюнки, глядя на Темпла. Они помнили его прозвище, но забыли главное, забыли о том, что он — герцог. А ведь он заслуживал их уважение…

Но даже если бы он не был герцогом… Все равно к нему следовало относиться с уважением!

Мара невольно вздохнула. Вместе с этой мыслью нахлынула волна сожаления, а также острое понимание того… Ах, если бы сейчас вернуться в прошлое, если бы можно было все изменить… Тогда все было бы по-другому, тогда бы… Увы, она не могла ничего изменить.

Наконец секунданты закончили проверку и отошли от Темпла. И тот башмаком провел в опилках черту посреди ринга. О, даже это движение, резкое и размашистое, вышло у него грациозно!

— Линия старта, — объяснила Маре ее новая приятельница. — Они становятся друг против друга по обе стороны этой черты, а дальше будет столько раундов, сколько потребуется. Пока один не упадет и не сможет встать.

— Ставок больше нет, дамы! — подал голос мужчина, который привел Мару в эту комнату.

А собеседница Мары продолжала объяснять:

— Темпл всегда позволяет противнику нанести удар первым.

— Почему?

Дама усмехнулась и решительно заявила:

— Потому что он непобедим! Поэтому и дает противникам шанс. Справедливость, понимаете?

Справедливость… То, о чем она всегда мечтала. А Темпл… Он хороший человек, пусть даже этого никто не видит. Пусть даже ей не хочется в это верить.

Мара посмотрела на его ноги, на широкие черные полосы татуировок на мускулистых руках, на множество шрамов на груди и щеке… и на свежий шрам на руке, все еще со швами, которые наложила она.

Но она не могла посмотреть в его темные глаза, не могла заставить себя увидеть его целиком и честно взглянуть в лицо всему тому, что сделала с ним — что привело его сюда, на этот ринг, на потеху доброй половине Лондона.