Украшение и наслаждение - Мэдлин Хантер

Саутуэйт встал и предложил Эмме руку.

— Давайте-ка выйдем из дома, и я объясню вам, что считаю разумным, а что нет.

Суровое выражение, появившееся на лице Саутуэйта, удивило Эмму. Неужели он вообразил, что она настолько ослеплена их близостью, что теперь всегда и во всем будет ему подчиняться?

Разумеется, Эмма не осталась равнодушной к вниманию графа — она ведь прекрасно помнила, как он утром, когда она проснулась, смотрел на нее, — но все же Эмма не была настолько самоуверенной, чтобы думать, что подобное внимание заслужено ею. Поразмыслив, она решила, что у них с графом просто не может быть любовной интриги. И ему следовало понимать, что в отношениях с ним риск для нее будет слишком велик. Да-да, она никак не могла стать любовницей человека, от которого ей пришлось бы скрывать… некоторые свои не вполне законные дела.

Она остановились в тени, под высоким вязом, раскинувшим над ними свою крону. А откуда-то издалека, из глубины сада, доносилось журчание ручья.

Повернувшись к Эмме и взяв ее за руки, граф проговорил:

— Вы были правы, говоря, что я дерзко соблазнил вас. Но я ничуть не жалею об этом, хотя вы и были невинны. И именно поэтому…

— Я не уверена, что слово «невинна» уместно в данном случае. Едва ли его можно употребить по отношению к женщине моего возраста. Но я была девственницей. Теперь это не так. Впрочем, я не жалею о случившемся и не жду ничего в дальнейшем.

— Джентльмен, скомпрометировавший леди…

— Испытывает чувство вины? Речь об этом? Но я ведь не леди… Так что у вас нет необходимости вести себя как джентльмен. Разве не так?

— Черт побери, Эмма! Я пытаюсь… Если вы не будете меня перебивать… — Он набрал полную грудь воздуха. — Я не собираюсь вести себя иначе по отношению к вам из-за разницы в нашем общественном положении. Именно поэтому мы поженимся… и очень скоро!

Эти слова графа кое о чем напомнили ей. Ах да, о мистере Найтингейле… Тот долго собирался с духом, чтобы выговорить слова, которые не были правдивыми и означали только одно: он хотел прибрать к рукам «Дом Фэрборна».

Но Саутуэйту не нужен был «Дом Фэрборна», хотя и он не отказался бы от того, чтобы полностью распоряжаться им. То есть граф, как и мистер Найтингейл, делал ей предложение, руководствуясь деловыми соображениями.

И все же Эмма медлила с ответом — позволила себе немного пофантазировать, представляя, как стала бы графиней Саутуэйт. К несчастью, за этими фантазиями последовали другие соображения… Интересно, какова была бы реакция графа, если бы он узнал, что отец его жены сотрудничал с контрабандистами? И что он сказал бы, узнав о том, что и она продолжала деятельность отца? А потом вернулся бы ее брат, который сообщил бы, что их отца вовсе не принуждали к этому сотрудничеству и что он годами использовал аукционный дом для своих незаконных операций…

Отбросив грустные мысли, Эмма внимательно посмотрела на графа; она вглядывалась в его лицо, чтобы никогда не забыть, как выглядел человек, заставивший ее почувствовать себя не совсем ординарной — пусть даже на несколько чудесных мгновений.

— Конечно, это честь для меня, сэр, но я не смею принять ваше предложение, — сказала наконец Эмма. — Ведь мы с вами оба понимаем, что я вам не подхожу.

— Нет, ничего подобного. Если я говорю, что вы мне подходите, значит, так и есть.

Он, похоже, и впрямь верил в это. Иногда его самонадеянность казалась очаровательной…

— И все же я не могу принять ваше предложение. Думаю, что причины вам уже известны. — С этими словами Эмма осторожно высвободила руки из рук графа и отступила на шаг. В тот же миг ее сердце болезненно сжалось, и она почувствовала, что ее по-прежнему влечет к этому мужчине.

А он посмотрел на нее с изумлением и пробормотал:

— Иногда вы просто невыносимы…

— Скорее я благоразумна.

— Насколько благоразумно для вас предпочесть скандал браку с графом? Ваш отказ ставит под сомнение ваше здравомыслие.

— Скандала не будет. Никто ничего не узнает. Об этом позаботитесь вы, сэр. Ведь вы известны своей сдержанностью и скромностью… Так что нет причины глотать горькое лекарство и делать хорошую мину при плохой игре.

— Вы выразились с предельной откровенностью. И если бы несколько часов назад вы не стонали от наслаждения, то я бы счел оскорбительным ваш практицизм.

Эмма нахмурилась и с некоторым раздражением проговорила:

— Сэр, почему вы настаиваете на том, чтобы поссориться со мной?

И тут он вдруг посмотрел на нее как-то странно и с нежностью в голосе сказал:

— Тогда станьте моей любовницей, Эмма.

Наконец-то! Наконец-то они подошли к главному. Уж на роль-то любовницы она годилась.

— Пожалуйста, не обижайтесь, сэр, но не думаю, что это возможно. Поймите, что мое решение никоим образом не… умаляет вашего искусства в любви.

— Рад слышать это, — пробурчал граф. — Но в таком случае могу ли я спросить, на чем основывается ваше решение? Может быть, я смогу исправить какие-то свои недостатки?

— Не надо сарказма. Вы должны знать, что у меня есть причина для отказа. И вообще ваше ухаживание за мной никогда не имело смысла, начиная с Вопиющего Недоразумения.

— Кто сказал, что подобные вещи имеют смысл? Черт возьми, если бы в них был смысл, то я бы…

— Вы никогда бы не поцеловали меня, не говоря уже обо всем остальном. Нет, ничего не говорите, чтобы оградить меня от правды… она и так мне уже известна. Я уверена, что не принадлежу к типу женщин, бывших прежде вашими любовницами. Мы с вами редко обходимся без ссор. Вот почему ваше ухаживание с самого начала показалось мне… подозрительным.

— И теперь кажется подозрительным?

— Да, и теперь. Я была бы глупа, если бы не заподозрила каких-то тайных мотивов.

— Не пытайтесь приписать мне тайные мотивы только потому, что вообразили, будто вы, Эмма, — заурядная женщина.

— Хорошо, сэр, буду говорить без обиняков, раз ваша гордость не позволяет вам…

— Думаю, вы и так высказываетесь без обиняков. — Он пристально взглянул на нее. — И все же поясните, каковы, по-вашему, мои тайные мотивы?

— Думаю, вы использовали ухаживание и флирт, чтобы сделать меня более податливой, чтобы я покорилась вашим желаниям относительно «Дома Фэрборна». Но если вы испытывали что-то похожее на подлинное желание… Что ж, я польщена. Но я все равно не думаю, что между нами возможны сколько-нибудь длительные интимные отношения. И конечно же, не думаю, что они были бы разумны.

Граф нахмурился и проворчал:

— Будь я проклят, Эмма, если соглашусь лишь вспоминать о прошедшей ночи и этим удовлетворюсь.