Пока ты моя - Саманта Хайес

По-прежнему сидя на диване, я чувствую, как начинает кружиться голова, как подступает слабость. Боюсь, вот-вот упаду в обморок. Это ужасные новости.

– Мне очень жаль, – сочувствует инспектор Фишер. – Для ваших коллег это известие тоже стало ударом.

– Мы так тесно работаем с этими людьми… – тихо произношу я, не в силах до конца осознать весь ужас произошедшего. – Мы узнаем их, становимся частью их жизни, направляем их, контролируем, следим за их успехами, пытаемся дать их детям лучший старт в жизни. Да, знаю, я сказала, что стараюсь эмоционально не втягиваться в чужую жизнь, но это очень сложно.

– Я понимаю вас, голубушка. – Женщина-детектив произносит это так, словно искренне разделяет мои чувства. – К несчастью, ребенку Карлы только что отказали в этом праве на жизнь. Нам хотелось бы задать вам несколько вопросов о Карле. Она сейчас в больнице и пока не в состоянии о многом нам рассказать.

Я снова прячу лицо в ладонях, погружаясь в раздумья. Все тело томительно ноет от жалости.

– Пожалуйста… – вскидываю руку я. – Обязательно расскажу вам все, что знаю, но я тяжело реагирую на кровавые подробности… ну, вы понимаете, по поводу того, что с ней случилось.

Мне действительно хочется им помочь.

– Просто скажите: она выкарабкается? – спрашиваю я.

– Слишком рано говорить об этом, – отвечает мужчина. – Но врачи не теряют надежды.

Я мрачно киваю.

– Впервые я встретилась с Карлой, когда ей было лет двенадцать, хотя мне известно, что она находилась под наблюдением нашего отдела гораздо дольше. Насколько я помню, к нам обратились из ее школы, сообщив о грозящей девочке опасности. Это была обычная история: неблагоприятные условия дома, безработная мать-наркоманка и отец, то и дело попадавший в тюрьму. Ее мама недавно умерла.

– Нам крайне необходимо знать, с кем дружила Карла, а главное, выяснить, кто мог быть отцом ее ребенка.

Я на мгновение погружаюсь в раздумья. Хочется дать им максимально полную информацию.

– Помнится, у нее была близкая подруга. Эмили – так, кажется, ее звали.

– Может быть, Эмма?

– Да-да, Эмма. Точно, она. Эмма была для Карлы настоящей опорой. Она родом из более благополучной, прочной семьи и, в сущности, работала вместе с нами над реабилитацией Карлы. Подобно своей матери, Карла страдала героиновой зависимостью.

Женщина-детектив делает какие-то пометки.

– Расскажите нам поподробнее о наркотиках.

– Она всегда что-нибудь употребляла: марихуану, самые разные таблетки, которые только могла достать, крэк и, наконец, героин. Она пристрастилась к наркотикам давно, еще с того времени, как мы впервые поставили ее на учет, и увлекалась ими вплоть до восемнадцати лет, пока не обзавелась собственным жильем. Думаю, после этого она пару месяцев была «чистой». Беременность помогла ей по-новому взглянуть на свою истинную жизнь и чуть ли не дала импульс все наладить. – Я вздыхаю, вспоминая, как мы впервые навестили Карлу в ее собственной квартире. Тогда я молилась, чтобы она нашла в себе силы исправиться. – В последнее время нас больше интересовала не она сама – Карле давно исполнилось восемнадцать, – а ее будущий ребенок. Детей нельзя воспитывать в условиях, которые могла предложить Карла.

Я думаю о ее умершем ребенке, и мне становится дурно. К горлу подкатывает тошнота, а комната так и расплывается перед глазами. Я просто не могу до конца принять то, что случилось.

– Так у вас есть какие-нибудь идеи по поводу возможного отца? – спрашивает меня мужчина.

Снова надолго погружаюсь в интенсивные раздумья.

– У нее было несколько бойфрендов, – отвечаю я инспекторам. – Но, насколько я помню, ни один из них не задержался надолго. Такая молодая женщина, как она, живущая одна, очень беззащитна…

И тут я думаю о себе. Находясь на другом конце социального спектра, моя жизнь коренным образом отличается от жизни Карлы. Но если все сводится к одиночеству и уязвимости, мишенью злоумышленников запросто могу стать и я. Когда Джеймс – вдали, я ничем не отличаюсь от матери-одиночки.

– Вам, безусловно, лучше спросить об этом Тину Кент, мою коллегу. Она недавно занималась проблемами Карлы. Я лишь контролировала работу над этим делом. Тина наверняка знает больше об отце ребенка.

– Мы уже беседовали с Тиной. Мы забрали несколько документов по делу Карлы, но Тина объяснила, что одного не хватает, совсем недавнего, и эту бумагу, скорее всего, оформляли вы.

– Ах да! – спохватываюсь я. Мне следовало вернуть этот документ на работу несколько дней назад, но он ведь надежно заперт в кабинете Джеймса. Никто не смог бы забрать бумагу оттуда. – Могу принести документ, если хотите на него взглянуть. Как глава отдела, я обязана регулярно просматривать дела, которые ведут другие социальные работники. Мы расцениваем это как контроль качества.

Я – уже на ногах, чтобы сходить за делом, и усиленно пыхчу, когда говорю.

– Спасибо, – благодарит инспектор Фишер, – это поможет нам во многом разобраться.

Потом она спрашивает, показывая на мой живот:

– Вам еще долго ждать?

– Слишком долго, – смеюсь я в ответ. – Думаю, пару недель, но если бы ей вздумалось появиться на свет сейчас, я была бы очень счастлива.

– Ей?

– УЗИ показало, что будет девочка. У меня уже есть два мальчика-близнеца, я – их мачеха, поэтому рада, что у нас будет женская компания.

– У меня две девочки. Подростки. От них сплошные неприятности, – горько усмехается инспектор Фишер.

Я вразвалочку добираюсь до кабинета Джеймса и открываю шкаф для хранения документов, которым муж разрешает мне пользоваться для работы. Если возникает необходимость взять документы из офиса, мне не разрешается оставлять их в машине или где-нибудь еще без присмотра. Но полагаю, бумаги будут в целости и сохранности, если на время оставить их в запертом кабинете, в несгораемом сейфе. Нахожу документ и возвращаюсь в гостиную. Детективы о чем-то разговаривают, но смолкают, едва завидя меня.

– Вот, – вручаю я им бумаги. – Только вам придется заехать в офис, расписаться в их получении.

Инспектор Фишер достает форму, предусмотренную для подобных случаев, уже заполненную Тиной. Я добавляю реквизиты личного дела и визирую форму рядом с подписью детектива. Убеждена, что все сделала правильно. Я не могу утаивать информацию от полиции.

– Я действительно надеюсь, что это поможет.

На протяжении следующих пятнадцати минут они подробно расспрашивают меня об общении с Карлой, ее наркотической зависимости, психическом состоянии во время нашей последней встречи, ее семье и даже о ее стремлениях и планах. Мне, вероятно, стоило предложить детективам чаю, но я хочу, чтобы они ушли. От пережитого шока мне дурно.

Наконец, они поднимаются со своих мест.

– Если я могу еще чем-нибудь помочь, – говорю я, проводя их через прихожую, – пожалуйста, свяжитесь со мной.

Оба инспектора кивают и жмут мне руку, выражая признательность за помощь. Когда они поворачиваются, чтобы уйти, на ведущей к дому дороге появляется Зои, которая ведет за руки близнецов. Она тащит их по направлению к дому. Увидев детективов, няня замедляется и во все глаза смотрит на них, потом вдруг опускает взгляд и отворачивается. Инспекторы едва замечают ее, оживленно что-то обсуждая, а потом мужчина хватается за телефон, и они решительным шагом удаляются.

Когда Зои прошмыгивает мимо меня, что-то бормоча и ворча себе под нос, я пытаюсь понять, почему она выглядит такой призрачно тонкой и бледной.

Чуть позже я вижу, что от Джеймса пришло письмо по электронной почте. Я и не ожидала весточки так быстро. Сердце трепещет при мысли о том, что сейчас я буду наслаждаться этими несколькими строчками, которые он написал. Устраиваюсь на кровати с чашкой чаю и впиваюсь взглядом в экран ноутбука, балансирующего у меня на ногах. Хочется буквально поглотить глазами имя отправителя и строчку темы письма, которое отражается, непрочитанное и многообещающее, в папке входящей почты. Я так скучаю по Джеймсу…

Интересно, о чем же он написал на сей раз? Вероятно, рассказывает о том, что подлодка повернула и продвигается обратно, к порту. И может быть, в эту самую минуту Джеймс несется по автостраде по направлению к нашему дому, со всех сторон окруженному сушей, готовый отказаться от своей военно-морской службы. В конце концов, мы ведь не нуждаемся в деньгах. Уверена, унаследованного семейного состояния хватило бы на то, чтобы обеспечить нам безбедную жизнь до старости и даже после, но Джеймс говорит, что пока не может притронуться к деньгам и даже не считает их своими. Я не понимаю этого, но он выходит из себя, если я сую нос не в свои дела.

Потягивая чай, я кликаю на письмо. Как я и думала, оно короткое. До того как попасть в мою папку «Входящие», сообщение просматривается военными специалистами.

«Дорогая Клоди, страшно скучаю по всем вам! Как там мальчики? Я сейчас – в Средиземном море, операция идет по плану. Все время гадаю, родился ли уже наш ребенок. Как обычно, у меня мало времени, но мое сердце – со всеми вами. Как работает З.? Надеюсь, она успешно подтверждает свою ценность. Напиши мне, когда появятся новости. Буду часто проверять почту. Со всей любовью, как и всегда, Джеймс ».