Пока ты моя - Саманта Хайес

– Милая моя, вы меня слышите?

С уст Карлы слетел короткий стон, и ее голова заметалась по подушке. Глаза девочки на мгновение открылись, но веки снова тяжело опустились. Лоррейн успела заметить мутный, несфокусированный взгляд.

– Я хочу найти тех, кто сделал это с вами, голубушка. Вы что-нибудь помните о нападении или о тех, кто набросился на вас? Как они выглядели?

Карла ничего не ответила. Аппарат за больничной койкой пищал, отражая на экране монитора давление, степень насыщения крови кислородом и частоту дыхания. Лоррейн не понимала значения этих чисел, но аппарат издавал ровный звук, тем самым заверяя, что жизнь Карлы как минимум поддерживается на прежнем уровне.

– Мне придется попросить вас удалиться, – сказала вошедшая в палату медсестра. – Я должна проверить, не кровоточит ли рана.

– Мы вернемся позже, – подчинился Адам.

– Благодарю вас, – ответила медсестра, осторожно снимая покрывала с Карлы.

Девочка снова застонала, и рука с катетером дернулась в сторону.

– Осторожнее, лежи тихо, – произнесла вторая медсестра с мелодичным ирландским акцентом. – Нам не нужно, чтобы ты срывала с себя все это.

– Если бы только она снова заговорила… – вздохнула Лоррейн, когда они вышли.

Детективы обменялись краткими кивками с молодым констеблем, охранявшим дверь палаты, а потом переглянулись и сами, вспомнив собственные ранние годы на службе. Лоррейн прогнала прочь неизбежные воспоминания о том, как встретила Адама, как боготворила его – нет, чуть ли не поклонялась ему! – в то время. Теперь она никак не могла понять, как между ними выросла кирпичная стена высотой двадцать футов. Лоррейн отказывалась считать, что это была целиком и полностью ее вина.

Они стояли у машины Адама. Лоррейн зажмурилась, когда вдруг выглянуло солнце, пробившись сквозь тучи перед обещанным прогнозом дождем со снегом.

– Хочешь кофе? – спросила она, показав на припаркованный неподалеку трейлер, с которого продавали напитки и закуски. Противостоять запаху бекона было просто невозможно.

– Как ты думаешь, у них есть зеленый чай? – ухмыльнулся Адам.

– Давай узнаем, – ответила Лоррейн и удивила саму себя, кратко коснувшись руки Адама по пути к киоску. – А потом ты можешь поехать со мной к Рассу Гудолу. У меня есть к нему несколько вопросов. Если нам хоть немного повезет, застанем его дома, за какими-нибудь хлопотами по хозяйству.

Лоррейн постучала, но дверь никто не открыл. Тогда она попыталась хоть что-то рассмотреть сквозь щелочку грязного пластмассового почтового ящика. В нос тут же ударила струя теплого воздуха, принесшая с собой запах гнили.

– Боже праведный, – ужаснулась Лоррейн, мгновенно отскакивая. – Там что, кто-то умер?

Они с Адамом переглянулись, от души надеясь, что на сей раз ничего ужасного не произошло.

Теперь уже муж поднес нос к откидной крышке почтового ящика.

– Нет, никто не умер, – как ни в чем не бывало бросил Адам. – Просто мусор не помешает иногда выбрасывать.

– Вот мерзкий тип! – Лоррейн со всей силы двинула кулаком по двери и, услышав доносившийся сверху звук открывающегося окна, сделала шаг назад, всматриваясь в высокий дом. – Здравствуйте. Полиция. Не могли бы вы к нам спуститься? Пожалуйста.

Над головами инспекторов послышалось крепкое словцо, и через несколько секунд из-за двери до них долетел глухой стук, словно кто-то спускался по лестнице. Дверь отперли и распахнули – перед детективами, отчаянно дрожа, стоял Расс Гудол в майке и семейных трусах. Он будто не знал, что последние три дня шел снег.

– Я был в кровати, – словно извиняясь, объяснил он.

– Мы можем войти и поговорить с вами? – спросила Лоррейн. Она почти ощущала омерзение Адама.

– Да, конечно. – Расс посторонился, пропуская их, и споткнулся о мешок мусора, оставленный у двери.

– А мы не могли отвезти его в полицейский участок? – прошептал Адам, когда они поднимались по лестнице.

Лоррейн прошагала мимо мужа в крохотную комнату и хлопнула его по плечу, чтобы не глупил. Лоррейн часто задавалась вопросом, не лучше ли им было вообще не работать вместе. На работе, больше чем где бы то ни было, отношения с Адамом портились, и супруги превращались в ссорящихся из-за каждого пустяка детей. Одному Богу известно, что произошло бы, подай Лоррейн на развод. Кому-то из них обязательно пришлось бы переехать, но с какой стати менять место жительства именно ей?

– Садитесь, если хотите, – предложил Расс срывающимся голосом, выдававшим страх и удивление.

У детективов было всего два варианта: грязный пластиковый стул у маленького стола или неряшливая кровать, которая, судя по всему, служила еще и диваном. Адам стрелой метнулся к стулу, не оставив Лоррейн иного выбора, кроме как опуститься на матрас, испускавший теплый спертый дух несвежего тела. Ну ничего, она еще поблагодарит муженька за это «одолжение»!

– Я просто хочу уточнить кое-что по поводу ваших отношений с Салли-Энн, Рассел. Вам не о чем волноваться, мы просто должны прояснить абсолютно все. Почему бы вам не натянуть какие-нибудь брюки, а?

Хлопок его семейных трусов был таким тонким, что Лоррейн даже не сомневалась: она наверняка увидит гораздо больше, чем хотелось бы, если скользнет взглядом ниже его груди. Осмелившись сделать это, Лоррейн рассмотрела сквозь поношенную, посеревшую ткань его мешковатой майки тощий дряблый торс. Расс кивнул и влез в рваные джинсы. Нестерпимая вонь поднялась от штанов, пока он пытался втиснуть в них ноги, подпрыгивая на потертом ковре. Наконец, Гудол сел на кровать рядом с Лоррейн. Она немного отодвинулась от него влево.

– Вы с Салли-Энн когда-нибудь ссорились, Рассел? – опередил Адам жену, которая собиралась задать тот же самый вопрос.

Детективы хотели немного успокоить Гудола, заставить его вздохнуть с облегчением, чтобы потом, расслабившись, он выболтал какую-нибудь правду, поведал то, о чем сейчас жалеет.

И Лоррейн перехватила инициативу в допросе, хотя Адам и не собирался ей уступать.

– Под этим мы подразумеваем не обычные перебранки, которые случаются во всех парах. – Лоррейн выразительно взглянула на Адама. Тот не посмотрел на нее в ответ, но она заметила, как муж стиснул зубы. – Нам интереснее выяснить, не было ли когда-нибудь чего-то посерьезнее… ну, не выходили ли вы когда-либо из себя, если вы понимаете, о чем я говорю.

– Я ни разу не поднял на нее руку, если вы это имеете в виду. – Рассел беспокойно заерзал на месте.

– Мы прекрасно знаем, как это происходит: мелкие разногласия по пустякам постепенно перерастают в нечто по-настоящему серьезное… – заметил Адам, метнув взгляд в Лоррейн.

– А еще мы знаем, что иногда эти мелкие разногласия на деле оказываются не такими уж и мелкими, что, возможно, у одного из вас есть очень веская причина для размолвки. – Лоррейн сделала акцент на словах «очень веская причина».

– Хотя иногда эти очень веские причины появляются лишь потому, что ситуация в корне неверно понята одной из сторон, – возразил Адам, сердито зыркнув на Лоррейн.

– Но признавать наличие этих причин еще не означает неверно понимать ситуацию, – парировала она, обращаясь непосредственно к Адаму. – Признание этих причин одной стороной означает, что проблемы на самом деле существуют. Поэтому мы поймем, если вы чувствуете, что могли повести себя жестоко по отношению к другому человеку.

Лоррейн почувствовала, что на лбу выступила испарина. Решив не распаляться, инспектор удержала себя от дальнейшего проявления смехотворных эмоций и переключила внимание на Рассела.

– Однако должен подчеркнуть, что мы никогда не станем оправдывать жестокость. – Адам еще крепче стиснул челюсть, и Лоррейн заметила, как нарастает сковавшее мужа напряжение.

– Я запомню это, детектив, – кратко бросила инспектор сквозь натянутую улыбку. «Вспомню, когда соберусь поколотить тебя», – добавила она уже мысленно.

– Я и пальцем ее не тронул, ни разу, клянусь, – заверил Расс, совершенно не заметивший подтекста в словах инспекторов и обмена колкими репликами прямо у себя под носом. – У нее начались эти ужасные капризы…

– Продолжайте, – подбодрила Лоррейн.

– Мне кажется, беременность сказывалась на ее настроении. – Расс уронил голову и принялся нервно теребить прореху в джинсах на бедре. Через дырку мелькнул участок белой, волосатой кожи. – В одно мгновение она была счастлива – в том смысле, что по-настоящему радовалась. А в следующую минуту хотела разом со всем покончить.

– Она была в депрессии? – уточнил Адам.

– Может быть. Понятия не имею. Она много ходила по докторам. – Расс казался донельзя несчастным. – Это все началось, когда появился он.

– Лиам?

Расс кивнул:

– Он разрушил все, что было между нами. Думаю, мы поженились бы, если бы он не влез в наши отношения. Он использовал Салли-Энн, да, именно это он и делал. Использовал ее для случайного секса, точно так же, как и ту другую бедную женщину!