Братья и сестры в Реестре (СИ) - Скрипченко Юрий Вячеславович "Юс Крипус"

Скрипнув, она отворилась внутрь. На пороге стоял высокий и широкоплечий мужчина лет шестидесяти, одетый в простую рубашку и синие спортивные штаны с лампасами. Его лысую макушку избороздили тяжёлые складки, а вот лицо с высоким лбом, прищуренными серыми глазами, массивным носом, офицерскими усами и тяжёлым властным подбородком смотрелось моложе своего возраста.

Он был без щит-маски.

Мужчина вышел, двигаясь неторопливо, но основательно. Осмотрелся. Помахал длинной крепкой рукой соседу, который на крыше своего дома менял треснувший лист шифера.

Сосед отреагировал необычным образом: положил на скат шифер и низко поклонился, хотя в его положении это было не только неудобно, но и опасно. Мужчина кивнул, принимая почтение как заслуженное и отвечающее моменту.

Откуда такое странное отношение? Мужчина чем-то крупно помог соседу? А может дело в ауре спокойствия, властности и превосходства, исходящей от него как круги по воде — те, что пугают мелкую рыбёшку? Самое убедительное заключалось в том, что аура исходила из самого естества этого необычного человека, похожего на спокойную нерушимую скалу в мятежном океане.

Мужчина размеренным шагом подошёл к краю обрыва. От него избушку отделяли дорожка, просыпанная мелкими камушками, что уютно хрустят под подошвой, полоса суховатой желтой травы, да десяток низкорослых раскидистых деревьев. Внизу, под несвойственным для средней полосы крутым склоном, раскинулся волшебный пейзаж: зелёная пена рощ и поляны лугов, изрезанные неширокой извилистой рекой. У самого горизонта начинался бескрайний массив леса. Над этим великолепием вставало высокое небо, усыпанное прихотливыми облаками.

Увиденное мужчине понравилось, как, впрочем, и всегда. Не понравилось только, что его музыкальные пальцы на пути к свободе, ветру и полёту остановил невидимый полог.

Деревенька Новомальвиновка была, словно мегаполис какой, почти полностью укрыта куполом. Как изысканное в своей простоте блюдо под суповой крышкой.

Мужчина с лёгкой неприязнью покосился на серо-красный дирижабль управления путей сообщения и связи. Махина была причалена к мачте Верхнего шлюза. Цеппелин покачивался снаружи от порывов ветра и мозолил глаза почти всегда, но таково было требование протокола, и мужчина ничего с этим поделать не мог.

Вернулся в избушку и прошёл её насквозь через низенькую — потолок на голове — комнату, заставленную старой мебелью, всю в ярких сполохах скатертей на многочисленных полочках, столах и сундуках.

Вышел на территорию прямоугольного участка, соток на пятнадцать, окружённого двухметровым белым забором из металлопрофиля. Куда ни кинь взгляд — приметы кропотливого труда. Разнообразные причудливые цветы и кусты за низкими резными заборчиками ярко-жёлтого цвета. Ухоженные туи и елочки, уютная беседка под сенью фруктовых деревьев. Аккуратные дорожки. Практически идеальный газон, вытоптанный до грунта разве что по соседству с мангалом. Семиметровый бассейн у дальней стены забора соседствовал то ли с хозпостройкой, то ли — компактной банькой и канализационным люком для слива бассейных вод. Даже туалет и тот был необычным: бубновый, дощатый, в форме ромба.

Посреди этого великолепия возвышался аккуратный домик с мансардой, стоявший даже не на фундаменте, а на бетонных блоках. До того этот человеческий скворечник был лёгким, что, казалось, привяжи к нему гроздь воздушных шариков, непременно разноцветных, и он взмоет в небеса.

Внутри периметра было многолюдно и многоголосо. Женщина лет шестидесяти пяти с острыми глазами и взбитой причёской колдовала у куста с артериальными цветами.

Дама под сорок, с густой гривой медных волос в пучке, в джинсах и чёрной водолазке, одевала в дорожное рослую пятилетнюю девчушку.

— Может, перед отлетом еще на лодочке покатаемся? — спросил мужчина.

— Пап, ну нам же до ОктоМосквы еще часа два лететь. Дети устали. Давай в следующий раз.

В её глазах читалось обожание и преклонение.

Мимо прошел мужик под сорок, с хвостом и небрито-недовольным лицом манула — он тащил на грузовую платформу перед домом чемоданы, коробки и сумки со скарбом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Дорогой, там еще под лестницей пакет — забери.

И занялась младшей дочерью — хитрющей двухлетней крохой, которая в самый неудобный момент обкакалась. Длинный, изумительно тощий подросток с миловидным птичьим личиком скучал внутри своего голофона.

— Ну, как скажешь, — сказал отец. — и двинулся в сторону троицы, что возилась с черно-серой надувной лодкой. Точные его копии, только подростки. Да еще и с непослушными курчавыми чубами. Они спускали воздух из многочисленных золотников, а один пытался приладить к такому же специальный насос — чтобы процесс пошел быстрее. Но ничего не получалось.

— Смотри, Елисей, — негромко, но очень убедительно молвил Мужчина. — Штуцер надо повернуть вот так и надавить, а вот здесь нажать вот эту кнопочку.

Елисей внял, и все у него получилось.

Сборы, меж тем, закончились. Скарб высился сиротливой горкой на сетчатой платформе под надежной охраной резных перилец.

Семья стояла у лифта. Мужчина обнимал дочь долго, поглаживая спину. Манулу он пожал руку, так внимательно посмотрев в глаза, что тот почувствовал себя насекомым. Длинному тощему подростку тоже досталось рукопожатие. А малышек дедушка погладил по шевелюрам и поцеловал в щеки — как будто орден повесил.

— Доброго вам неба, — сказал Мужчина. — Дочь, отзвонись по прибытии.

Тёща в цветастом платье махала платочком, как и жена Мужчины, крепкая женщина, лет на двадцать пять его младше.

Поднимаясь на лифте и крепко держа девчонок за ручки, манул посмотрел на уплывающие вниз участок, улицу и деревеньку и сказал жене:

— Всё-таки здорово он тут все устроил. Уютно, но с размахом.

Она посмотрела мужу в глаза отцовским взглядом:

— А иначе и быть не могло. Это же Он! И это все — его. А хозяин следит за своими владениями и своими людьми.

Человек проводил взглядом отчаливший цеппелин управления путей сообщения и связи, уносящий в далекую ОктоМоскву дочь, внуков и мятущуюся балду — зятя. Доставив ценный груз, дирижабль снова вернется на свой шест над Новомальвиновкой — скучать в ожидании редкого случая, когда Мужчину позовут в столицу совсем уж неотложные дела.

Река судьбы

Мужчина с сыновьями погрузили спущенную лодку в бездонный багажник могучего «УАЗ-Экстраверта62». Туда же отправились сумки с оборудованием, лодочный мотор и аккумулятор для него.

— Молодцы, не забыли, — он провел рукой по стойке на левой стенке багажника, которая ощетинилась стрелковым оружием.

А потом играючи захлопнул тяжеленную дверь багажника.

Брутальная машина подпрыгивала на грунтовке с выгоревшей межой между колей. Дорога все время забирала то влево, то вправо, довольно резко спускаясь вниз с отрога. Пара встречных местных в костюмах биологической защиты с уважением поклонились машине. Да как тут не проявить уважение, если Новомальвиновка оказалась чуть ли не единственным на всю страну селом, попавшим в программу инкапсуляции. К тому же, мужчина не препятствовал местным покидать безопасную деревеньку с целями гастрономическими, но опасными — поохотиться на буй-туров, а то и на кабалосей или выловить из изобильной Оби ведерко стрекорасей или щупескариков. Но не приведи Реестр встретить на ухотничьих угодьях Сомелье! Даже противотанкое ружье не поможет!

А комендант Новомалиновки только злился и бомбардировал ОктоМоскву кляузами о нарушении протокола. Больше он ничего поделать не мог. Ну и шут с ним, чинушей.

Машина преодолела острый, как клюв, перевал, перед которым мужчина остановил уазик и предупредительно посигналил — не хватало еще столкнуться лоб в лоб с другим мобилем. Дальше дорога пошла не так круто, хоть и петляла как змея. Наконец, машина, оставив позади опадающие пыльные взвеси, затормозила перед уютной естественной бухточкой — по сути прорехой в зарослях. Эдакий коридор в усыпанную кувшинками ленивую речную гладь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})