Кровавая королева - Сьюзен Кинг

Так я начала ближе знакомиться с людьми и историями их жизни. У пастуха Томаса и его жены Изы было пятеро малышей и четыре гончих — это была большая и шумная семья; Гектор, у которого недавно умерла жена, в течение пятидесяти лет резал торф и теперь согнулся от прожитых лет и тяжелого труда; вдова Мейрид с тремя прекрасными дочерьми — одна из них была слепой — пряла лен и ткала из него ткани; у ткача Эвана и его жены Эннот двое сыновей служили под началом Макбета, а третий погиб с моим первым мужем. Посетили мы и жену угольщика Уну и ее мужа, старого Колума, который щурился и постоянно кашлял от многолетнего курения, и увеличили заказ угля для Элгина, так как его постоянно нам не хватало. Я ничего не стала говорить Уне о своих снах, не рассказала я и о том, как в порыве гнева закопала подаренный ею камень.

Я чувствовала, что не зря трачу время, оберегая Морей в отсутствие Макбета, и это занятие не было мне в тягость. Лишь позднее я поняла, что неосознанно готовила себя к своей будущей роли. Невозможно научить женщину быть королевой, и все же, совершенствуясь во владении мечом и занимаясь благотворительностью, я воспитывала в себе необходимые навыки. Мало-помалу я действительно становилась маленькой королевой Морея.

И вскоре моя щедрость начала окупаться — люди с дарами потекли в Элгин: в период окота они несли ягнят и корзины с шерстью, отрезы полотна и шерстяных тканей; бочки с настоявшимся за зиму ореховым маслом и свежим элем; а выражаемая ими преданность не могла бы вместиться даже в чашу моря.

Весна сменилась летом, и я начала тревожиться о Макбете и наших людях, ибо они все еще не возвращались, и сведений о них было мало. Наконец, мальчик привез краткое сообщение, что оба отряда вернутся к середине лета.

Первыми вернулись Фионн и Руари, которые привели с собой две тысячи человек.

— Макбет приказал изготовить новые мечи, кинжалы, шлемы и доспехи, — сказал Фионн, когда позднее мы сидели в большом зале и пили эль. — К моменту его приезда уже многое должно быть сделано. Я нанял четырех сильных молодцов в кузню, и нам предстоит сделать новые горны и наковальни. Это будет трудоемкое предприятие, которое займет к тому же не один месяц, но большую часть оружия мы выкуем сами из морейской руды, которую скоро начнут сюда доставлять.

— Вы готовитесь к войне, — нахмурилась я. — Люди, которых вы привезли и которые теперь живут за стенами Элгина, это не просто свита для мормаера Морея, это целое войско! Как мы прокормим всех этих людей? И скольких еще приведет Макбет?

— Меньше, чем мы, — ответил Руари, откидываясь на спинку кресла. У него был усталый вид, и в то же время в нем явно бурлило плохо сдерживаемое возбуждение. — Мы получили гарантии от других танов и сможем собрать еще шесть или семь тысяч в случае необходимости.

— Зачем? — спросила я. — Мой муж опасался викингов после коронации Дункана, тем паче что в течение нескольких месяцев их ладьи видели у наших берегов. Но насколько мне известно, никаких вылазок они не совершали.

Фионн и Руари обменялись взглядами. Заметив это, я наклонилась вперед:

— Скажите мне правду. Вы уехали на запад, а Макбет на юг. Вы собрали войска, нашли кузнецов и закупили руду. Все это для того, чтобы поддержать короля Дункана, или для Макбета?

— Макбет — военачальник Дункана, — уклончиво ответил Руари. — Король попросил Морей о войске, и мы его собрали.

— Макбет хочет пойти против короля? — без обиняков спросила я.

— Он намеревается выждать, — ответил Руари. — А затем нанести удар.

— Он выполняет приказ короля и одновременно укрепляет собственные силы, — добавил Фионн. — Вот и все. Поведение нового короля непредсказуемо.

— Как и поведение Макбета, — добавила я. — Судя по всему, он планирует нечто большее.

Шестнадцать сотен человек приехало с Макбетом. И он вместе со своими слугами тут же начал заниматься их размещением: надо было соорудить новые бараки и составить именные списки с перечнем имеющегося оружия и указанием срока службы. Потом он предоставил вновь прибывшим право выбора — вернуться домой или остаться в Элгине, при условии, что те, кто уедет, смогут быстро откликнуться и прибыть в случае необходимости. В результате половина из приехавших с ним предпочла остаться, чувствуя, что вскоре они могут понадобиться мормаеру.

— Хорошо, когда под рукой есть свое войско, — заметила я, — но людей надо кормить и обеспечить крышей над головой.

— Я планирую укрупнить охотничьи и боевые отряды и чаще высылать их в объезды; кроме того, мне придется послать людей для сбора продовольствия, зерна и скота, леса и камня, руды и одежды. А также для вербовки священников, — ответил Макбет. — Нам нужно больше священников. Придется послать гонца к епископу монастыря Святого Андрея с просьбой о предоставлении духовной поддержки королевской рати.

— Королевской рати, — скептически повторила я. Он склонил голову и быстро вышел.

В эти дни он был настолько занят, что нам едва удавалось перекинуться парой слов. И вот в один прекрасный день он подошел ко мне во дворе, когда я наблюдала за тем, как в долине расставляют палатки:

— Дункану скоро могут потребоваться люди. Говорят, у него возникли разногласия с саксами по поводу границы.

— Но Малькольм и Кнут договорились о границе и заключили мир.

— У Дункана свои планы расширения Шотландии. — Он поднял голову и посмотрел на полуденное солнце: — А у меня — свои.

— Я знаю. Когда ты вернешь меня в свой совет?

— Потерпи. — Его кто-то окликнул, и он двинулся прочь.

— Я хочу быть полезной, — пылко воскликнула я. — Когда-то я поклялась на мече защищать своего сына и свой род. Я хочу помочь тебе, если ты готовишься к тому, что может произойти.

— Что произойдет, — поправил он меня. — Не спеши, и ты все увидишь.

— Как я смогу заявить о праве своего рода, если все будет сделано руками моего мужа? Это настолько же мой долг, как и твой. Я не могу ждать.

Глаза его сузились:

— И для тебя придет свое время.

Летняя жара спала, и наступили зимние холода, и вновь пришла весна, а Макбет продолжал разъезжать, так что мы едва его видели: то он патрулировал территории, то председательствовал на судебных разбирательствах, то ездил в Скон и Дунсинан для участия в советах короля. Я наблюдала за тем, как мой сын превращается в задиристого мальчугана, и вместе со своей свитой посещала местных обитателей. К тому же мы с таким рвением занимались шитьем, что к Рождеству в Элгине не осталось ни одного человека, у которого не было бы обновки. Я даже пристрастилась к совершенно не свойственным мне занятиям — кулинарии и выращиванию овощей.

Я по-прежнему мечтала о ребенке. Я хотела что-нибудь совершить. Поэтому в отчаянии обратилась к отцу Осгару.

— Мой муж хочет сына, — сказала я, — а я боюсь, что вновь потеряю ребенка. Но и сдаваться не хочу. — Мне никогда не была присуща неуверенность, но, когда речь зашла об утраченных детях, сердце мое словно раскололось надвое.

— Мы живем по воле небес и лепим свою жизнь из того, что нам дано, — ответил он. — Ступай к своему мужу, и пусть все решит Господь. Попроси своих женщин, чтобы они помогли тебе целебными травами.

Осгар уважительно относился к таким вещам. Биток уже сделала все от нее зависящее, оставалась Катриона, но я не могла переступить через свою гордость. Я все чаще молилась и исполняла возложенные на меня епитимьи.

Я и Макбету поведала о своих сомнениях:

— Что если Господь наказывает меня за обиды и амбиции, за то, что я во что бы то ни стало хочу видеть тебя королем?

— Будь терпелива, — ответил он как всегда. — Что мы можем дать нашим детям, не имея королевства, которое принадлежит нам и им по праву крови? Все придет со временем, включая детей.

Мэв, мечтавшая о том, чтобы я произвела на свет еще одного ребенка, и она могла понянчиться с ним, пока окончательно не состарится, сказала, что знает, в чем дело.

— Твое чрево отравляет старая беда — дерзость и своенравие. Ты одновременно хочешь быть воительницей и матерью. А женщина должна заниматься семьей и домом. Сражаться и вести политику — это удел мужчины.

Королева доллсна справляться и с тем, и с другим — чуть не сорвалось у меня с языка, но я промолчала. Мэв все равно бы меня не поняла.

— Этим должны заниматься слуги, — заметил Макбет, входя в зал, где я разливала свежий эль по флягам, сделанным из бычьих пузырей. В руках у него был пергамент со сломанной красной печатью. — Гонец от короля. Нам надо поговорить.

Я отставила кувшин:

— Надеюсь, это не сообщение о начале войны.

Макбет развернул пергамент и быстро пробежал текст глазами:

— Дункан предлагает тебе компенсацию за убийство твоих близких.