Неотвратимость - Георгий Айдинов

Усталость начала вяло постукивать молоточками в виски, заставляла по нескольку раз вдумываться в смысл прочитанного.

На сегодня хватит. Секретные документы в сейф. А свои наброски и другие нужные бумаги в портфель. Пройдусь немного по воздуху. Дома поем, отдохну, а там, может, еще посижу. Хоть рядом с Лидой побуду. Да и меньше риска, что оторвут.

Павел шел по узким, кидающимся в разные стороны, извилистым московским переулкам. Машинально отшвыривал носком ботинка черные глыбки слежавшегося снега, потревоженного дворницкими скребками и не успевшего еще растаять под лучами только начавшего теплеть, неяркого мартовского солнца.

Тяжеленько дается справка. Пожалуй, действовать куда легче, чем осмысливать действия. Конечная цель действий всего того, за что борется розыск, милиция, все стражи закона, — как раз в том, что сказано в этой с таким скрипом пишущейся справке. Она должна помочь исправить то, что еще не получается, доделать недоделанное, шагнуть дальше по пути, который уже определился. Вот какая сила заключена в этом документе. Но заключена ли? Насколько убедительной, весомой и крепко сбитой, неразмазанной стала справка? Не оплошал ли он с ней? Нет, домой рано. Надо позвонить Степану Порфирьевичу и, если он еще не собрался спать, — на часок к нему. Старик сам не дает о себе знать. Понимает, раз не докладываю, значит еще не могу. А тревожится несомненно. Да и мне куда спокойнее будет, если услышу соловьевское «добро».

И Павел круто свернул через дорогу к телефону-автомату.

Рассказ восьмой

КАМЕНЩИК

Никак не верилось, чтобы в наши дни в Москве — и случилось такое. Как будто сделалась явью одна из уголовных историй, которыми так богата была пора нэпа. Это в те времена, в начале 20-х годов, орудовали шайки с устрашающими названиями: «Банда лесного дьявола», «Черные вороны» или даже «Руки на стенку». Охотясь за богатой добычей, участники шаек устраивали подкопы, разбирали стены, проламывали потолки и спускались по веревочной лестнице в ювелирные магазины, и склады мануфактуры, принадлежащие богатым нэпманам.

Давно, казалось, канули у нас в Лету подобные авантюры, оставившие след, может быть, только в детективной литературе. Со страниц какой же книги вдруг сошел этот «герой», от преступлений которого так и веяло уголовной стихией далекого прошлого?

Но восстановим факты по порядку, так, как они были обрисованы старшему лейтенанту Калитину. И начнем именно с того момента, как ему было приказано заниматься этим странным делом.

Итак, большой магазин «Меха и головные уборы», что находится на Садовом кольце. Директор магазина Федор Матвеевич Горлов, как всегда, пришел первым. Пятый год он тут, и неизменно рабочий день начинался у него с процедуры открытия сложных замков дверей, проверки сигнализации и целости пломб. «Мягкое золото» стоит недешево, и были приняты все необходимые меры, чтобы ни через одну дверь или окно никто не мог проникнуть ни в торговые залы, ни в подвальные помещения, где был товарный склад.

Все было в порядке.

Одна за другой в магазин вбегали продавщицы, проходили в служебное помещение, обменивались новостями.

— Быстрее, быстрее, девчата, — поторапливал их Федор Матвеевич. — Пройдитесь тряпочкой по зеркалам, протрите прилавки. Через десять минут открываем. Роза, — обратился он к молоденькой продавщице, старательно взбивавшей волосы у большого, в рост, зеркала, — пора браться за дело, успеешь…

Директор не закончил фразы, ошеломленно уставившись в зеркало — в нем отражалась стенка с резко выделявшимся посредине темным квадратом обнаженного кирпича: секция отделанной под дуб панели, которой были облицованы торговые залы, лежала на полу. Роза, проследив взгляд директора, замерла с поднятой над головой расческой.

Федор Матвеевич, быстро повернувшись, опрометью кинулся к стене: над самым полом зияла большая дыра.

— Ничего не трогайте! — почти крикнул Федор Матвеевич. — Все оставайтесь на местах! Роза, запирай магазин. На дверь табличку: «Закрыто на учет». Ко мне не заходить! — И бросился к телефону. Срывающимися пальцами набрал «02». Окончив разговор, тяжело опустился в кресло.

Федору Матвеевичу показалось, что прошло от силы восемь-десять минут после того, как он накапал дрожащей рукой в стакан с водой и выпил капли Зеленина. А перед ним стояли уже двое молодых людей в коротких пальто и шляпах.

— Товарищ Горлов?

— Да, да.

— Из МУРа мы. Старший лейтенант Калитин. Старший лейтенант Кулешов. Что у вас тут приключилось?

Что приключилось, установить было довольно просто. В соседнем подъезде, под лестницей, у стены, что примыкала к магазину, стоял ларь метра полтора шириной и около двух метров длиной с большой крышкой: в зимнее время дворники брали из него песок — посыпать мостовые и тротуары. Преступник забрался в ларь, отгреб от стены песок и, лежа в полусогнутом состоянии на ледяном бетонном полу, надо думать, в течение многих часов долбил многослойную кирпичную стену. Он пробил идеально ровную дыру диаметром сантиметров в сорок пять. Тут же валялись и инструменты: молоток-кувалда с короткой ручкой и длинный шлямбур, обтянутый резиновым шлангом, рядом — брезентовые рукавицы, телогрейка, пустые банки из-под консервов, опорожненная бутылка из-под сухого вина.

Учет товарных ценностей был поставлен в магазине должным образом. Не прошло и получаса, как директор подписал официальную справку: украдено двенадцать каракулевых пальто на сумму девять тысяч четыреста рублей.

Все повторилось почти в точности, как и в тех двух ограблениях, которыми уже приходилось заниматься Павлу Калитину и его группе.

С год назад в меховой отдел универмага, который занимал сверху донизу все этажи большущего дома около Савеловского вокзала, через пролом в потолке проник вор и похитил десять каракулевых шуб стоимостью от тысячи до тысячи восьмисот рублей. Он был мастером своего дела, этот вор. Ни в находчивости, ни в умении, ни в смелости ему никак нельзя было отказать. На чердаке подходы к помещению универмага сторожили целых четыре стены из особо прочного огнеупорного кирпича, сделанные на случай пожара. И сначала все четыре стены этого защитного брандмауэра, а потом и потолок над универмагом были словно прошиты ровнейшими круглыми отверстиями.

Спустя примерно восемь месяцев такая же аккуратная круглая дыра появилась в стене комиссионного магазина неподалеку от того же универмага. Причем отверстие пролома угодило на самый верхний стеллаж мехового отдела. Взбрело бы в голову вору, и он, незамеченный, вполне бы мог днем вылезти и смотреть, как хлопотали возле покупателей продавцы. Но вор действовал только ночью. И надо было удивляться, как безошибочно находил он в темноте самые дорогие изделия — не иначе заранее все высматривал. Норка, скунс, каракуль — двенадцати самых дорогих манто недосчитались работники комиссионного магазина.

И вот теперь третий случай. С редким постоянством вор не только как машиной проходил сквозь стены, оставляя безукоризненный по прямизне и точности «туннель». Но и одни и те же инструменты, которыми работал, и «спецодежду» бросал на месте. Даже консервы ел одинаковые — рыбные и фасоль в томате. И вином запивал одной марки — «Цинандали».

Всем своим поведением вор ли, шайка воров как бы говорили работникам розыска:

— Да, это мы. Одни и те же.

Отпечатков пальцев не оставлено нигде. Искать в старых делах аналогичные случаи? Пробовали. Не нашли. Идти от профессиональной квалификации, потому что такая высокоточная работа по камню с руки лишь настоящему мастеру своего дела? А куда податься? Проверять в исправительно-трудовых колониях — мол, не отбывал ли наказание каменщик высокого класса? А в какой колонии? В каком, хоть примерно, году? Сизифов труд, да и даст ли он результат? Что касается инструментов, оставляемых вором, то их свободно можно купить в любом скобяном ли, хозяйственном магазине или у рабочих на стройке. Умелому человеку и самому можно сделать тот же шлямбур из тонкой водопроводной трубы. Нет, и от инструментов идти, очевидно, бессмысленно. Иначе такой многоопытный, судя по всему, преступник их никогда бы не предоставлял раз за разом в распоряжение розыска.

Прошли сутки, вторые, третьи с момента ограбления мехового магазина на Садовом кольце. Уже взяты под наблюдение милиции, дружинников комиссионные магазины, рынки. И не только в Москве и Московской области — по всей стране. Меховые шубы украдены не затем, чтобы их засыпать нафталином и положить в сундуки. Рано или поздно здесь ли, там, но они должны появиться. А если нет? А если манто станут продавать с рук, через знакомых? На них нет бирок «украдено». Продаем, мол, по случаю, деньги понадобились, и вся недолга. Таких «если» возникло еще порядочно. И все их надо предусмотреть, обдумать, что и как и в каких случаях лучше предпринять. И еще хотелось, пусть, понятно, и сугубо примерно, но представить себе, каков он, этот совсем не без лихости орудующий вор.