Вектор атаки - Евгений Филенко

Старший инспектор вдруг усмехнулся. Затем сел, непринужденно откинулся в кресле и посмотрел на мичмана, как на докучливого шута.

– Основания? – спросил он.

– Что вы имеете в виду? – опешил Нунгатау.

– Буквально следующее, мичман. Я хотел бы знать, на каком основании я вдруг должен ограничить свободу передвижения столь высокородной особы.

– Гм… однажды вы уже пытались это сделать.

– И в любой инстанции с готовностью признаю свою ошибку. Впредь намерен подобного превышения своих полномочий всячески избегать. Либо же… – Имсантуарн перегнулся через стол и приблизил сделавшуюся вдруг лукавой физиономию к мичману. – Либо же вы назовете мне обвинения, выдвинутые против юного Тиллантарна. Учитывая его родовое древо, таковые обвинения должны быть более чем серьезными.

– Похоже, в вас наконец проснулся законник, – с сарказмом промолвил Нунгатау.

– Он всегда во мне был, – ответил старший инспектор. – Законы, уставы, кодексы – это единственное, что спасает Эхайнор от саморазрушения. Не будь законов, не следуй мы их духу и букве, ни один эхайн не дожил бы и до Великого Самопознания.

– Да вы еще и буквоед, старший инспектор.

– А вы, мичман… впрочем, как и все кхэри… вы никогда не относились к установленному порядку с должным уважением. Поэтому вы до сих пор остаетесь дикарями, играющими в цивилизацию, и мичманские нашивки – предел вашей карьеры.

– Не пытайтесь меня раскачать. Вам это не понравится.

– Я просто хочу напомнить вам, что вы, даже принимая во внимание церрег, которым вы тычете во все стороны, действуете цинично и беззаконно. Чем отнимать мое время, не лучше ли вам озаботиться эдиктом на задержание Тиллантарна, причем в письменном виде, в надлежащем оформлении и со всеми необходимыми подписями? Гранд-адмиралы приходят и уходят, а Высокий родовой свод остается…

Так удачно складывался разговор. Так приятно было сознавать собственную неуязвимость и превосходство! И вдруг все переменилось. То есть вернулось в обычную колею. Мичман-сарконтир снова стал пыльным унтером, чье место в степи, а не в приличном месте, а старший инспектор – старшим инспектором, как ему и полагается по должности, высокомерным и властным ублюдком. «Где я перегнул? – лихорадочно соображал мичман. – Где хватанул лишку?! Вот ведь как бывает, когда на ровном грунте возомнишь о себе невесть что, и вдруг – стоймя, с макушечкой! – в яму с дерьмом…»

– Опасаетесь мести старших Тиллантарнов? – прошипел он. – Напрасно. Они далеко, пока еще соберутся в дорогу, а гранд-адмирал близко.

– Разве он изменил своим суверериям и отважился-таки покинуть стены замка Плонгорн? – с неприкрытой уже издевкой осведомился старший инспектор.

Это было открытое оскорбление. О тяготевшем над гранд-адмиралом Вьюргахиххом зловещем пророчестве ходили слухи, все дивились тому значению, которое столь высокопоставленный офицер и безусловно образованный эхайн придавал словам какой-то гадалки, кто-то относился к этому с пониманием, кто-то с юмором, а кто и с насмешкой… вот как сейчас. И хотя оскорбление не задевало чести самого мичмана, тем не менее, в силу установившихся между ним и гранд-адмиралом особых отношений, требовало достойной отповеди. Подходящих ситуации слов у мичмана не сыскалось, и он потянулся за скерном.

За дверью послышался шум, раздались недовольные голоса, а затем в помещение ввалилась разношерстная толпа. Впереди, раскинув руки, пятился рядовой Юлфедкерк и орал: «Не велено! Сдайте назад, пиявки болотные!» Прямо на него, покрикивая: «Сейчас я тебе сдам, скорпион недотоптанный!» – перли громадные и весьма недовольные возникшим препятствием оперативники службы безопасности, числом трое, в густо-синих куртках с закатанными рукавами и с парализаторами наперевес. Хоть и не боевое оружие вроде скерна, а тоже приятного мало… Позади всех маячили головы сержанта Аунгу и ефрейтора Бангатахха, причем сержант зазывно махал руками в том смысле, что: «Янрирр мичман, благоволите на выход, они ждать не станут!..» – а ефрейтор даже подпрыгивал, надеясь быть замеченным из-за широких спин оперативников.

– Извинения просим, янрирр старший инспектор, – угрюмо сказал один из густо-синих, – но что здесь делают эти скорпионы?

– Если мы их сейчас положим мордами к полу, а потом укатаем в холодную до выяснения, – прогрохотал другой, – это будет уместно?

– Более чем уместно, дети мои, – ответствовал Имсантуарн, украсив голос самыми благостными интонациями. – Но мичман и его люди нас покидают, не станем их задерживать.

– А я бы задержал, – буркнул оперативник. – То есть не просто задержал бы, а скерны поотнимал бы и употребил к стыду и унижению янрирров скорпионов, даром что прицелы не отстегнуты…

– Желаю здравствовать, старший инспектор, – сказал Нунгатау ласково. – Очень надеюсь на скорую встречу при более располагающих к душевной беседе обстоятельствах.

– Ваш покорный слуга, – не запозднился тот. – Эдикт не забудьте. А то, не ровен час, юный Тиллантарн решит воспользоваться услугами космопорта «Анаптинувика-Эллеск», так ему препятствий к перемещениям никто чинить не станет.

Нунгатау промолчал, нырнул под руку Юлфедкерка и буром попер на живую стену. Уткнувшись носом в грубую синюю ткань, поднял глаза и спросил с угрозой: «Ну?» На что последовал ответ в самом свирепом и вызывающем тоне: «В рыло ткну!» – «Пропустить!» – распорядился из глубины офиса старший инспектор, и оперативник, всем своим видом демонстрируя надежду на продолжение разборки, отступил на полшага. «За мной», – бросил мичман и устремился на двор.

Пройдя несколько шагов, он вдруг развернулся и пихнул рядового Юлфедкерка в грудь обоими кулаками.

– Я что тебе велел делать, рыбий пузырь, грунтоед, мисхазер, мать твоя гусеница?

– Никого не пускать, – ответил тот, потупясь. – Вы, кажется, не заметили, янрирр мичман: их было трое, и еще трое ошивались в коридоре…

– За каким демоном мне нужны такие помощники? – спросил мичман в пространство. – Уж лучше бы я отправился сюда один. По крайней мере, рассчитывал бы только на себя.

– Виноват, янрирр мичман.

– Зачем солдату боевое оружие, если он стесняется пустить его в ход? Что там было у этих дерьмодавов – цкунги? Чесалки для яиц. Я этими цацками лечусь от судорог в икрах. А у тебя что было, солдат? Скерн! То есть отменная горелка для разведения огня под адскими сотейниками…

– Больше не повторится, янрирр мичман, – равнодушно бубнил рядовой без тени раскаяния на бледной роже.

– Разрешите обратиться, – встрял сержант Аунгу, которого, в общем, никто ни о чем не спрашивал.

– Молчать, Аунгу!

– Наша задача, янрирр мичман, состоит в том, – упрямо сказал сержант, – чтобы найти и доставить по назначению некую персону мужского, как представляется, пола, а не вступать в огневой контакт со всеми подвернувшимися под горячую руку псекацагами. Да хранят нас Стихии, но это игра с неясным исходом. Не скрою, мы в состоянии раскочегарить адские печки, но и патрульные не из грунта выкопаны и не из дерьма слеплены. Отсюда вывод: может сложиться и так и эдак, а вернее всего, перепадет всем и от щедрой души. То есть команда окажется выведена из строя частично или полностью, после чего воспоследуют разбирательства и прочие непредусмотренные нашими планами траты времени, потеря темпа и ущемление в маневре. Что, не так разве? Еще добавлю, что обращать эхайнское боевое оружие против эхайнов недостойно и недопустимо. Вам не следует требовать от Юлфы исполнения преступных приказов.

– Это я буду здесь решать, что преступно, а что нет, сержант! – рявкнул Нунгатау. – И если сочту необходимым, с легкостью шлепну и вас. Соответствующий опыт у меня имеется…

– Не сомневаюсь, янрирр мичман. Вы настоящий кхэри…

– От кхэри слышу!

Сержант Бангатахх, все это время торчавший в сторонке не у дел, вдруг расхохотался. На него посмотрели как на идиота. Первым не выдержал и зафыркал рядовой, затем прыснул сержант. «Чего это я раздухарился», – подумал мичман, изо всех сил сохраняя свирепое выражение лица.

– Есть что доложить? – спросил он. – Или вы, покуда я за всех отдувался, дурью маялись и курили самую гнусную траву, какую только надыбали на этой планетке?

– Для вас, янрирр мичман, у меня всегда найдется пара словечек, – осклабился сержант Аунгу. – Начну с патрульных, не возражаете?

Последняя партия

– У меня сегодня прекрасное настроение, – сказал капитан Ктелларн. – Не пойму, по какой причине. Но хочется распространять вокруг себя свет и всем делать добро.

– Вот как? – усмехнулся Оберт. – Хотите я подскажу вам, как сублимироваться?

– Дайте угадать. Сейчас вы предложите мне доставить вас домой.

– С вами становится неинтересно. Не то вы научились читать мысли, не то я делаюсь недопустимо предсказуем.

– Забыли третий вариант: вам не хватает полета фантазии. С годами она иссякла, а может быть, всегда была довольно скудна. Все ваши помыслы сводятся к одной идее фикс. Согласитесь, это серьезно облегчает мою задачу.