Вектор атаки - Евгений Филенко

– Например, к тому, что к аннексии наших территорий они готовятся не в пример более серьезно, нежели вы – к их незваным визитам. Так вот, касаясь их умственных достоинств: настоящий шпион этелекхов будет выглядеть, вести себя и говорить в точности как эхайн. Как мы с вами, а то и почище. Он просквозит мимо вас, и вы даже глаз в его сторону не скосите. Он будет шексязиться у вас в офисе, вертя на пальце тартег… или церрег… (Мичман сознавал, что его заносит, но остановиться уже не мог.) А вы будете сидеть напротив него вот так, как сейчас сидите передо мной, и лепетать какую-нибудь подобострастную чушь. Странно, что я, полевой унтер, должен объяснять эту простую истину вам – эксперту, профессионалу…

– По всему видно было, что это не шпион, – пробормотал старший инспектор, покорно проглотив все пущенные в его адрес оскорбления.

– Конечно, не шпион! – подтвердил мичман со злорадством. – Самый последний мисхазер, подорвавши штакет с зузырягом, будет выглядеть дезориентированным и неверно подбирать слова, а уж нарядится так, что охренеешь… Зачем было в него стрелять? Он оказывал сопротивление?

– Это была ошибка. Молодой человек желал продемонстрировать нам имеющееся у него холодное оружие… довольно безобидное, как выяснилось впоследствии, скорее декоративного свойства, нежели пригодное для употребления в боевых целях… а может быть, собирался предъявить нам тартег. Мы не касались этой темы в ходе последующего допроса…

– Коли парень явно не в себе, так чем глушить его на месте, не лучше ли было вызвать доктора?

– Мы и вызвали. Позже.

– Ну еще бы… О чем вы с ним говорили, когда он пришел в себя?

– О целях визита. О том, откуда он прибыл и куда намерен следовать дальше. Не скрою, я пытался уличить его в несообразностях…

– …и разоблачить как важного шпиона этелекхов, – покивал мичман. – Кем же ему еще быть! Не душевнобольным же, в конце концов. Или, что не в пример обиднее, оббацаным гнячкой и прочими веселыми растениями! За безобидного психа по служебной лестнице не продвинут и внеочередного звания не дадут… Так что там у него было не так с тартегом?

– С тартегом у юноши все было в полном порядке. Очень древний и прекрасно изготовленный тартег, и он безусловно принадлежал своему владельцу, а не был им похищен либо позаимствован на время. Вы, верно, знаете, как это проверяется…

– Знаю, – сказал Нунгатау. – Итак, вы в замешательстве понимаете, что только что шмортанули обладателя тартега, и не простого тартега, а очень древнего и влиятельного. И чувствуете, как на вашей заднице сходятся прицелы самого серьезного оружия, какое только способны себе вообразить. Какую глупость вы предприняли в качестве следующего своего шага?

– Я уже устал выслушивать оскорбления, – поморщился старший инспектор. – Что, если я прямо сейчас шлепну вас из личного скерна?

– У вас будут неприятности. Большие неприятности от самых влиятельных персон, уж будьте покойны.

– Разве могут мои неприятности сравниться с вашими? Допустим, меня разжалуют и сошлют на какой-нибудь Троктарк. А вас упакуют в черный пластиковый мешок и вскорости пустят на переработку…

– Наберитесь терпения, – пожал плечами Нунгатау. – Я не девочка, любезностям не обучен, делаю свою работу грубовато. То есть не так изящно, как вы привыкли. Ну так вас и не часто допрашивают, старший инспектор. Зато теперь на своей холке поймете, каково было тому парню с тартегом, когда вы принялись задавать ему неприятные вопросы… грубо и неизящно.

Старший инспектор побагровел.

– Возможно, вы правы, – сказал он. – Но я старался быть деликатным, насколько возможно в сложившейся ситуации. Наша беседа…

– Допрос, – безжалостно поправил мичман.

– Ну хорошо, допрос… он затянулся сверх всяких приличий. Парень все время терял сознание.

– Куда ему сошлось залпом из парализатора?

– Вроде бы штатно, в правое плечо – чтобы вывести из строя боевую правую руку. Доктор сказал, что парализующий эффект прошел без последствий. Причиной обмороков было что-то иное. Какая-то реакция психосоматического типа, если я ничего не путаю. Юноша отключался без видимых причин трижды за небольшое время.

– Я могу поговорить с доктором?

– Можете. Когда он вернется из Майртэнтэ. Это поселение ссыльных каторжан, и оно…

– Я знаю, что такое Майртэнтэ, – сказал мичман. – И знаю, что оно у демона-антинома в заднице. И что с вашим доктором нельзя будет связаться, пока он не закончит там все свои дела. Проклятие, здесь что – один доктор на весь континент?

– Выездной осмотр контингента, – равнодушно пояснил старший инспектор. – Туда отправилась сборная бригада медиков, из числа опытных специалистов, имеющих опыт общения с каторжанами. Если все пройдет благополучно, доктор вернется в конце декады. А если не слишком… то можете рассчитывать на осмотр его останков.

– Вы чрезвычайно меня ободрили, – буркнул Нунгатау. – Что дальше?

– Пока юноша валялся в очередной отключке в лазарете, куда его доставили после инцидента, я вынужден был информировать о случившемся капитан-командора Хэйхилгенташорха. Ему… как и вам… не понравилось, что по обладателю тартега стреляли из парализатора. Когда я продемонстрировал ему снимок тартега, недовольство капитан-командора сделалось несовместимым с нормами официального общения. («Старина капком начал орать, колотить кулаками по столу и валить тебя, псекацага, злыми солдатскими хренами», – злорадно подумал мичман.) На этом мы расстались. («Он тебя вышвырнул из кабинета и отправил стоять навытяжку в изголовье оскорбленного действием аристократа, пока тот не соизволит вернуться в сознание. А уж потом, успокоившись, сверился с Высоким родовым сводом, чтобы узнать, кому и куда адресовать униженные извинения за инцидент. И по каким-нибудь ссылкам понял, с кем имеет дело. Или обратился к какой-нибудь секретной базе данных. Или вызвал начальника гарнизонной секретной части капитана Аумиссирмарха – кстати, что с ним? последовал за капкомом в забвенную глушь? отделался каким-нибудь страшным обетом молчания? – и тот ему объяснил, как поступить, в каких терминах составить донесение и какого цвета конверт для транспортировки оного употребить. Одного только наш добрый секретчик не объяснил: какая участь ожидает капкома в тот момент, когда содержимое донесения станет известно гранд-адмиралу…») Вернувшись, я застал юношу в добром здравии и счел за благо продолжить беседу.

– Допрос, – машинально ввернул мичман.

– Это нельзя уже было назвать допросом, – возразил старший инспектор. – Мое видение ситуации изменилось. Стало очевидно, что это не агент этелекхов, а молодой человек, попавший в сложные жизненные обстоятельства. Мы мирно побеседовали и в процессе общения пришли к обоюдному согласию, что причин для его дальнейшего пребывания в лазарете, а наипаче под моим наблюдением, не существует.

– И вы его отпустили, – промолвил мичман.

– Да, – подтвердил Имсантуарн. – Я его отпустил. Если быть точным, я простился и оставил его на попечение медицинского персонала. Как мне доложили позднее, янрирр Тиллантарн недолго задержался в лазарете после моего ухода.

– В чем выразилось упомянутое вами «обоюдное согласие»?

– Я не помню в подробностях. Возможно, он выразил желание покинуть лазарет. И я не нашелся, что возразить.

– Разве капитан-командор не потребовал от вас держать молодого человека под строжайшим присмотром?

– Потребовал, – сказал старший инспектор. – Но в ходе беседы я счел разумным нарушить это требование. В конце концов, я не обязан подчиняться гарнизонному начальству.

«Любопытно, как тебе это сошло с рук», – подумал Нунгатау.

– Я удовлетворил ваше любопытство, мичман? – спросил старший инспектор.

– Слегка, – сказал тот. – На шлаперик.

«Ничего от тебя больше не добиться, олух несчастный. Изволите видеть – обоюдное согласие!»

– Тогда и я хотел бы задать вопрос, – промолвил старший инспектор. – Кто был этот юноша? Из-за чего, собственно, такая суета?

«Так я тебе и сказал!»

– Молодой аристократ с нездоровой тягой к приключениям. Его потеряли родные и близкие.

– Если вам представится такая возможность, – сказал старший инспектор, выпрямившись во весь рост и преисполнившись значительности, – прошу уведомить старейшин рода, что не имел в виду нанести оскорбление их достойному отпрыску, а всего лишь исполнял служебный долг в меру своего умения и понимания оного.

– Уж доведу, будьте покойны, – обещал Нунгатау. – Уж так доведу, что… Но не расслабляйтесь: ничего еще не закончилось. И было бы очень неплохо с вашей стороны, если этот высокородный юнец вдруг обнаружится в пределах досягаемости, уважительно и в то же время непреклонно поумерить его прыть. Не забыв при этом известить меня.