Навсегда в твоем сердце - Эллисон Чейз

Бен и Эррол трудились над тем, чтобы облегчить людям жизнь. Свет, тепло, механизация. Оба ученых мечтали о мире, в котором значительную часть работы в домах и на производстве будет выполнять электрический ток. Исследования Колина касались усовершенствований в сельском хозяйстве. Они могли избежать голода, сделав продовольствие доступнее. Используя достижения химической науки, Колин хотел усовершенствовать подкормки и удобрения, чтобы повысить урожайность и расширить поголовье скота.

А открытие Саймона, казалось бы, замечательное на первый взгляд, всего лишь ничего не значащий спектакль, глупая попытка поиграть в Господа Бога, изменяя то, что изменять не надо.

Маркиз оцепенел. Раньше подобная мысль не могла прийти ему в голову, а это значит, что Айви повлияла на него слишком сильно. Черт побери, ее мнение не должно значить для него так много!

Но по причинам, которые он сам себе не мог объяснить, ее мнение значило для него очень много, и он бросился вниз по лестнице, рискуя сломать себе шею, надеясь, что она еще в своей комнате. Замедлил шаги он только у двери ее спальни, которая была распахнута настежь. Заглянув внутрь, Саймон увидел, что дверцы шкафа покачиваются на петлях, одежда Айви свалена на кровати, в центре комнаты стоит сундук. Ее самой не было видно.

Сердце маркиза отчаянно заколотилось, на этот раз не из-за воздействия электрического тока, а по причине быстро нарастающей паники.

— Айви! — тихо позвал он и, не получив ответа, крикнул во весь голос: — Нед!

Из-за дверцы шкафа выглянула тонкая фигурка. Айви выглядела потерянной. Казалось, она вот-вот разрыдается. У Саймона заныло сердце.

— Пожалуйста, не уезжай! — Он бросил взгляд на сундук, потом на выдвинутые ящики шкафа и с надеждой улыбнулся. Сундук пока был пуст, а ящики, наоборот, полны. Значит, он успел вовремя и сможет уговорить ее остаться. — Если ты возражаешь против повторения моего сегодняшнего опыта, я больше не стану этим заниматься. Займемся более нужными делами, такими как создание электропривода для машин. Мне нужна твоя помощь, Нед… Айви… Я буду называть тебя, как захочешь. — У него перехватило вдыхание. — Только останься со мной…

Айви открыла рот: ее губы задрожали, скривились, но она ничего не сказала. Эмоции окрасили ее щеки ярким румянцем. Она отвернулась и покачала головой.

Маркиз не понял, что означает этот жест, и повторил одно лишь слово, как молитву:

— Пожалуйста.

— Я шла сюда с единственным намерением, — не глядя на маркиза, сказала она, — немедленно упаковать вещи и покинуть Харроувуд, потому что я не могу участвовать в столь безрассудных опытах. Твои слова — чистое безумие, и только безумец может в них поверить. — Ее руки сжались в кулаки. — Но только проблема в том, что… спускаясь по твоей бесконечной лестнице, я усомнилась в собственной решимости, а открыв эти ящики и вывалив часть одежды на кровать, я пришла к заключению, которое шокировало меня и заставило усомниться в собственном здравом уме.

— К какому заключению, Айви?

Она нервно шмыгнула носом.

— Я тебе верю.

Эти негромкие слова согрели его душу и заставили сердце петь.

Очень быстро, как будто он снова электропортировался, Саймон вбежал в комнату, захлопнул за собой дверь и обнял любимую. Его руки крепко держали ее, а губы, влажные от ее слез, шептали:

— Прости меня, я не хотел тебя пугать.

— Прости, я не должна была бросать тебя, — проговорила Айви.

— Нет! — Он зарылся лицом в ее кудрявые волосы и обнял покрепче. Он бы прижал ее к себе еще сильнее, если бы не боялся навредить. — Я с самого начала не был с тобой откровенным, скрывал правду до последнего момента и едва не убил себя…

Их губы встретились, и оба замолчали.

Прошло довольно много времени, прежде чем они отпрянули друг от друга, чтобы отдышаться.

— Зато теперь ты точно знаешь, как действует электрическое поле на человеческий организм, — сказала Айви.

Кивнув, маркиз признал ее правоту.

— Все начиналось совсем не так. Сначала я только хотел выяснить, может ли электрический ток регенерировать больной орган или помочь функционированию конечностей, но потом, по воле случая, мои приоритеты сместились.

Айви обхватила руками щеки маркиза, не давая ему отвернуться. Ее глаза были жесткими и требовательными.

— А теперь? — спросила она.

Да, кстати, а что теперь? Его тело вибрировало, словно все еще находилось под воздействием электричества. В те минуты, когда он вступил в поток, его физическое «я» перестало существовать. Он стал летящей энергией, легкой, свободной, бестелесной. Это было изумительно… и страшно. В какой-то момент он усомнился, что сможет вырваться из потока и вернуться в мир.

Лицо Айви было первым, что он увидел, снова став собой, ее прикосновение было первым, что он почувствовал, обретя физическую сущность. Непостижимые нематериальные концепции и теории — те самые, которые однажды не дали его миру развалиться на части, — теперь уступили место грубой материальности — физическому желанию, вкусу ее кожи, который он чувствовал языком.

Был ли он весь таким же, как раньше? Реальным? Нет… или пока нет? Он все еще ощущал пустоту и дрожь. Ему нужна была она, чтобы завершить процесс обратной трансформации его физического «я». Он должен был ощутить реакцию ее тела на его ласки, дать выход желанию, заполнившему его тело.

— Теперь осталось только это, — сказал он, и ее губы оказались в плену его губ.

Айви одновременно уступала и требовала — он знал, что так и будет. Испепеляющее желание делало их объятия грубыми и стремительными. Они познавали друг друга на ощупь, тискали, хватали за одежду, вцеплялись в волосы. Слышалось неразборчивое бормотание, стоны, проклятия, звуки рвущейся ткани и рассыпающихся по полу пуговиц. Снова и снова они набрасывались друг на друга со всей решительностью и возмутительным отсутствием всякой деликатности. Он втянул ее язык в свой рот и принялся сосать его.

Она до крови укусила его за нижнюю губу.

— Я боялась, что ты умер, черт бы тебя побрал, — всхлипнула Айви. Ее голос дрожал от слез и… ярости. — Когда я вбежала в лабораторию, ты лежал на полу, как мертвый.

Саймон обхватил ее за поясницу и резко прижал к себе, так что она выгнулась ему навстречу. Ее грудь топорщилась под рубашкой, стремясь разорвать шелковые оковы и вырваться на свободу. Другой рукой он отбросил в сторону ее галстук и рванул на себя воротник, обнажив жемчужно-белую шею. Он немедленно прильнул губами к тому месту, где билась тонкая синяя жилка.

— А я боялся, что ты воплотишь в жизнь свою угрозу и уедешь. Черт, я заслужил, чтобы ты меня бросила!