Словарь запрещенного языка - Престина-Шапиро Лия Феликсовна

Постигаю азы иудейского древнего горя.

Роковые ли знаки судьбы, мудрецов отрешенные взоры?

Иль согбенных страдальцев горбы над свитками Торы?

Продираюсь сквозь пласт временной

безысходной религии —

это ты ли, костяк племенной,

жертва чьей-то интриги?

Суждены ль тебе злые пески

И столетья гонений?..

Или снова привстать на носки

во вселенской молельне?..

Изучаю бессонно язык

в меру пытливости,

изучаю еврейский язык,

как науку о справедливости.

                            Москва, 1968г.

О СЛОВАРЕ И МОЕЙ СЕМЬЕ

                            Семен Вайнер, Беер-Шева

    Держу в руках самую дорогую мне книгу — словарь Шапиро. Я его получил из рук отца и, прежде всего, хочу немного рассказать о своем отце и нашей борьбе за выезд в Израиль.

    Отец мой — Вайнер Абрам Моисеевич, провел свои юные годы в старинном украинском городке Меджибож, где кроме 4 лет учебы в гимназии получил прекрасное еврейское образование. Он пережил петлюровские погромы, тогда семья три месяца пряталась в подвалах и там же погибла его сестра Рахель.

    Вместе со своим другом Иосифом Штейнбергом он стал душой сионистского кружка, но в начале 20-х годов людей уже делили на «наших и ваших» и «кто не с нами, тот против нас».

    Кружок стал преследоваться властями и комсомольскими активистами (среди которых в то время было немало евреев). Отец с другом решил уехать в Палестину. Но после поражения Врангеля граница была закрыта и этому не удалось осуществиться.

    Затем они перебрались в Баку, надеясь все же через Персию попасть в Палестину. Но и здесь на пути стали такие препятствия, что это оказалось нереальным. И отец остался в Баку.

    Баку в тот период был значительным культурным центром, где уживались люди различных национальностей с их самобытной культурой.

    Этот город напоминал испанскую Кордову, до начала инквизиции. В синагоге отец познакомился с многими еврейскими семьями и наслышался о бывшем директоре еврейской школы и просветителе Шапиро Файтеле Львовиче (отец жил в Баку после отъезда Шапиро в Москву). Вскоре познакомился и с Соней Курковской, ставшей его женой.

    Появилась семья, дом и мы — трое сыновей. В доме было много книг в основном на древнееврейском и прекрасная еврейская энциклопедия с гравюрами и иллюстрациями, которые я часто рассматривал. С пяти лет отец начал обучать нас древнееврейскому языку, знакомил нас с историей древнего иудейского государства и его царями.

    Наш дом был притягательным местом для многих мудрых стари ков-знатоков языка.

    Наше еврейское самосознание формировалось и тем, что в семье поддерживались все еврейские традиции.

    Помню удивительно красивые застольные выступления отца, куда он включал слова и фразы на древнееврейском, переводя и объясняя их семье на русский язык.

    Его выступления поражали своей глубиной и мудростью, давая нам ощущение гордости за духовное наследие, которое сохранил наш народ. Прошли годы... Закончилась война с ее неисчислимыми жертвами.

    В 1953 г. я окончил университет и переехал в Сталинград, где у меня появилась своя семья. Устройство на новом месте, напряженная работа надолго прервала мои занятия языком. Только во время отпуска при встрече с отцом я открывал еврейскую книгу, но самостоятельно заниматься не мог из-за отсутствия словаря.

    И вот в одном из писем отец с радостью сообщил о невероятной новости, трудно было поверить — предполагается издание иврит-русского словаря. Это чудо мы восприняли как начало нового этапа, связанного с созданием государства Израиль. Отец немедленно заказал через Книготорг 4 экземпляра словаря себе и трем сыновьям.

    Получив словарь, мы — его сыновья, в каждом нашли прекрасное посвящение, в котором отец просил серьезно и настойчиво изучать язык нашего народа, так как без него у нас не будет достойного будущего.

    В 1980 годуя со всей семьей подал заявление на выезд в Израиль и тут же через месяц получил отказ.

    Каждые полгода мы вновь подавали заявления. Это было изнурительное и унизительное время. Но мы жили надеждой и имели сильную международную поддержку. Я начал активную переписку. Письма приходили из Америки, Канады, Англии, но большинство из Израиля. На письма из Израиля я отвечал на иврите, здесь мне советчиком был словарь Шапиро. В борьбе за наш выезд большую помощь оказал покойный Ицхак Рагер. К сожалению, отец и мама не дождались разрешения, до конца своих дней они мечтали о жизни в Израиле. Мы были горды тем, что получили израильское гражданство, живя еще в Волгограде. Сейчас, слава Богу, все три брата с семьями живут в Израиле. Ивритом овладели вполне прилично. Но все же и сейчас словарь Шапиро наш лучший помощник и друг, и мы в нем всегда находим ответы на все наши вопросы.

СЛУХАМ МОЖНО ВЕРИТЬ

Лия Басок

Москва. Примерно конец 50-х годов. Среди евреев Москвы пронесся слух: в книжном магазине на Кузнецком можно подписаться на иврит-русский словарь! Надо оставить открытку и потом тебе сообщат, когда выйдет словарь.

Неужели? Просто невероятно! При железном-то занавесе!

После «дела врачей», уничтожения всей еврейской культуры, закрытия театра Михоэлса?! Кто отважился написать? Каким образом выпускают?

Я не поверила. Пошла. Действительно, вроде бы – да.

Сформированная страхом советского бытия вообще и еще работой в «закрытом ящике» я, в частности‚ струсила. Но все же ходила в маленький магазин «Книга» и наблюдала за поведением людей. Вроде все нормально: покупают открытку за 5 копеек, аккуратно записывают свои адреса, спокойно сдают их продавцу (в узком ящике на столе их уже полно).

Тогда решилась и я. Рассказала всем знакомым евреям и почти все последовали моему примеру.

Прошло несколько месяцев, год... Ничего. Ходим в магазин. Когда? Неизвестно. Примерно? Не знаем.

И, наконец, через 3 или 4 года приходит открытка. Есть! Купила! Первый словарь иврита! Наш язык в нашем доме! Было чувство гордости, преодоления страха, приобретения чего-то очень ценного.

Показывала всем гостям, часто снимала с полки, листала, но в те годы, увы, не учила. Учить начала значительно позже, через десятилетия, о чем очень сожалею. Но время не вернуть.

В московской синагоге услышала от раввина (русскоязычного израильтянина), что словарь Шапиро – лучший словарь иврита.

Уже в Израиле по радио услышала, на прекрасных уроках Цили Клепфиш, много хороших слов о словаре Шапиро.

Учителя и ученики

КАК БЫЛО

                           Борис Айнбиндер, Иерусалим

      В 1965 году нас в Москве посетил мой дядя Давид (светлая ему память), живший в Израиле с 1929 года. Встреча эта и беседы с ним послужили очередным толчком к развитию моего национального самосознания. Как-то вскоре после этого я с удивлением обнаружил в книжном магазине Иврит-руcский словарь и сразу купил его, не представляя, для чего он мне нужен сейчас, и когда он мне действительно понадобится. Но даже просто открывать шкаф, брать словарь в руки и видеть эти древние буквы было приятно. Фамилия автора мне тогда ни о чем не говорила. Все знания о нем были почерпнуты из предисловия Б. Гранде.

      Шестидневная война, естественно, была следующим толчком, в этот раз последствия были несколько более серьезными. Вместе с моим приятелем Даном (тогда еще Димой) Рогинским мы взялись самостоятельно изучать иврит по какому-то домашним образом переснятому учебнику (не помню уже, что за учебник и как он к нам попал). Хотя необходимости в словаре не было, поскольку переводы слов давались в учебнике, но после постижения алфавита я уже часто раскрывал его, где придется, получая удовольствие от прочтения слов и узнавания их значений. Много таким образом изучить было нельзя, и после двух-трех месяцев наши занятия прекратились.