Athanasy: История болезни - Мавликаев Михаил

– Этого мне бы не хотелось, – призналась Полынь.

– Тогда ешь чаще, чтобы не молчать.

– И где мне искать этих… Работающих?

– Они живут кучками. Бригадами. Ищи себе сама свою бригаду.

– А тут её нет? – Полынь принялась вертеть головой, пытаясь разглядеть в отдалённом конце тоннеля эту загадочную «бригаду».

– Нет. В том конце, – Обычное Имя ткнул когтистым пальцем себе за спину, – мои живут. Их не трогай. А то я тебе ноги сломаю. В плохом смысле сломаю, с неприятной болью.

– А там? – Полынь указала в другую сторону.

– Там… Там Норма Выработки живёт. Спроси его.

– Ага. То есть, его действительно зовут Норма?

– Ну да. А что? Норма. Обычное Имя.

Полынь потрясла головой, потом покопалась в памяти и вытащила из глубин новое, совсем позабытое слово:

– Спасибо.

– Чего?

– Ты был полезен, говорю.

– Ага. Тогда тебе ещё немного пользы. Раздобудь или вырасти себе что-нибудь для драки.

– Зачем?

– Многим рабочим нужна… Стимуляция. Чтобы вспомнить, что они любят работать.

– Мне кажется, им это неприятно.

– Нет-нет! Они сами хотят помощи. Это помогает им помнить, думать и говорить. Если их не стимулировать, то они перестают думать. Таких съедают.

– Ладно… – неуверенно сказала Полынь. – Спасибо.

– Спасибо… – Обычное Имя покачал головой, – ну и слово. Первый раз слышу.

Он отвернулся и пошагал в свой конец тоннеля, бездумно постукивая по стенам кулаком и приговаривая себе под нос:

– Спасибо… Спасибо…

Некоторое время Полынь смотрела ему вслед, после чего развернулась и пошла в другую сторону.

Мягкий тоннель шёл прямо, но разглядеть, куда он ведёт, никак не удавалось: то фонарики гнойничков на стенах вдруг разбегались и исчезали в складках плоти, погружая проход в темноту; то в проёме вдруг скапливался плотный и душный пар, оставляющий на коже толстый слой липкой влаги. Время от времени тоннель сужался в тонкую трубу, и тогда Полыни приходилось ползти и протискиваться сквозь неё, впиваясь когтями и зубами в упругий пол.

Иногда труба оказывалась слишком узкой. Сомкнувшиеся стены тоннеля выдавливали из тела сначала воздух, потом силы; после чего сознание вдруг затапливала волна лени. Становилось лень думать, лень ощущать и контролировать своё тело.

Именно в один из таких моментов Полынь услышала голос из стен.

– Мы здесь, совсем рядом. Ты не одинока. Мы никогда не устанем ждать тебя.

– Что? Кто?..

Полынь резко подняла голову, с трудом оторвав её от земли; фрагмент кожи на щеке уже успел подружиться с чужой плотью и остался лежать рваным лоскутом, медленно тонущим в сплетении волокон пола. На щеке загорелось огнём оголённое пятно – боль от него рассеивала лень и помогала двигаться дальше. Но ещё больше помогало то самое чувство, от которого на ладонях проступал холодный пот. Теперь Полынь помнила, как оно называется. Страх.

Шёпот стен не просто вползал в голову, пользуясь моментом тишины, – он звучал прямо в черепе, минуя уши. Словно кто-то другой думал головой Полыни, одолжив её на время. Как только в тело, подстёгнутое болью, возвращались силы, Полынь напряжённо думала уже свою собственную мысль: а что, если этот кто-то одолжит её голову навсегда?

Как будто напуганные этими мыслями, стены чуть раздвигались, и Полынь продвигалась дальше, упорно желая обрести единственную цель, которую она знала, – найти работающих. Найти еду.

В боках тоннеля иногда появлялись дыры – проходы и ответвления. Какие-то из них сочились кромешной тьмой; из других доносились странные звуки: хрип, скрежет, ритмичный топот, крики сотен различных голосов.

Полынь твёрдо решила идти по прямому пути, даже если для этого придётся прогрызаться сквозь стену зубами.

Спереди донёсся мерный и глухой стук. «Чок, чок, чок», – раздавалось странное чавканье, как будто кто-то медленно, но неустанно долбил в стену острым осколком кости.

Так оно и оказалось. Полынь подошла к ссутуленному и тощему существу, которое стояло у стены тоннеля и било по ней рукой снова и снова, опустив голову. Кисть руки срослась с пальцами в одно изогнутое костяное лезвие, отполированное многочисленными ударами о плоть.

«Чок!» – удар, и рука-копьё легко рассекла стену. Рана в плоти тоннеля тут же принялась затягиваться, но из разреза успели вывалиться тёмные комки. Под ногами существа уже громоздилась горка из этих комков, скрывающая его ноги по щиколотку.

– Это ты Норма Выработки? – спросила Полынь, подойдя чуть ближе. Существо оказалось ниже неё на голову.

«Чок!» – ещё один удар вместо ответа.

Нетерпение и любопытство Полыни тут же превратилось в гнев. Она схватила странную тварь за плечо:

– Эй!

– Я работаю! Работаю!..

– Так ты работник!

– Работаю… – он затрясся и вырвался из рук Полыни, стремясь вернуться к стене.

Некоторое время Полынь заворожённо следила за монотонным движением костяного орудия, пытаясь понять, почему работнику так это нравится. Но вскоре скука победила.

– Эй! Как тебя зовут?

Работник снова затрясся, но ничего не ответил.

– Я тебе палец сломаю.

– Болтун!.. Болтун я.

– Ты не выглядишь болтуном.

Только молчание в ответ.

– Что ты делаешь? – опять попыталась Полынь.

«Чок, чок, чок».

Не дождавшись ответа, она наклонилась и подобрала один из комков, выбитый из стены. Тот развалился в руках пропитанным кровью крошевом камня и чего-то блестящего. «Металл», – подсказала внезапно память.

– Ты расширяешь тоннель? – неуверенно спросила Полынь. – Но зачем?

– Работаю…

– Ты знаешь Норму Выработки? Мне нужно с ним поговорить.

На этот раз Болтун затрясся так сильно, что перестал долбить стену. Он немного постоял на месте, после чего осторожно поддел остриём руки несколько сухожилий из стены и подёргал их.

Пол под ногами сжался неожиданной судорогой. Волна морщин и возмущений укатилась дальше по тоннелю, быстро скрывшись из вида.

Некоторое время ничего не происходило. Болтун вернулся к своей работе. Полынь постояла на месте, наблюдая за работником; прошлась от одной стены к другой и обратно; попыталась поковырять стену рукой, но не добилась успеха.

Скука затопила мозг и мгновенно перевела его в то единственное стабильное состояние, к которому приходили все остальные чувства. Полынь заскрипела зубами от злости, скалывая эмаль с резцов.

Из глубин тоннеля донёсся недовольный рык. Вслед за голосом тут же появился и его обладатель – человек, похожий на Обычное Имя: высокий, массивный и покрытый целым корсетом костяных наростов. Единственное, что отличало его от Имени – это плеть, которую он крепко сжимал в руках. Длинное переплетение сухожилий скручивалось плотными витками; судя по истрёпанному кончику, применялось оно регулярно.

Неожиданный пришелец галопом подскочил к Болтуну и хлестнул того по спине плетью:

– Руби! Руби-и!

Работник дёрнулся и склонил голову ещё ниже. «Чок-чок-чок!» – его рука принялась терзать стену с удвоенной скоростью.

– Норма Выработки? – спросила Полынь.

Обладатель плети развернулся на месте и уставился на гостью. После чего занёс плеть над головой:

– Руби-и!..

Полынь завертела головой по сторонам; она протянула руку и вырвала из стены длинную и тяжёлую кость, резким движением обломав её у основания:

– Я тебе голову сейчас порублю.

– А, – мирно ответил противник, опустив плеть. – Тогда не руби.

– Как тебя зовут?

– Норма.

Услышав это слово, Болтун снова задрожал, но работать не перестал. Полынь облегчённо выдохнула и сказала:

– Меня Обычное Имя прислал. Насчёт работников. Бригаду ищу.

– Моя бригада, – Норма хлопнул Болтуна по спине, выбив из него веер брызг пота и сукровицы. Тот передёрнулся и закивал головой.

– Я поняла. Другую ищу, свободную.

– Сво-бо…

– Сво-бод-ну-ю!

– Не знаю таких.