Отдай, детка! Ты же старшая! (СИ) - Козырь Фаина

— Дариночка, ну не пугай нас, а? Это мы! Дарина! Ну, посмотри на нас, ну куда ты рвешься?

Но Горянова стала выворачиваться из чужих рук, крутясь из стороны в сторону. Савелов не выдержал и, прекратив всякую деликатность, затряс девушку, как куклу, пытаясь поймать ее расфокусированный взгляд.

— Ляяяять! Горянова, Да что у тебя случилось — то, ну не бить же тебя, в самом деле? А?

Влетела Ирка, держа в руках мобильный и ставя его на громкость:

— Якадаев на проводе!

— Станислав! — крикнул в трубку Савелов. — У меня Даринка в истерике бьется, что делать?

— В смысле? — не понял тот, но тут же добавил. — Отвлеки чем — нибудь.

— Чем? Погремушкой позвонить? Да не слышит она, рвется ходить хаотично, что — то бормочет. Я скрутил ее, держу, она даже фокус не наводит.

— Водой облей, срочно!

Завирко, со страха всхлипывая, побежала к кулеру и, налив дрожащими руками ледяную воду, вернулась к Савелову, крепко державшего Горянову в стальных объятиях

— Куда лить, Ром? Она ж ледяная…

А Савелов не раздумывал больше, быстро освободил руку, схватил стакан и вылил его целиком на помертвелую Дарину, сминая бесполезный пластик.

Прошла секунда, другая, третья. Горянова вздрогнула.

— Что со мной? — сказала она слабо, поднимая на Савелова испуганные глаза.

За ее спиной раздал дружный вздох облегчения..

— Ничего! — невесело улыбнулся Роман Владимирович, снова утыкая девушку себе в плечо. — Уже ничего, Дарёш!

А в дверях, запыхавшаяся, показалась Резенская, неся в руках коробочку феназепама. Что называется, жизнь налаживалась…

Глава 31

— Да я нормально себя чувствую! — попыталась возмутиться Горянова, решительно отказываясь от убойной дозы феназепама, которую заботливо положил в её холодную мокрую ладошку Савелов.

— Пей! — разом крикнули за ее спиной человек шесть.

— Вы сума сошли? Я засну и не проснусь!

— Проснешься!

— Одну выпью, — обиженно буркнула Горянова, — и дайте мне салфетки, а то я мокрая, как водяная выдра.

— Пей, и пойдем! — Роман Владимирович протягивал руку.

— Куда?

— В муда! — рявкнул на Даринку Савелов, чье терпение подходило к концу.

Не только Горянова этим днем пережила сильный стресс… Девушка вздохнула, выпила таблетку, запивая ее теплой водичкой, которую заботливая Завирко уже успела разбавить, в мгновение ока смотавшись к кулеру и обратно. Тренировка, однако! И поплелась вслед за Савеловым в кабинет. Почему — то немного пошатывало при ходьбе, и снова вернулась нестерпимая головная боль, Горянова притормозила шаг.

— Что? — обернулся к девушке Савелов.

— Мигрень…

— Угу! — недовольно кивнул он и распахнул дверь в свой кабинет.

— Роман Владимирович, — попросила Горянова, морща лоб, можно я у тебя на диванчике полежу?

Тот обернулся и посмотрел на нее, как на умалишенную:

— Дарин, я вообще — то и веду тебя по — ле — жать! — и, закрыв за ней дверь, сразу полез в шкаф, вытаскивая из него плед и вешалку с чистой рубашкой.

Горянова недоуменно уставилась на Савелова, не понимая, зачем ей его рубашка. Тот закатил глаза и снова вздохнул так, что Горянова вмиг почувствовала себя дурой, ну, или малолеткой.

— В зеркало на себя посмотри, мышь мокрая! — сказал он сурово.

Горянова опустила голову вниз, с удивлением рассматривая прилипшую к своей груди абсолютно мокрую шифоновую кофту, теперь просвечивавшуюся и открывавшую заинтересованному взору все: и новый бюстгальтер и то, что этот бюстгальтер приподнимал и совсем не закрывал.

— Ой! — смутилась Горянова.

— Вот тебе и ой! — хмыкнул Савелов и снова протянул ей рубашку. — Переодевайся, а я выйду, как переоденешься, зови, разговор есть!

И Роман Владимирович закрыл за собой дверь. Пока Даринка переодевалась, Савелов пошел к Завирко и, сильно понижая голос, чтобы настырные любопытные уши не очень грелись на из разговоре, предложил:

— Оль, может, к ней домой позвонить? Или этому ее, деревенской зазнобе?

— Надо! — кивнула Завирко.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты возьми телефон, дозвонись, а то мне как — то странно звонить.

Оля тут же метнулась к Даринкиному столу, извлекла горяновскую сумку и вынула телефон. Горянова никогда не блокировала его, не имела такой пагубной привычки, может потому что не хранила в нем ничего важного — ни фотографий в стиле ню, ни записанных в закладках паролей от банковских карточек. Завирко поискала номер телефона Ванечки и уже собиралась набрать его, как вдруг пиликнула, открываясь вверху, эсэмэска, прочитав которую Ольга вздрогнула и растерянно посмотрела на Савелова.

— Что там? — свел он брови и тут же, не дожидаясь ответа девушки, выхватил телефон, нетактично читая переписку.

— Твою мать! — яростно зашипел он. — Этот мудак ее бросил! Вот же ж!

А на телефоне ярким голубым пятном расплывалась Ванечкина эсэмэска. «Прости ты все равно бы меня бросила а ей я нужен прости».

Савелов с Завирко на мгновение застыли, словно сами стали участниками какой — то гадкой, невыносимо пошлой комедии.

— Что теперь будем делать? — еле слышно спросила Завирко и растерянно посмотрела на Савелова.

— Давай, домой позвони, что ли, с мамой там поговори или с ее мелкой, пусть поддержат человека.

Ольга кивнула, соглашаясь. Звонок пробился быстро, и Завирко уже хотела представиться, как услышала громко в трубку кричавшую во весь голос Елену Артемовну:

— И напрасно ты позвонила! После того, что ты устроила в ресторане, этого следовало ожидать! Не все разбрасываются людьми так, как ты, Дарина! Эля не виновата, что полюбила его, да и Ванечке нужна настоящая семья, любовь, верность (это слово Елена Артемовна выделила особенно пафосно). А ты все время на работе! Тебе вечно не до семьи! Ты себе еще найдешь, ты бойкая, а у Эли любовь! Не мешай им! Слышишь? Они не виноваты! Это сама судьба так распорядилась! Как у Бунина — солнечный удар! Не беспокой сестру! Все, отключаюсь, а то Элечка услышит! Созвонимся! — и она нажала отбой.

— Мать твою! Что за …? — выдохнул Савелов, который слышал каждое слово.

А Завирко оторопело опустила телефон вниз.

— Дела! — протянула она.

— Так! — тяжело вздохнул Савелов. — Горяновой ни слова. Сегодня ночуешь у нее. Потрепитесь, выпьете, хотя нет, с феназепамом пить нельзя, ну просто там посплетничаете… хотя тоже нет. Это опасно. Но, в общем, ее оставлять сегодня нельзя. Ты поняла меня, Ольга Николаевна?!

— Не волнуйся, Роман Владимирович! Я побуду сегодня с ней. Сейчас мужу позвоню и предупрежу. НО это сегодня. А вот дальше — то как?

— Дальше? — Савелов на миг замер, а потом сразу обернулся и крикнул. — Ира, соедини меня с Якадаевым.

— Айн момент! Битте! Станислав Саввич на проводе! — и Шапутко уже подавала Савелову телефон.

— Станислав Саввич! Это снова я. Ну, прости, что беспокою. А что делать после, ну той истерики?

— Это не истерика была, Ром, а паника, скорее всего.

— Да одна хрень!

— Что делать? — там вздохнули. — Не дать после этого человеку впасть в депрессию. Дать поспать, а потом лучше сменить обстановку. Хорошо бы отправить на море, а потом сделать в квартире ремонт, поменять стрижку, ну, в общем, многое поменять. А пока спать и пить успокоительное. Пусть валерьяночку с пустырничком с месяц попьет, если не хочешь давать препараты посерьезнее.

— Спасибо! Еще раз, извини за беспокойство, — поблагодарил собеседника Савелов и отключился.

Он недолго размышлял и уже через минуту, сузив глаза, спросил:

— Завирко! Ты в отпуск хочешь?

— В смысле?

— Чего в смысле? В отпуск на море хочешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Хочу! — изумилась Ольга смене темы. — Только денег нет на это безобразие у меня нет!

— Будут деньги, Завирко! — и Савелов решительно пошел к столу секретаря. — Ира! В Турцию в хороший отель найди горящую путевку на ближайшие дни.

— На сколько?

— Дней на десять. И не мелочись! Найди отель на первой линии, все включено. На две персоны.