Годы нашей жизни - Исаак Григорьевич Тельман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы про рало у Кравчука спрашивали, — говорил Гиталов, — а нашему Кравчуку дело привычное прицепить к трактору посевной поезд или караван борон. Тут вот, у Владимира Ильича, о боронах как говорится? — Гиталов взял со стола ленинский том: — «...деревянные бороны с железными зубьями... двуконные бороны, захватывающие полосу в 10 фут. ширины, и одноконные, имеющие в ширину около сажня...» А вот в эту весну — заметил Гиталов, прервав чтение, — когда мы бороновали, то целым составом на поле выезжали. Трактор запустили, а за ним шестнадцать борон. Вот он, век нынешний, колхозный, и век минувший. А в самом деле, надо и рало, и буккер, и соху в музее показать. Для сравнения выставить. Молодежь ведь ничего этого не знает...
6
В книге Постникова, над которой трудился Ленин, на странице 219 упоминается: «...Семья бедного домохозяина Ефима Вергуна в с. Ровном...»
Знаменательно, что именно эта семья вошла затем и в историю революционных событий в Ровном. Поэтому разыскать потомков бедняка Ефима Вергуна не составило особого труда. Еще был жив его младший сын Яков Ефимович, 1888 года рождения, а вергуновских внуков и правнуков в Ровном оказалось немало. Приведу некоторые записи из их рассказов.
Яков Ефимович.
— Детей у отца было четверо. Иван, Сергей, два Якова: Яков-старший и Яков-младший — это я сам. Видно, поп пожалел дать мне другое имя. Четыре десятины не могли прокормить нашу семью. Хлеба своего не хватало. И чуть станешь на ноги, надо идти в батраки. Ровное тогда славилось батрацкими ярмарками.
«Не обижайтесь на меня, сынки, — говорил отец. — Не моя вина, но не могу вам ничего дать. Выбивайтесь в люди сами. Надо идти батрачить...»
Революция сразу все изменила. Якова-старшего на сходе в Громухе выбрали председателем комбеда. Люди говорили: «Он знает, почем фунт лиха, на подкуп не пойдет».
В 1918 году его немцы пытали, чтобы выдал большевиков. Всего изувечили, но ничего не добились.
А второй брат, Иван, геройски сражался на гражданской войне и погиб на фронте.
В колхоз мы, Вергуны, пошли первыми. Помню, приехал я домой с базара, а жена Параша говорит, что уже записалась в артель. Ее тогда членом правления избрали. Бригадиром полеводческой бригады работала.
Дочь Якова-младшего, коммунистку Любовь Авдиенко, и сына Якова-старшего, Василия Вергуна, хорошо знают в Ровном и не раз избирали в местный Совет, в члены пленума райкома.
Любовь Яковлевна.
— Часто спрашивают, кто твои родители. Отвечаю: крестьяне из дедов-прадедов. Но есть и другие родители — партия, Советская власть, Ленин. Они меня воспитали. Мне, как и всем Вергунам, светофор в жизнь открыл колхоз — послал учиться, дал образование. Много лет работаю в больнице лаборанткой и скажу вам как медицинский работник: отец и другие старые люди вспоминают, что деда Ефима тяжкая болезнь молодым свела в могилу. Мог ли дед подумать, что в нашем Ровном будет своя больница и еще другие учреждения здравоохранения. А ровенская медицина сегодня — это почти сто врачей, лаборантов, сестер, санитарок.
Приведу еще один пример. Я встречала у Ленина выписки, ссылки на книги врачей Тезякова и Кудрявцева, трудившихся в бывшей Херсонской губернии. Земские врачи писали о том, какая большая, просто невероятная смертность детей в наших местах. Ни в Ровном, ни у соседей — близких и дальних — мы уже давно не знаем детской смертности.
Василий Яковлевич.
— Люба — из младших внуков деда Ефима Вергуна. А мне седьмой десяток. Сам дед Ефим и все горести его безземельной, безлошадной жизни крепко врезались мне в память. И я с детства батрачил у кулаков и не один год. А настоящая моя жизнь выросла из колхозного корня. Был ездовым, учетчиком, бригадиром, заведующим фермой.
В тридцатые годы — инструктор райкома комсомола, потом на партийной работе. Июнь 1941 года застал меня инструктором сельского райкома партии.
Всю войну был на фронте. Командовал взводом, потом ротой. Не раз ранен и не раз награжден. Прошел от нашего Ровного до самого Берлина. Два моих родных брата, Иван и Афанасий, погибли в боях. А я вернулся в родное село и стал восстанавливать хозяйство. Десять лет колхозники избирали меня председателем артели, четыре года был председателем сельского Совета.
Теперь на седьмом десятке грустновато, что дорога уже почти пройдена. Но думаешь: был смысл в твоей жизни, в твоей борьбе. Кто же, как не Ленин, наполнил мою жизнь смыслом?
Скромнейший Василий Яковлевич Вергун, с которым мы недавно снова встретились, говорил нам:
— Что обо мне напишешь? Самая обыкновенная биография.
Такие же примерно слова повелось услышать от Павла Антоновича Назаренко. Мы приехали в Елизаветградку, где не раз бывал Постников, а экономист Гомилевский провел когда-то обследование жизни деда и отца Назаренко.
Биография Василия Вергуна из Ровного и Павла Назаренко из Елизаветградки в самом деле оказались схожими. Размышляя об этом, понимаешь, что это перекликаются типичные судьбы двух рядовых строителей нового мира.
Но прежде чем повести речь о Павле Антоновиче Назаренко, которому выпало родиться в октябре 1917 года, несколько слов о его отце и деде.
Анализируя хозяйство, жизнь, судьбы таких бедняков и середняков, как Петро Назаренко, Ленин твердо рассчитывал на их участие в социалистической революции.
И радостно узнать из документов, услыхать от старожилов, как крепко воевали за Советскую власть Назаренки.
...Когда буденновская конница, которая двигалась со станции Знаменка, должна была проехать через Елизаветградку, сельское кулачье попыталось загородить въезд в село. Под вечер кулаки свезли сотни борон и уложили их на дороге вверх зубьями.
Замысел врагов не удался. Назаренки собрали нескольких бедняков, и они к полуночи оттащили бороны на обочину. Красная конница вошла в село, не понеся урона.
Так в революцию действовали отец и дед Павла Назаренко.
Завоеванное в Великом Октябре Павлу довелось защищать в
