Годы нашей жизни - Исаак Григорьевич Тельман

Вероятно, объяснения Нади продолжались бы еще долго, потому что на стене оставался добрый десяток снимков, но в это время под самым окном раздался гудок автомобильной сирены.

— Наши, — сказала Надя и тут же деловито заметила: — Машина людей с поля привезла.

В комнату вошли отец Нади Тихон Захарович, одетый в синюю, как у заводского мастера, спецовку, и Ганна Трофимовна — в куртке, какие обычно носят лыжники. Оба невысокого роста, худощавые, уже немолодые, но, судя по выражению лиц, освещенных уверенным, энергичным взглядом, люди еще бодрые.

Надя спросила отца, почему сегодня так поздно приехали с поля.

— А ты радио слушала? Про Каховку слыхала? Про канал слыхала?

Глаза отца смеялись.

И тут же пошли расспросы о судьбе Трофима Щетины.

Копанивскому бедняку посчастливилось дожить до великих дней и самому участвовать в битвах революции. Возвратившись с фронтов гражданской войны, Щетина оказался среди тех, кто утверждал советские порядки в Копанях.

В тридцатые годы он был уже стар, плохо видел, но показал правильную дорогу не только своим четырем дочерям. И в Копанях прислушивались к слову этого приземистого человека в поношенном пиджачке из чертовой кожи.

С пожелтевшей фотографии давних лет Щетина — щупленький, круглолицый, седобородый — глядел на своих потомков, которые в тот вечер жарко спорили о делах колхозных, о том, как дальше работать и жить.

4

Отправляясь в Копани, я выбираю такую дорогу, чтобы не миновать новый красавец город, возникший вокруг Каховской ГЭС. От Новой Каховки, от Каховского моря побежал на юг магистральный канал огромной оросительной системы, сооруженной в степях Таврии.

Как же изменился пейзаж!

Не только приезжий человек, но даже уроженец этой стороны, не бывавший здесь последние пять — десять лет, многое не узнает в родных местах.

Вдоль дороги из Цюрупинска на Копани высокой стеной встали тополя. А за этим ветрозаслоном то здесь, то там до самого горизонта раскинулись сады и виноградники. Чем ближе к Копаням, тем чаще встречаешь рядом с неприкрытым верблюжьим горбом сосновую рощу, где деревья уже победили бесплодные пески.

Вот наконец и Копани. Они утонули в зеленом океане садов, виноградников. С высокого холма хорошо виден большой зеленый пояс, который, будто крепостная стена, окружил их, прикрыв от алешковских песков.

Некогда затерявшиеся среди кучугур и оттого казавшиеся еще более глухими, Копани теперь выглядят по-настоящему живописным, красивым, благоустроенным селом. И называются теперь Большие Копани. Они заняли территорию, равную довоенному Николаеву.

Первым представителем рода Трофима Щетины, с которым я познакомился в первый свой приезд сюда, как я уже говорил, была семиклассница Надя Чиркова. Отыскиваю старую знакомую. Теперь это Надежда Тихоновна Мищенко — остроумная, энергичная и очень подвижная женщина, которая занимается финансами и экономикой местного совхоза имени Фрунзе.

Надежда Тихоновна ведет нас по Копаням, среди шестидесяти улиц которых можно в самом деле заблудиться, тем более что большинство домов — новые. Впечатление, будто ты в новопостроенном селе.

— У нас ежегодно пятьдесят — семьдесят новоселий. Только за последнее время выстроено шестьсот новых домов, — говорит Надежда Тихоновна.

Мы идем с ней в дом номер 33 по улице Крупской. Когда-то здесь стояла землянка деда Трофима, попавшая на страницы постниковской книги.

Теперь тут живет внук Щетины ездовой Михайло Беляев. Совхоз помог ему выстроить светлый, с большими окнами, просторный дом под черепицей, где вместе с семьей сына поселилась Анна Трофимовна, ныне уже пенсионерка.

Второй ее сын, по специальности энергетик, работает у пульта управления Симферопольской ГРЭС, а дочь Надежда — замужем за совхозным трактористом Дудкиным. Она очень уважаемый в Копанях человек.

Фрунзевцы отвоевали у алешковских песков несколько тысяч гектаров, выращивают на них хорошие урожаи винограда, фруктов, овощей.

— Я работаю, как советовал Владимир Ильич, — сказала нам Дудкина. — У нас коллектив коммунистического труда.

Николай Гордеевич Крайнюков тоже родной внук деда Трофима.

— Садоводом стал не так уж давно. Ведь я фронтовик. Прошел с боями Украину, освобождал Польшу и Чехословакию, сражался на улицах Берлина, входил в Прагу... И вот после всего пережитого на войне увлекся виноградарством. Сперва в совхозной бригаде было гектаров двенадцать, потом больше двухсот — почти пятая часть совхозного винограда. Своими руками посадили, выходили, как малое дитя, и заставили пески плодоносить — собираем раза в три больше плана... По сто двадцать, а то и по сто тридцать центнеров с га.

Как-то в доме Крайнюкова собрались его родичи, и мы повели разговор не вообще о копанивской жизни, а о бюджете семьи.

У Постникова мы прочитали, что хату, пожитки и все имущество Щетины он оценил в сто с лишним рублей. А по бюджетным подсчетам, которые Ленин считал типичными, весь годовой жизненный расход члена семьи однолошадного крестьянина определялся суммой примерно в 20 рублей.

Какие тут могут быть параллели с сегодняшним днем?

Но хочется побольше узнать о новом копанивском быте.

В семьях внуков Щетины никто не ведет подсчетов доходов и расходов, многое, правда, помнится, и, вооружившись карандашом, хозяин дома Николай Гордеевич сумел начертить табличку, где заработанное им и женой в совхозе плюс доходы от приусадебного сада и винограда составили очень внушительную сумму. О бюджете лучше всяких слов говорил новый дом Крайнюкова, новая мебель, новая одежда и ощущение достатка в доме.

Нет двора без радио, велосипеда, швейной машины. У очень многих телевизоры, мотоциклы, даже легковые машины.

Спрашиваем сельских кооператоров: на какие товары наибольший спрос? На самые лучшие сукна, шелка, шерсть, на трикотаж, музыкальные инструменты, радиоприемники, телевизоры, фотоаппараты, мотоциклы, холодильники.

Годовой товарооборот копановской кооперации превышает миллион рублей. Здесь большой сельмаг и еще много других магазинов, ларьков, пекарня, общественная столовая, комбинат бытового обслуживания.

Когда видишь Копанивскую сельскую больницу на 26 коек, родильный дом, аптеку, баню, ясли, детский сад, по давней традиции проводишь параллель с прошлым. И вспоминаются горькие строки из земских отчетов, сохранивших следы отчаяния, владевшего горсточкой врачей и фельдшеров бывшего Днепровского уезда, на каждого из которых приходилось 45 тысяч душ населения.

При жизни деда Трофима все умеющие читать и писать были в Копанях наперечет. Теперь это село сплошной грамотности. Больше ста человек с высшим образованием, очень многие со средним и многие заочно учатся в вузах и техникумах.

В Копанях десятилетка и еще две неполные средние