Кровь. Закат - Эльдар Салаватов

– Нет, – сказал генерал. – Нет. Я ее сам ампутировал, тем же ножом. Сразу же рубанул повыше укуса…

– И ты хочешь сказать, что ты после этого не стал нелюдем, так?

– Не стал, – генерал рассматривал линейку. – Хотя иногда мне кажется, что лучше бы стал.

– А иногда кажется, что и стал, – сказал генерал, подумав, вытащил из кобуры наградной ПМ и, перехватив за ствол, аккуратно вставил его рукоятью в сморщенную обезьянью лапу.

Ссохшиеся пальцы с треснувшими ногтями жадно обхватили вороненую сталь. Кровник услышал щелчок, означающий, что пистолет снят с предохранителя. Увидел, как ствол сместился чуть в сторону и оказался направленным ему в грудь. Как указательный палец лег на спусковой крючок.

– По врагам Родины! – заорал Черный, потрясая кулаками. – Огонь!

Они покрасневшей от возбуждения озирающейся толпой переместились к турникам.

– То есть обязательно стоя? – громким шепотом спрашивала Маринка. – Или можно лежа?

– Мы только стоя пробовали, – терпеливо объяснял Ливанов.

– Десять раз присесть? – взволнованно Ритка. – А может можно просто десять глубоких вдохов?

– Кстати, может все-таки сидя лучше будет? – вставила свои три копейки конопушка.

– Так! – прервав всех взмахом руки, сказал Ливанов твердо. – Повторяю последний раз, и больше не буду отвечать ни на чьи вопросы, ясно?

Все кивнули. Ливанов сжал правую кисть в кулак и выставил на обозрение свой указательный палец:

– Первое. Нужно десять раз присесть. На выдохе приседаешь, на вдохе встаешь. Дышать нужно изо всех сил. То есть глубоко. Второе…

Ливанов продемонстрировал всем два пальца своей правой руки:

– Прислоняешься к стене или, например, к турнику…

Ливанов кивнул в сторону ближайшего турника. Все внимательно осмотрели эту П-образную конструкцию.

– Третье: двое давят тебя со всех сил в грудь. Прямо в сердце.

– Все, – сказал Ливанов, – попадаешь в прошлое.

– Только в прошлое? – Маринка разочарованно скривилась. – А в будущее? Я, например, в бу…

– Но это же опасно! – возмущенно всплеснула руками молчавшая до этого высокая девочка с толстой черной косой. – Я знаю, что это! Это у нас в школе в Ростове называли «усыплять»! Это же очень опасно! Это же клиническая смерть! У нас во дворе один мальчик от этого даже умер! У него сердце слабое было… Ярик Морозов…

– А я вот сейчас слетаю в прошлое и спрошу у Ярика, правду ты говоришь или нет! – сказал белобрысый. – Не наговаривай тут на нашу машину времени! Боишься – так и скажи!

– Так и говорю! – кивнула девочка с косой. – Боюсь! Потому что опасно!

– Да! – громко сказала Ритка и повернулась к Ливанову:

– А как назад вернуться?

– Ждем секунд десять и начинаем тебя по щекам бить, пока глаза не откроешь и говорить не начнешь…

– Вот-вот! – сказала девочка с косой и погрозила пальцем. – У нас в школе это называли «будить»!

Она повернулась к подружкам:

– Девочки! Вы же медики! Прекратите немедленно!

– Только в прошлое работает? – Маринка не обращала на нее никакого внимания.

– Не знаю, – Ливанов пожал плечами. – Мы только в прошлое попадаем.

– Туда, где мама и папа живы, – сказал белобрысый.

Девочки смотрели на него, широко раскрыв глаза.

Я первая… – испуганно прошептала Маринка.

– Нет, – сказал белобрысый, – Первый – я…

– Огонь! – орал генерал. – Огонь!

И хохотал, барабаня ладонями по столу.

Сморщенная обезьянья лапа судорожно давила на курок, раз за разом вхолостую щелкая бойком. Кровник слышал эти тугие знакомые щелчки:

– Щелк-щелк-щелк!

Генерал закашлялся, замотал головой, постучал себя кулаком в грудную клетку.

– Обосрался? – спросил он, натужно дыша. – Зря! Чтоб я этой дуре дал заряженный пистолет?! Я еще крышей не совсем поехал!..

«По-моему, как раз наоборот», – подумал Кровник.

Черный расстегнул верхнюю пуговицу, достал из кармана платок и не спеша промокнул шею. Потом так же не спеша придвинул к себе кейс и резким движением забрал пистолет.

Он протер ребристую рукоять платком и сунул оружие в кобуру. Рука беспокойно извивалась, хватая воздух и пытаясь что-то нашарить рядом с собой.

– Я ей как-то карандаш дал и кусок бумаги… – генерал сидел, рассматривая беззвучный танец скрюченных пальцев, – Думал, может чего напишет. А она мне этим карандашом глаз чуть не выколола. Так что пистолет, да тем более заряженный…

Генерал осекся и посмотрел на Кровника: девичий испуганный визг снаружи. Где-то неподалеку. Еще раз – уже громче.

Через секунду они уже бежали вниз по склону.

Небо темнело на глазах. Черные тучи стали одной большой тучей. Дальний ее край уходил куда-то за горизонт. Ближний был совсем рядом – в поле за околицей лагеря.

– Сейчас будет «молдавское диско», – белобрысый показал глазами вверх. Все обернулись и глянули на тучу.

– Ага! – Ливанов улыбался. – По заявкам кишиневских радиослушателей!.. Готов?

Белобрысый кивнул. Он лениво зевнул, потянулся, хрустнув позвонком, и вдруг быстро присел, шумно выдохнув.

– Раз, два, три, четыре… – громким шепотом начали считать приседания.

– Десять!

Белобрысый выпрямился. Дальше все было очень быстро: Ливанов с Поздышевым со всей силы стукнули его спиной о стойку турника. И сразу же отлаженным движением упершись ногами в землю, всем своим весом навалились на его грудную клетку.

Белобрысый всхлипнул, и колени его подогнулись. Но Ливанов с Поздышевым давили с такой силой, что не давали ему упасть.

– Ой! – Ритка прикрыла рот рукой. – У него глаза закатились!

– Я взрослых позову! – громко сказала девочка с косой. – Я!..

И замолчала. Смотрела на белобрысого, открыв рот. Все смотрели на него, открыв рты и выпучив глаза.

Белобрысый танцевал.

Он тихо напевал какую-то странно знакомую мелодию и притоптывал в такт ей обеими ногами. Дергал руками. Голова его свесилась набок. На губах блуждала полуулыбка.

Все это выглядело так комично, что Ливанов и Поздышев, которые продолжали давить в его грудь всем своим весом, вдруг прыснули.

– Танцор диско! – сказала Ритка, и все захрюкали от сдерживаемого смеха. Ритка, задыхаясь, замахала обеими руками, видимо пытаясь продолжить шутку, но не смогла: белобрысый, не прекращая своего танца, громко пукнул.

Они, сложились пополам от хохота, держась за животы.

– Я щас… – еле слышно пискнула Маринка. – Я щас… Я щас…

– Я щас уписаюууусь! – простонала она, сев на корточки.

Ливанов и Поздышев держались из последних сил. Они тряслись от хохота. Белобрысый начал съезжать по штанге турника вниз. Ноги совершенно не держали его.

– Вы! Вы! – девочка с толстой косой сжимала кулаки. – Быстро приведите его в чувство, дураки!

– Ксюш-ксюш-ксюша! Юбочка из плюша! – вдруг громко запела рыженькая конопушка стоящая чуть в стороне у брусьев. С ее места хорошо просматривался проход между двумя ближайшими палатками.

– Атас! – испуганно сказал курчавый. – Кто-то идет!

Ливанов и Поздышев подхватили белобрысого под мышки и рывком поставили на ноги. Он все еще напевал, улыбаясь, свою странно знакомую песню, все еще притоптывал в такт ей подошвами. Ритка с разбегу влепила ему по левой щеке.

– Ксюш-ксюш-ксюша! Никого не слушай! – надрывалась рыжая. Голос ее был испуганным. Ритка размахнулась и отвесила еще одну хлесткую пощечину. Такую – что у самой в ушах зазвенело. Она размахнулась для третьей оплеухи и передумала: белобрысый открыл глаза. Мальчишки тут же отпустили его руки.

– Фух!.. – выдохнула Ритка облегченно. – Наконец-то! Я уж…

– Хрххх – прошептал белобрысый, и она поняла, что до сих пор не видит его зрачков. Она сделала автоматический жест – потянулась к его шее и прикоснулась к сонной артерии. Он вздрогнул, как от удара электрошоком, и задрожал всем телом.

– Ой! – сказала Ритка. – Нужно…

Что именно нужно, никто так и не расслышал. Белобрысый схватил стоящую перед ним за горло. Вцепился, будто клешней, так что язык ее вывалился изо рта, а глаза полезли из орбит. Ритка захрипела и заколотила маленькими своими кулачками по руке, сжимающей ее шею все сильней и сильней.

– Славка! – закричал Поздышев. – Ты чего?!