Кровь. Закат - Эльдар Салаватов

Он увидел, как верхняя крышка, отпружинив, плавно приоткрылась на пару миллиметров. Генерал Черный распахнул кейс настежь и повернул его так, чтобы сидящему напротив было лучше видно.

В кейсе лежала рука.

Человеческая рука и…

– Ох, ептва… – Кровник вскочил, с грохотом опрокинув лавку, – юмать!..

Она шевелилась.

Идти до волейбольной площадки было минут десять. Бежать – три, не больше. Девчонки добрались за пятнадцать: их тормозила новенькая. Она никак не врубалась в то, что ей говорили и пытались объяснить жестами.

– Фу! – вдруг вскрикнула идущая впереди Маринка. Все увидели выпотрошенную тушу свиньи, ее кишки, лежащие в большом тазу, почувствовали запах подсыхающей крови и внутренностей.

– Фу! – в один голос воскликнули все остальные юные сестры милосердия, зажав свои носы.

Здоровенный, раздетый по пояс мужик большим ножом разделывал свинину, раскладывая куски мяса по эмалированным ведрам. Густые черные волосы покрывали его мощные плечи, грудь, спину, руки и живот. Он улыбнулся и подмигнул девчонкам. Те демонстративно отвернулись и прошли мимо.

– Обезьяна! – прошептала Ритка.

– Кинг Конг! – сказала Маринка. Все захихикали.

Они прошли еще метров двадцать, свернули за большую палатку-столовую и увидели вытоптанный сотнями подошв пятак земли.

Несколько врытых в землю деревянных лавок, натянутая между двух столбов волейбольная сетка, турники.

На одном из них, вцепившись в отполированную ладонями перекладину, висел, покачиваясь, жилистый мальчишка в маскхалате. Еще пятеро лениво пинали друг другу старый волейбольный мяч. Один из них что-то негромко сказал. Все остальные заулыбались.

– Смейтесь! – гневно прошептала Ритка. Девчонки громко захохотали. Они с независимым видом прошествовали в противоположный угол площадки и уселись на лавочки.

– Смотри-ка, – сказала Маринка. – Нет у Поздышева никакого фингала.

– И у Ливанова нет, – проинформировала всех рыженькая малявка в конопушках.

– Так что никто из-за тебя, Ритка, не дрался! – подвела итог Маринка.

– А вот и дрались!

– А вот и нет!

Ритка больно ущипнула Маринку за руку. Та так же больно ущипнула Ритку в ответ. Все захихикали.

Висящий на турнике мальчишка спрыгнул, и на перекладине тут же повис высокий смуглый подросток с еле заметным пушком над верхней губой.

Он вдруг подмигнул девчонкам и сделал подъем-переворот.

– Мне Ливанов подмигнул! – сказала Ритка.

– Тебе?! – возмущенно фыркнула Маринка. – Это он мне подмигнул!

– Это он новенькой подмигнул! – пропищала конопатая малявка.

Все посмотрели на новенькую. Та сидела на самом краешке скамейки и смотрела в сторону кургана. Он хорошо был виден в просвет между двумя большими шатрами, укрывающими площадку от ветра и посторонних глаз. Новенькая пялилась то ли на флагшток, то ли на палатку генерала Черного.

– Нет, – сказала Ритка. – Он не ей подмигнул.

– Че-то Молчанова не видно… – Маринка вскочила и громко крикнула:

– А где Никита Молчанов?

– А тебе зачем? – спросил Поздышев после паузы.

– У нас тут новенькая! – Маринка махнула в сторону девочки. – Глухонемая! Он же вроде умеет по-глухонемому разговаривать… – Ну, вот так… – Маринка несколько раз растопырила и сжала пальцы рук. – Как глухонемые…

– Умеет, – кивнул Ливанов, – Только он в наряде.

Мальчишки поднырнули под натянутую сетку, подошли ближе.

– Как ее зовут?

– Не знаем же… Хотели чтоб Никита у нее спросил.

– А записки ей писать не пробовали?

– Ой-ой-ой! Без дураков догадались! – язвительно воскликнула конопушка. – Пробовали! Она читать не умеет!

– Слушайте, – сказал Ливанов, – Так может нам…

Громкий хлопок, шум, свист, шипение где-то неподалеку. Все вздрогнули. Услышали нарастающее низкое гудение.

– Движки у транспортников прогревают, – сообщил белобрысый худенький мальчишка. Он подбросил мяч в воздух и вдруг со всей силы пнул его вверх. Мяч свечой ушел в небо, моментально уменьшившись до размеров теннисного, завис на секунду и, повинуясь законам всемирного тяготения, полетел к земле.

– Мой! – крикнул большеглазый курчавый крепыш и выбежал в центр площадки, задрав лицо вверх. Он, глядя на приближающийся к нему круглый снаряд и расставив руки в стороны, хорошенько примерился и, махнув ботинком в пустоте, плюхнулся на задницу. Мяч, ударившись о землю, подскочил метров на пять в воздух.

Все засмеялись. Курчавый, смущенно улыбаясь и потирая ягодицы, прихромал обратно.

Шипение, свист и гул стали значительно громче. Ребята закрутили головами.

– Транспортные самолеты зря прогревать не станут, – многозначительно сообщил белобрысый. – Что-то будет.

– Что? – саркастически скривила губы Ритка. – Ясно же сказано: пока Главнокомандующий Черный не выпустит Черную Ракету из своей Черной Ракетницы – ничего не будет.

– Ясно же сказано! – передразнивая ее прогундосил белобрысый.

Ритка фыркнула.

Поздышев зашептал что-то Ливанову на ухо. Остальные мальчишки подошли поближе, стали в кружок, соприкасаясь лбами.

– Да ну… – сказал Ливанов негромко, – сейчас?.. Ротный сказал, что если еще раз засечет – башку оторвет…

Девчонки сидели, изогнув от любопытства шеи.

Мальчишки горячо заспорили шепотом. Потом подошли ближе.

– Короче, это… – сказал Ливанов. – В «машину времени» хотите сыграть?

– Что… Что это? – спросил Кровник.

– Рука, – ответил генерал.

– Чья, – спросил Кровник, – чья рука? Обезьянья?

– Моя, – сказал генерал. – Усохла просто.

– Твоя?

– Моя.

Кровник смахнул невидимый пот рукой:

– Фух. Это, конечно, все меняет. Ты знаешь – прямо от сердца отлегло.

Он смотрел в чемодан: потемневшая, ссохшаяся рука. Ладонь, тыльная ее сторона, сморщившиеся пальцы – словно сшитая из кожи плохой выделки детская перчатка.

Он перевел взгляд на левую руку генерала.

– Хочешь сказать, что это протез?

– Нет блядь! – сказал генерал, – Новая рука, вместо этой выросла!.. Конечно протез, Костя!

Он закатал рукав. Кровник увидел то место, где заканчивалась полимерная кисть и начинались стальные кости.

– Самый лучший. Японский. Тридцать килограммов уникальных золотых и серебряных изделий в обмен на это… Сплошное гидро, пневмо и электроника. Экспериментальный образец. Прямиком из Осаки. Техник по гарантии прилетает. Все пучком. Оно того стоило.

– Вижу… – Кровник подошел поближе и склонился над раскрытым чемоданом. Сдвинув брови, рассматривал шевелящуюся, потемневшую и усохшую, но действительно человеческую конечность. Та делала такие движения, будто собиралась саму себя почесать. Кровник вдруг улыбнулся и, присев на корточки, заглянул под стол. Влез под него с головой. Обратно он выбрался задумчивым.

– На батарейках она что ли? – спросил Кровник после достаточно продолжительной паузы.

– Нет, – сказал генерал. – Все на самом деле настолько просто, что даже рассказывать почти нечего.

– Я бы послушал…

– Меня укусили, – генерал опять потянулся к линейке и легонько постучал ей себя по левому металлическому трицепсу. – Вот сюда, прикинь…

– Тебя укусили?..

Линейка вернулась на место.

– Да, – Черный положил локти на стол и сцепил полимерные пальцы с живыми. – В Ленинакане, в восемьдесят восьмом после землетрясения… Представляешь – погибших двадцать пять тысяч человек… по всей Армении… Они туда со всего Союза хлынули на запах… Мы составы с донорской кровью охраняли, все подозрительные места прочесывали, под землю спускались раз по десять на день… В бомбоубежище это случилось… Полезли они из дыр в стенах как тараканы. Мясорубка началась. Мы отходить стали, бо лезут и лезут же… Короче, отрезали они нас от выхода, проводника нашего армянского в клочья… Патроны у меня закончились. Достал я нож. Тут-то эта тварь в меня и вцепилась… Аж кость хрустнула…

Генерал протянул руку, взял линейку и махнул ей так, словно сгонял с левого плеча невидимую муху.

– Я ему в глазницу саданул, так что клинок из другого глаза вылез. Вырвал нахер ему нос вместе с куском черепа… Куда ж ему деваться?..

Генерал покачал головой:

– Разжал он челюсти и упал.

– А рука отпала? – спросил Кровник. – Да? Как хвост у ящерицы?