Леопард в изгнании - Андрэ Нортон

В «Делаверском копье» клиентов мало занимали великие дела. Уэссекс выпил пинту неплохого пива и послушал о таинственных огнях в порту, о поветрии мелких краж в пригородах — поскольку железо и серебро не трогали, местные винили в этом домовых, — и еще все хором ругали туземцев за то, что те не желают связывать свои Силы с землей, как англичане.

— Я лучше впущу в дом какого-нибудь подлеца, чем туземку. Еще неизвестно, какая чертовщина перейдет с ней вместе через освященный порог, — сварливо заявила какая-то толстая баба.

— Ну, меня беспокоит не то, что через порог заходит, а то, что на дороге можно встретить, — откликнулся кто-то.

Последовал короткий разговор о разбойнике, который перехватил месяц назад королевскую почту и которого не брала пуля. Мнения разделились — одни считали, что он неуязвим из-за того, что носит под одеждой кольчугу, а другие говорили, что это был призрак.

Потерпев поражение на всех фронтах, Уэссекс сдался и пошел домой, к той самой гостинице, в которой остановился. Похоже, в Балтиморе ничего не происходило. О Луи или Саре он не услышал ни словечка, ни намека. Мисберн никогда не укорял Уэссекса за то, что тот оставил без присмотра такую важную фигуру, что лишь убеждало герцога в том, что Мисберн и все разведки Европы не знали о существовании Луи.

«Вот смешно-то будет, если он просто погиб от рук разбойников и лежит теперь где-нибудь в могиле на кладбище для бродяг, никем не узнанный!»

Но тогда Мириэль должна была бы по-прежнему ждать возвращения мужа, и Сара просто забрала бы ее и вернулась домой. Уэссекс слишком высоко ценил жену и полагал, что в таком случае она оставила бы ему письмо.

Но вестей не было. И где же она, черт побери, в конце концов?!

Он еще не успел далеко отойти от гостиницы, когда услышал очень знакомый звук взводимого курка и замер.

— А вы осторожны. Чуть-чуть побольше бы вам этой самой осторожности, и вы, ваша светлость, дожили бы до той поры, когда могли бы качать внуков на колене…

Словоохотливый убийца совершил фатальную ошибку — он слишком долго болтал, и Уэссекс понял, где тот стоит. Герцог, не глядя, нанес удар ногой назад и, мгновенно повернувшись, прыгнул на обескураженного убийцу.

В темноте мелькнула вспышка, послышался выстрел — второй из убийц, стрелок, неосторожно щелкнувший курком так, что Уэссекс его засек, выстрелил, но из-за поспешности промахнулся. Тем временем Руперт уже боролся с первым из нападавших.

Вшитая в его рукав полоса клееного холста и кожи помогла отразить удар противника, и кинжал, выпав из руки убийцы, покатился по плотно утоптанной земле переулка.

Незнакомец сражался куда искуснее, чем простой наемник. Он прекрасно понимал, с кем имеет дело, и был достаточно отважен, чтобы напасть среди бела дня. Явно профессионал.

Уэссекс заехал ему в лицо кулаком, чувствуя, как герцогский перстень с печаткой рассекает кожу противника. В уме он считал секунды до того, как второй убийца успеет перезарядить пистолет и выстрелить.

— Назад, или пристрелишь своего напарника! — рявкнул он, вскочил на ноги и бросился в переулок, прочь от обоих убийц.

Карманный пистолет и гаррота сейчас бесполезны, а тонкий механизм метательного кинжала был поврежден в схватке. Рапира против пистолета и даже тяжелой трости в таком узком переулке не поможет. В сапоге у него был еще один нож, но, чтобы достать его, потребуются драгоценные секунды, а их-то как раз и нет. Он увидел, как из темноты к нему несется огромная фигура с длинным ружьем в руке, а первый убийца тем временем напал на него сзади.

Драка затянулась надолго, как всегда бывает с такими стычками — почти на две минуты, — но исход ее был предрешен. Уэссекс намеревался убить обоих, если не будет другого выхода. А после первых двух ударов понял, что они не собираются его ранить — хотят только обездвижить. Он вырвал ружье у того, кто был впереди, и, орудуя им как дубинкой, свалил стрелка, в то время как второй убийца пытался его душить. Несмотря на хрупкое сложение, герцог Уэссекский был невероятно силен. Он шмякнул второго нападавшего головой о кирпичную стену, вывернулся и подсек его под колени.

— Кто тебя послал? — рявкнул он, склонившись над убийцей и держа его за глотку. Одет тот был как местный фермер. Явно альбионец или умело прикидывается таковым.

— Вас хотят вернуть домой, — задыхаясь, проговорил поверженный. Он сильно пострадал в драке — у него была рассечена губа, а вокруг глаза расплывался черный синяк.

Уэссекс безжалостно обыскал свою жертву, не ослабляя хватки, чтобы тот не вздумал дергаться. Он нашел то, что и ожидал, — деньги, документы на имя Томаса Рена и жетон с серебряной башней на кроваво-красном фоне — знак «Белой Башни».

— Тебя послал Мисберн?

— Нет! — У Рена от страха глаза на лоб полезли. — Нас послал лорд Кью… о Господи, неужто вы убили Барни? Это мой брат, и мамаша мне всыплет, если узнает, что я повел его на дело и не уберег!

Уэссекс поднялся, испытывая одновременно отвращение и желание расхохотаться. Лорд Кью, сын сэра Джона Адамса, был главой бостонского центра и де-факто руководил деятельностью «Белой Башни» в Новом Альбионе. Рен и его братец Барни оказались полевыми агентами низшего ранга, стрелочниками, от которых так сильно зависела успешная работа вершителей высокой политики. Парню не могло быть больше двадцати двух лет, и Уэссекс вдруг ощутил себя тысячелетним старцем.

— А теперь слушай меня, малыш Томас. Забирай своего братца, и валите отсюда оба. Передайте лорду Кью, чтобы занимался своими делами. Скажите, что следующему человеку, которого он пошлет по мою душу, может не так повезти, как вам двоим. Объясните ему, что, если меня слишком разозлить, я могу начать убивать. Скажешь ему, что понятия не имеешь о том, что я делаю в Балтиморе, но что уверен — я не хочу, чтобы мне мешали. И еще скажи, что я не собираюсь отказываться от своего имущества и, стало быть, вернусь в Лондон, когда мне будет нужно. Понял?

— Д-да, милорд. Да, я понял! — парень был так бледен, что даже веснушки на его лице стали яркими, как солнечные пятна, а вся бравада растаяла как прошлогодний снег.

Уэссекс подавил порыв сочувствия. Парень остался в живых, а нынешний испуг, возможно, спасет ему жизнь в будущем. Кроме того, его собственный костюм был окончательно испорчен, и он уже с раздражением предугадывал, что ему на это скажет Этелинг. Он встал и небрежно швырнул на грудь Томасу Рену его жетон.

— А теперь проваливай, — и Уэссекс, повернувшись спиной к парням, пошел прочь. В голове его промелькнула мысль, что Новый Альбион, на его счастье, следует английским, а не французским традициям. Случись такая уличная потасовка во Франции, всех уже схватили бы люди из тайной полиции, и сидели бы они уже в каком-нибудь подвале. Но англичане по-прежнему полагались на мировых судей и ночных дозорных, и никто не желал вмешиваться в уличные разборки.