Собрание сочинений в 3 томах. Том 3 - Валентин Овечкин

А. Эйнштейн:

«Когда я смотрю на тех, кто утверждает превосходство одной расы над другой, мне кажется, что кора головного мозга не участвует в жизни этих людей, с них вполне достаточно спинного мозга».

(В письме к математику Георгу Пику)

Чайки — души погибших моряков.

Смерти не бояться — это дурацкое дело. Ты не бойся жизни!

Одного доводит до инфаркта критика и самокритика, а другого — отсутствие критики и самокритики.

Мы — низы. Низы в смысле — низко пали.

Он был этому так же рад, как директор не преуспевающего драмтеатра открытию в том же городе театра музкомедии.

Пока жив — нечего бояться, а коли убили — так какой уж тут страх.

Что такое бюрократ? Подхалимство — вверх и самодурство — вниз.

По телефону не «алло», а «алла» (в Ташкенте).

К пьесе:

Прочесть обязательно статью Белинского о «Герое нашего времени» и «О стихотворениях Лермонтова», где он отрекается от прошлых философских заблуждений.

Немец:

— А отец где?

— В Севастополе… В сорок первом.

Глухонемой, который умел лишь материться.

Докладчик сделал небольшую паузу, зевнул и продолжал.

Плотник, который отчаивается до слез, что его лишили радости труда — заставили строить из сырого леса, и постройки скоро придут в негодность, и ему самому будет противно смотреть.

В руках этого лакировщика даже объектив фотоаппарата терял свою объективность.

Тот мужик, который не умеет борщ сварить, картошку поджарить, кальсоны постирать, — не мужик, а баба. На фронте кто был? Солдаты. Кто все делал? Они. Самые мужики из мужиков!!

Тип, который подал заявление в РК на одного человека за то, что тот сказал на него:

— Сволочь большая. Далеко пойдет.

— Как? Значит, он утверждает, что в нашем обществе выдвигаются сволочи?..

— Но все-таки давай расчленим вопрос: признаешь ты себя таким, как он обозвал тебя?..

— Нет, но куда он гнет! «Далеко пойдет»! Это что?

Мудрец председатель. Пришел в колхоз во время срыва уборки. Начал с того, что крыл хаты вдовам. Три дня бригадир только этим занимался. Потом созвал народ на наряд. Пошли работать. В райкоме его чуть не исключили из партии (Борзов). Мартынов вступился — посмотрим, что из этого получится.

И у этого председателя это не было заигрыванием. Это — закрепилось. Это его стиль — человеческое отношение к людям.

Риск очертя голову и риск обдуманный.

Пошлое, обывательское:

— Очень много на себя берете!

Товарищи! Не надо бояться быть смелыми!

Талант не у каждого. Это от бога. А смелость, честность, гражданское мужество — это может у каждого быть.

Перевели с пасеки в малинник.

«Без «гнева» писать о вредном — значит, скучно писать» (Ленин, т. 35, стр. 23).

Чехов (из записной книжки?):

«Тогда человек станет лучше, когда вы покажете ему, каков он есть».

Вот этим начать сцену с молодежью:

— У вас из райкома инструктора бывают?

— Бывают.

— А секретарь РК бывает?

— Тоже бывает.

— А из обкома?

— Да и оттуда бывают. Летом секретарь обкома сюда заглядывал.

— Ну и что ж они у вас делают?

— А то же, что и вы сейчас. Спрашивают: бывает ли кто или не бывает.

Человек, в котором все время борется бывший комбат с аппаратчиком.

Сами себе создают трудности, а потом с ними борются.

Не так старые мы, как давние.

Живут по тройной бухгалтерии: думают одно, говорят другое, а делают третье.

В пьесе пружина не всегда, не всякую минуту дает отбрасывающий, поступательный толчок.

Действие развивается не в одинаковом, с первых реплик взятом темпе. Не по прямой идет вверх, а по кривой, с замедлениями, с изгибами.

Пружина то сжимается для последующего толчка, то разжимается, дает этот толчок, удар.

Но она ведь есть в пьесе — пружина. Должна быть. В сжимающемся ли состоянии, в разжимающемся — но всегда, каждую минуту она должна быть в пьесе — пружина. Иначе — нет пьесы. Пружина всегда должна присутствовать.

У Чехова есть великолепный рефрен ко всему:

Не знаю. Не знаю, что будет и как будет. Но очень хочется, чтобы было лучше.

Вот так мы, писатели, и должны работать — чтоб было лучше!..

Герцен?

Это — Степан Разин русской интеллигенции.

Сколько людей его ругало в его время и сколько будут еще ругать — за одиночество!

А вы, братцы, не ругайте, а переживите, испытайте это!

Попробуйте сегодня сильнее написать о западноевропейском мещанстве, как писал Герцен!

А ведь он был западником! Он не звал Россию к Ивану Грозному. Вот и разберитесь…

Я — не историк. Я не берусь шаг за шагом все написать, поставить на свое место. И — не монархист. Какому царю надо поклоняться, какому не надо — не знаю.

Но если бы Герцен был похоронен на нашей земле и если бы какой-то сукин сын за километр не снял шапку — я бы его убил, невзирая на указ о мелком хулиганстве.

Можно и надо писать только так, как Лермонтовым написана «Смерть поэта», особенно последняя часть: «А вы, надменные потомки…» и т. д.

Только такая литература имеет право на существование! Только!

И это написано без «эзоповщины». За это ссылка. Ну и что ж. Из этого родился Лермонтов.

Идеал отношений человека к человеку, таланта к таланту, ученика к учителю — Лермонтов к Пушкину.

Без крупинки зависти. Огромное почтение и уважение.

Хотя — кто докажет? — кого следовало бы поставить на первое место?..

Пушкин — хрестоматийнее, более классичен. И поэтому, может быть, нам кажется, недоступен?..

Лермонтов — проще, свой, «не завизирован».

Пушкин — генерал, дослужившийся и до фельдмаршала. Ему воздано должное.

Лермонтов — засидевшийся в пограничном гарнизоне поручик, которому быть бы министром!

Стихия и агроном.

А на то и агроном! Хороший агроном даже хочет трудной погоды! Тогда разница виднее.

Хороший агроном никогда не оправдывается стихией.

Агроном не признает слова «повезло». И не удивишь его стихиями. Кто же не знает, что сельское хозяйство это сплошные стихии.

И хороший агроном, даже в самый наилучший год, чувствует себя должником (виноватым).

Некоторые агрономы не горюют особенно о правах, потому что раз нет прав, то нет и ответственности.

Опаснее всего сейчас думать, что химизация и орошение сработают сами, за людей.

Разница между дураком и умным состоит еще в том, что дурак, попадая на какой-то высокий пост… ведет себя и действует так, как будто до него на подобных постах не было ни одного умника, а сплошь дураки, и поучиться решительно не у кого, кроме дураков. Умный же помнит своих умных предшественников и старается учиться у них. Помнит, кстати, и дураков. И у тех учится — как не надо.

Нет, я не суеверный человек! Хотя и допускаю, что нечистая сила существует, но глубоко убежден, что она сейчас встречается гораздо реже, чем в старину.

У вас удивительно хорошая совесть. Очень добрая! Она вас никогда не грызет, не мучит.

Самообразованный человек.

Сделал отрицательное движение левой ногой.

Ветер очень сильный и дует как-то неровно, бодается озорно, то притихнет на несколько секунд, то вдруг так поддаст в спину, что шагов десять пробежишь, а не бежать — упал бы.

Даже Булгарину случалось получать выговоры от царя (за статью «Об извозчиках»).

Гипноз установившихся во времени критических оценок произведений литературы и искусства Л. Толстой называл «моральными эпидемиями».

К. Чапек:

«Одно из величайших бедствий цивилизации — ученый дурак».

«Весьма опасно быть правым в тех вопросах, в которых неправы великие мира сего».

(Вольтер)

«Если хочешь сокрушить фальшь, бей по самой ее основе» (слова Гордона в «Героях пустынных горизонтов» Джеймса Олдриджа).

«Когда людей начнут учить не тому, что они должны думать, а тому, как они должны думать, исчезнут всякие недоразумения» (Лихтенберг Георг Кристоф, немецкий ученый-физик и писатель-сатирик, 1742–1799).

Большой барабан приятно слушать издали.