Дети закрытого города - Мария Чурсина

В этот раз он снова оказался у неё за спиной, но Вета не спешила оборачиваться. Стон был громче и страшнее, чем в первый раз, и теперь она почти узнавала его. Это был тот самый голос, способный пробираться даже через плотно закрытые окна и двери.

Он становился похожим то на вой ветра в трубах, то на гул волн, которые бились в бетонную набережную, то на человеческий вопль. Но человеческим он не был, потому что не в состоянии человек кричать несколько минут подряд, на одной ноте, не замолкая, не срываясь на хрип. Или ей показалось, что так долго? Вета нервно тыкала пальцами в кнопки кодового замка на подъезде и никак не могла набрать номер правильно. Руки дрожали.

Она обернулась, спиной прижимаясь к двери. Мог же кто-нибудь из пенсионеров или молодых мамаш выйти вдруг прогуляться, ведь мог? Какого демона они сидят по своим квартирам!

Стены дома задрожали, и Вете казалось, что стонут именно они, и ещё асфальт. Да весь город неровно вздрагивал вместе с её дыханием. В один страшный момент Вете показалось: она различает слова в этом стоне. Даже не слова, а звуки и слоги, так тянут гласные первоклашки, когда учатся читать. Так пытается заговорить немой.

— Любить.

Вета задохнулась от ветра, пахнущего мутной глубиной и подгнивающими листьями. Стон тянул звуки, повторяя раз за разом что-то неясное, и только это слово она разобрала, хоть всё ещё надеялась, что у неё просто разыгралось воображение.

Что делать, кричать? Кричи тут, пожалуй.

Дверная ручка больно впилась в спину, и Вете очень хотелось зажмуриться, чтобы так по-детски уйти от страха. Но зажмуриться никак не получалось, и она неотрывно смотрела, как в воздухе носятся сухие листья.

Сгорбленный силуэт появился на асфальтовой дорожке, и Вета заметила его сначала только краем глаза. Она не смогла бы сказать, откуда он вышел, или как возник — создал сам себя из сухих листьев — прямо посреди двора. Он двигался как человек, очень долго пребывающий без движения, рывками, странно переставляя не сгибающиеся ноги. Руки безвольно болтались по обеим сторонам туловища.

Вета не шелохнулась. Она могла бы всё это время искать ключи в сумке, могла бы звонить по домофону соседям и кричать о чём-нибудь, да о чём угодно, но она не подумала и шевельнутся. Ручки сумки соскользнули с плеча, и та бухнулась на асфальт. Где-то на дне звякнули ключи.

Вспомнилось: «Пугало». И Вета легко подумала: «Ну да, это оно и есть». Она услышала, как гулко и медленно бьётся собственное сердце.

Пугало остановилось у края тротуара, за которым начинался пологий подъём к подъезду, руки судорожно дёрнулись. Если бы Вета ещё ощущала хоть что-то, она почувствовала бы боль в пальцах, сцепленных на железной ручке. Царапины пачкались ржавчиной.

Глава 23. Честные слова

Она сошла с ума. Это Антон знал совершенно точно. Она вернулась утром, и туфли оставили на линолеуме мокрые следы. Она прошла прямо на кухню, села там, не снимая плаща, и посмотрела на него почти счастливо.

— Хочешь, я сварю кофе? Ты любишь кофе? — сказала Вета. Промокший плащ распахнулся на груди, а под ним была только ночная рубашка, тоже мокрая.

Баночка кофе завалялась на верхней полке шкафа — кто-то подарил, а варить кофе Антон не умел, да и времени у него не было, чтобы заниматься такой ерундой.

— Я не знаю, — сказал он, растрёпанный и в не застёгнутой рубашке. Он не успел как следует испугаться её новому исчезновению — Вета вернулась через несколько минут после того, как но проснулся, вот только горечь во рту ещё осталась. — Свари.

— Я всегда варила для Ми. Ну, для моей бывшей научной руководительницы.

От её плаща тихо пахло ночью, дождём и ветром. Диким ветром, который никогда не появлялся на улицах города днём. Нет-нет-нет, днём было слишком опасно, его могли заметить. Дикий ветер выходил на охоту только ночью.

Молча Антон смотрел ей в спину и на пояс плаща, свисающий почти до самого пола. Он сам себе до смерти напоминал ревнивого мужа из пошлых анекдотов, но вопрос выбирался наружу, лез через плотно стиснутые зубы.

— И где ты была?

Но она же сошла с ума, а значит правдоподобного ответа он не получил бы в любом случае.

— Нигде, просто гуляла, — пожала плечами Вета.

— «Просто»? Это запрещено. Как тебя до сих пор не угораздило нарваться на патруль?

Вета обернулась к нему на мгновение, взгляд её был отстранённым. Рот чуть приоткрылся, будто она собиралась объясниться, но тут же мотнула головой и промолчала: «всё равно ты не поймёшь», — говорило её лицо.

— Там совсем не темно ночью, — сказала Вета примирительно, когда кофе закипел в первый раз, — фонари почти нигде не горят, но небо светлое, и вода…

Она почти проговорилась, поэтому тут же замолчала. Зашипел кофе, роняя пенку на синее пламя. Вета выключила газ.

Она не выглядела сонной, скорее наоборот. Она была свежа, словно спала всю ночь, а утром совершила пробежку вокруг двора, и утренняя прохлада покрасила её щёки в нежно-розовый цвет.

— Что происходит? — спросил Антон, хоть на его месте, наверное, глупо было требовать ответа.

— Ничего. Ты спал. Я не стала тебя будить. — Она села напротив и сложила руки, как примерная пятиклашка. — Тебе же на работу.

«Вот так и сходят с ума», — подумал Антон. — «Примерно так».

Ему нужно было решиться на что-то прямо сейчас, иначе — он опасался прийти вечером в пустую квартиру, пустую уже абсолютно, совершенно, полностью, а не на одну ночь. Чашка кофе стояла перед ним, и от сильного запаха почему-то тошнило. Она варила такой же кофе для своей бывшей…

— Пойдёшь сегодня со мной? — сказал Антон. — Тебе выпишут пропуск. Скучно же будет сидеть в квартире весь день.

— Нет. — Вета качнула головой. — Перестань, не хочу я путаться у тебя под ногами. Я найду, чем заняться.

«Будешь бродить по городу в ночной рубашке и плаще поверх неё».

— Что мне сделать? — беспомощно спросил он.

— Пей кофе, — улыбнулась Вета. — Одевайся и иди на работу.

Она ушла в комнату, скинув на ходу плащ. Переодеваться, наверное, а может быть, спать или просто сидеть на кровати в ожидании следующей ночи. Когда в дверь позвонили, Антон даже не удивился, только обжёг руку о горячую чашку и пошёл открывать, мысленно припоминая всех демонов.

У порога стояла девочка лет тринадцати с тёмными волосами ниже плеч. Она выглядывала из-под чёлки, как из шалашика, как будто пряталась и очень не хотела, чтобы её нашли. Ещё на ней поверх блузки и юбки была синяя форменная жилетка — и не было даже плаща. Антон невольно посторонился.

Девочка вошла, деловито вытирая ноги о резиновый коврик, поздоровалась и спросила:

— А где она?

Антон обернулся на прикрытую дверь комнаты, не сразу сообразив, как позвать Вету, но девочка всё поняла по-своему. Придерживая сумку, которая при каждом шаге хлопала её по бедру, она прошла мимо Антона и толкнула дверь.

— Елизавета Николаевна, вы к нам больше не придёте? — Голос полез вдруг на самые высокие ноты.

Антон увидел, как замерла Вета с расчёской в руке. Она была уже одета, по-школьному строго, хотя вроде бы и не собиралась идти на работу.

— Руслана, как ты меня нашла? — Уже ни капли не сумасшедшая, а обычная учительница, хмурится и задаёт каверзные вопросы.

— А вы не придёте, да? Нам Лилия сказала, и директор. Почему вы нас бросили?

— Руслана, ты выслушаешь меня или ты пришла только покричать? — Вета опустила расчёску на стол и сложила руки на груди, теперь уже совсем растворившись в своей роли.

Иногда Антону казалось, что учителя и не бывают людьми — простыми, понятными. Они бывают только учителями и никем другим, и их даже специально учат говорить учительскими фразами: «А голову ты дома не забыл?».

— Я не буду вас слушать, я вам верила, я думала, что всё изменится, а вы!..

Антон не видел лица девочки, но и видеть не хотел. Подозревал, что молочная бледность сползла с её щёк. Вета слушала молча, с поджатыми губами. Она даже не знала, какой неприступной выглядит, и как вообще эта девчонка с непонятной сумкой через плечо решилась штурмовать такую хмурую крепость?

— А то, что вы сбежали, это просто трусость и предательство, и ничего больше! Вы теперь спать спокойно можете, интересно? Вам Рония и Игорь не снятся?

Вета приподняла брови, что должно было означать возмущение, но заговорила она спокойно и — только когда Руслана выдохлась.

— Ты всё очень красиво сказала, но тебе ещё и не мешало бы подумать о том, что я не распоряжаюсь судьбами мира, Руслана. Хотя мне иногда очень хочется. И ты могла бы понять, что у меня могут найтись разные причины уйти с работы, а не только вам назло.

Руслана судорожно вздохнула, пальцы проскребли по горлу, как будто она задыхалась. Под кожей ясно проступили ключицы.