Сводный гад - Янка Рам

— Это правда? — хрипит он.

— Правда, — резковато отвечает Иван.

— И кто же инициатор?

— Я.

Отвечаем синхронно.

Я делаю шаг в сторону, многозначительно заглядывая в глаза Ивану. Замолчи!!

— Кто? — ещё раз повторяет отец накаляясь.

— Я!

Уверенно опять синхронно повторяем мы.

Хочется врезать Ивану!

Поджав губы, упрямо смотрю в глаза отцу.

Но он смотрит не на меня. На Ивана.

— Я пригласил тебя в свой дом. Доверял тебе. А ты тронул моего ребёнка?

— Я не ребёнок!! — рычу я, опять вжимаясь в него спиной.

— А кто же ты?!

— Я взрослая.

— Почитай, что такое «взрослость», Ярославна. Ты также далека от этого, как семилетка, блять! — взрывается отец.

Лицо идёт пятнами.

— Всë в твоём мире дано тебе мной! А ты ведешь себя как инфантильная идиотка, подставляя меня по всем фронтам!

— Я хочу решать за себя сама!!

— Да ты у нас самостоятельная личность просто! Вчера ты хочешь хомяка, сейчас — пончиков, через час — танцевать, через два — красненькую машину, а завтра залезть в постель к брату! Такая, сука, многогранная и самостоятельная личность!

От обиды сжимаю челюсти.

— Ты что не видел, кого в постель тащил?! — рычит он в ярости на Ивана. — Я не могу даже придумать оскорбления сильнее нашему дому!

Иван прижимает меня к себе за плечи рукой.

— Убрал руки от моей дочери, ублюдок! — с угрозой делает ему шаг навстречу отец. — И пошёл вон отсюда!

— А ты, — тыкает в меня пальцем, — кредитку, телефон, ключи от машины… Ушла в свою комнату, и чтобы больше я тебя не видел.

— Лëш… — шепчет ошарашенно из дверей мама. — Лëш!

— Уйди, Ольга!! Уйдите все! — падает на кресло, шарит по столу, на ощупь ища пачку. — Спасибо за поддержку в ответственный момент, ДЕТИ!!

Меня всю трясёт от оскорблений. Даже не знаю от каких сильнее — которые адресованы мне или Ивану.

Я вытаскиваю из кармана телефон.

— Кредитка и ключи в комнате.

Разворачиваюсь к Ивану.

— Я хочу с тобой… — колотит меня.

— Пойдём, — хмурясь, смотрит мне в глаза.

Поднимает взгляд на отца.

— Прощайте, Алексей Михайлович. Я Вас понимаю. Дети — они неудобные. У них чувства, эмоции, порывы, капризы, бунты… Это бесит. Я на вас не в обиде. Спасибо за грант. Ясь, пойдём.

Поднимается Эдик.

— Позвольте, — с усмешкой. — А куда пойдёт Яся?

— Со мной.

— Тогда немного арифметики. Вот эти сабо на Ясе стоят сто двадцать штук. Её маникюр два раза в месяц — двадцатку. Стилист — десятку. Косметолог — ещё двадцать. Бельё… Косметика… Массаж и бассейн… Пилатес… Шопинг…

— А ты уже всë посчитал? — оскаливается Иван.

— Конечно! Я всегда знаю под что подписываюсь. Короче, средний чек — двести тысяч. И?.. — разводит с вызовом руками. — Куда же едет Яся.

Я срываю с ног сабо и по очереди швыряю ими в пытающегося увернуться Эдика.

Отец бледнеет, у него дёргается глаз.

Держи туфлями в табло, говнюк! Это слишком даже для «голубя».

— Ясь… — шепчет стоящая в дверях мама. — Ты что?!

— Трусы снять? Или можно в них уйти??

Срываю с себя драгоценности, кидаю на стол отцу.

— Ты посчитал не свои возможности, Эдик! А своего отца и своей матери!

— Ну они мой ресурс. Я могу рассчитывать. А вот Иван теперь — вряд ли.

— Да! Очень жаль, что Иван не может рассчитывать на своего отца, — рву из ушей застрявшие серьги.

Вылетаю мимо мамы.

Хватаю гитару Ивана. Он поднимает сумку, я босиком иду на выход.

— Только попробуй остановить, Ольга! — вслед яростно бросает отец. — Сама прибежит.

Не оглядываясь поднимаю «фак».

Ни за что!!

Иван спокойно сжимает в кулак мой «фак» и опускает мою руку.

— Не надо, Ясь.

Охранник растерянно выпускает нас за ворота.

Меня срывает в тихую истерику. Я не плачу, просто задыхаюсь. Мне не хватает кислорода. Вдыхаю, вдыхаю… и не могу остановиться!

Обняв, Ваня убаюкивает меня в руках.

— Всë нормально… Разрулим как-нибудь. Но чека на двести не обещаю, Ясь.

— Замолчи!

Он вызывает такси, не выпуская меня из рук.

— Мы теперь совсем одни? — шепчу, задыхаясь.

— Нет… У нас теперь другая семья. Моя. Поехали.

Глава 44 — Батя

Внутри меня сжался ком, я спрятал туда все эмоции. Я отдам их не здесь. А на татами. Как учил Бес.

Обидели ли меня слова отца?

Бес всегда говорил, что «ублюдок» — это не оскорбление для того, кто рожден с этим клеймом. Он не виноват в этом. Это оскорбляет только того, кто произносит это слово. Так как это говорит о том, что для него дети бывают второго сорта. И это фу…

Я согласен с Бесом. Мне неприятно, что Алексей Михайлович опустился до такого оскорбления. Меня оно не унизило. Но ранило… Потому что я старался его уважать.

И я, понимаю, что виноват. Не за чувства, конечно. А за то, что нас коротнуло на его территории. Но что ж теперь…

Единственное, что я позволяю себе — в блок и его, и Бориса.

В остальном мои эмоции на замке.

И Ясе, наверное, их не хватает. Она тревожно вглядывается мне в глаза.

— Ты сожалеешь?

— О чем?

— Что забрал меня.

— Нет.

Закрывая глаза, целую её в нос, обнимая, крепче.

Ну может она и не самостоятельная. Но для меня это никак не умаляет её ценности.

— Я просто немного помолчу, ладно. Мне надо…

Прячет нос у меня на шее.

Я медленно глажу её спину.