Пешка королевы - Мария Николаевна Сакрытина

приказ не убивать. И не смотрел, что с ними стало, потому что Криденс и правда не дышал.

Я уже говорил, что каждый спутник владеет азами первой помощи? В Арлиссе на занятиях по целительству мои знания значительно расширились: я хорошо представлял себе, что такое непрямой массаж сердца.

И мне до сих пор интересно, Криденс ожил от него или от моих прикосновений? Наверное, можно было просто держать Ворона за руку – оклемался бы.

Но хоть ребра я ему не сломал.

В любом случае Криденс наконец задышал. Я засучил рукава – если прикосновения, как писалось в той книге, следовало понимать буквально, то контакт кожа к коже Виете сейчас был необходим. Потом я кое-как взвалил Ворона себе на спину и потащил к порталу.

Какой же Криденс был тяжелый! В Арлисс я его буквально приволок – и это с учетом порталов.

Целительница, ждавшая нас вместе с Нилом, ничего не сказала, только красноречиво посмотрела. Мне к тому моменту было все равно: волноваться за день я устал. Поэтому просто следил, как она хлопочет вокруг Криденса и все в толк не мог взять, почему она магию не использует?

– Потому что нельзя, – объяснил Нил. – В первые часы после наложения печати чужая магия – даже целительская – убивает. Эл, давай, вспоминай уроки.

Как бы и моя магия Ворона окончательно не добила!

Куратора вызвал я. Мастер Рэми явился моментально, несмотря на поздний час, взглянул на Криденса, хмыкнул: «Доигрался». А потом поинтересовался у меня:

– И что ты хочешь?

Я коротко пересказал ему всю историю. Мастер молча выслушал, наблюдая за целительницей и Криденсом – тот, кажется, потихоньку приходил в себя. Но не просыпался.

– То есть ты хочешь его освободить?

– Конечно!

– Подумай еще, Элвин. Криденс пока не настолько силен, чтобы постоять за себя. Отец его убьет. Или братья. Неважно. Но убьют точно.

Я опешил.

– Но почему? Они же семья!

– Они – нуклийская семья, Элвин. Семья нуклийских волшебников, один из которых стал рабом одногруппника. Теперь Криденс – позор их рода. Его убьют хотя бы за это. А также за неудачу. Я донесу Повелительнице, но она защитит только тебя. Поверь, чем меньше волшебников из семейства Виета останется в живых, тем ей лучше. Мне почему-то кажется, ты не желаешь Криденсу смерти, поэтому подумай хорошенько, прежде чем его освобождать.

– Но что же делать? – вырвалось у меня.

Мастер Рэми посмотрел снисходительно и ответил:

– Владей и пользуйся. Да, Криденс непокорен, но он опытен. Поверь, опытный нуклийский маг с легкостью поможет тебе освоиться в этом мире. И с магией у тебя больше проблем не будет, – сказал мастер и с улыбкой покачал головой. – Если это все, то доброй ночи.

Эта ночь могла быть какой угодно, но точно не доброй!

– Ты должен быть с ним рядом, мастер, – сказала некоторое время спустя целительница, собирая флакончики с зельями обратно в свой белый чемоданчик – прямо как у нас на Острове, только без красного креста. – Если, конечно, не желаешь сделать ему хуже. Сейчас ваша магия связана, нужно время, чтобы потоки вернулись в прежнее русло. – Она вздохнула и с досадой посмотрела на меня. – Кому я объясняю, ты же и так все знаешь.

– Человеку, который стал волшебником пару месяцев назад, поэтому продолжайте, госпожа, – перебил я. Мне было все равно, что она подумает.

Она удивленно огляделась, и я понял: как и Нил в первый раз, она приняла меня за нуклийца.

И у нее тоже хватило вежливости извиниться:

– Прошу меня простить, мастер, я не знала, что ты из Средних миров. Что именно ты хочешь знать о состоянии своего волшебника? – При этом она странно смотрела на ониксовую подвеску, выбившуюся из-под моего воротника.

Я взглянул на Криденса. Тот был по-прежнему бледен, но дыхание выровнялось. А вот жар я чувствовал даже отсюда – прямо как у Шериады во время ее приступов.

– Что я могу сделать, чтобы ему стало лучше?

Сидевший в кресле с книгой по демонологии Нил хмыкнул, но промолчал. Ори деловито переставлял на прикроватном столике мои вещи – так, чтобы нашлось место лекарственным зельям для Криденса.

– Я составила рецепт, – ответила целительница. – Твой слуга знает, что делать с зельями. Будет очень хорошо, если ты, мастер, будешь рядом. Заклинание настроено так, чтобы твой волшебник чувствовал боль и слабость, когда тебя нет, – она остановилась, давая понять, что ждет следующих вопросов.

Я смотрел на ее руки – тонкие, изящные, как у Шериады. Правда, пахли они лекарствами, а не фиалками.

Интересно, у всех целителей такие?

– Насколько рядом, госпожа?

Она поморщилась.

– Эльза, мастер. Не зови меня госпожой, сделай милость. Давай-ка посмотрим, как измеряют расстояние в твоем мире…

Расстояние оказалось приблизительно равно ста метрам – если я отойду дальше, Криденс умрет.

– И как долго? – спросил я в надежде, что до завтра Виета поправится.

Не тут-то было.

– По меньшей мере два дня, в некоторых случаях неделю.

Значит, от двух дней до недели мы будем жить вместе. Гостевой у меня нет. Великолепно!

– Уже наутро ему должно стать легче, – сказала целительница и впервые за весь разговор улыбнулась. – А к вечеру он встанет. Не волнуйся, мастер.

– Это не мое дело, конечно, – сказал Нил, когда Ори отправился провожать целительницу. – Но я бы спросил, как сделать, чтобы он подольше пролежал вот таким. Тихим и беспомощным.

Я невольно посмотрел на Криденса. Он молчал, не кривился, не смотрел на меня, не угрожал – непривычно было видеть его таким.

– Эл, я серьезно, что ты будешь делать, когда он очнется?

Нил – не Рай. С Раем мне не приходилось играть, никогда. Рай бы понял.

– Какая разница, все равно он больше мне не навредит. – Изобразить равнодушие у меня получилось естественно, и особенно помог зевок в конце. – Нил, я очень благодарен тебе за помощь, но совсем не хочу тебя задерживать. Сколько сейчас времени? Я вот-вот упаду от усталости.

Нил поверил. Он взял книгу, еще раз недовольно посмотрел на Криденса и наконец ушел – правда, раз сто напомнив, что я могу звать его в любое время дня и ночи, что он не доверяет этому лорду, который у меня тут разлегся, и что еще не поздно вернуть целительницу и спросить у нее зелье, которое отправит Криденса подальше в кому.

Вернулся Ори и принес два бокала с зельями. Одно пахло мятой, другое – пустырником.

– Я не знал, господин, что вы пожелаете – тоник или успокоительное. Мне приготовить гостевую спальню? Для вас или вашего… вашего…

Похоже,